Пограничные были - Павел Иванович Петунин

нужны были доски для разных хозяйственных дел... Васильев прихватил с собой винтовку, взял топор с гвоздодером и после завтрака отправился к сараю. Через час обещала приехать за досками Валя Федичева, потому и не направил капитан Клюкин с Васильевым второго пограничника. Пусть ребята побудут наедине хоть короткое время — это им праздник из праздников...

Васильев не сразу стал разбирать дощатую стенку сарая. Утопая по колено в снегу. настороженно обошел со всех сторон это громоздкое сооружение высотой не ниже двухэтажного дома. Обошел по укоренившейся пограничной привычке — может, следы какие тут появились или что другое подозрительное. Никаких следов не обнаружил, да если и были бы они пусть вчера даже, их все равно присыпало снегом — вечером и ночью мела вьюга.

Обойдя сарай и порядком умаявшись в глубоком снегу, Никита Васильев присел отдохнуть и стал прикидывать, откуда начать разборку стены... Закурил, прислушался: было тихо, и тишина показалась ему торжественной...

Он стал разбирать южную стенку сарая, прикинув, что с этой стороны ветры дуют редко и не занесут снегом сено. А его было порядочно — не меньше пяти тонн. Спрессованное в увесистые кипы, сено было уложено как раз вдоль южной стенки... Приколоченные на совесть доски отдирались с большим трудом, длинные гвозди пронзительно скрипели. Отодрав десятка полтора досок нижнего ряда, Никита Васильев решил разбирать сразу и второй, верхний ряд... Решив так, он стал взбираться по кипам сена наверх.

Никита Васильев успел почувствовать опасность, но не успел приготовиться, чтобы встретить, отразить ее, — все произошло в тот крохотный отрезок времени, который требовался неизвестному, чтобы обрушиться с двухметровой высоты всей тяжестью тела на того, кто, ничего не подозревая, спокойно карабкался вверх.

Никита Васильев все-таки успел податься в сторону, и неизвестный, падая, только вскользь зацепил его. Оба потеряли равновесие и на землю упали одновременно. Вскочив на ноги, Васильев попытался вывести винтовку из-за спины, но она зацепилась стволом за что-то. Неизвестный метнулся к нему, схватил за шею холодными растопыренными пальцами и захрипел свистящим шепотом:

— Отдашь винтовку, отведешь к границе — будешь жить. А то придушу, как собаку!

То ли от природы был по-медвежьи силен этот хрипун, то ли опасность умножала его силы — Никита Васильев беспомощно дергался, пытаясь вырваться. И даже такое промелькнуло в голове: «Неужели конец?»

Хрипун уверовал, что стал хозяином положения, чуть расслабил пальцы на шее Васильева, повторил:

— Отдашь винтовку, отведешь к границе — будешь жить. Ну? Даю полминуты! Считаю до тридцати... Раз, два...

Васильев что было силы ударил хрипуна коленом в низ живота. Тот взвыл от боли и неожиданности, одной рукой схватился за ушибленное место, другая впилась в воротник полушубка пограничника. Никита Васильев рванулся, чтобы освободиться. Хрипун снова попытался вцепиться ему в шею. Не удалось — теперь уже у Васильева, пришедшего в себя от неожиданности, прибавилось силы.

Сцепившись, они упали на землю. Ремень винтовки лопнул, и она отлетела в сторону. Кряхтя и дыша со свистом, они остервенело катались по земле, то Васильев оказывался наверху, то хрипун...

Федичева запрягла в сани Игорька, привычно закинула карабин за спину и поехала. Никаких тревожных предчувствий у нее не было. Наоборот, даже весело было почему-то, легко на душе. Она это объясняла хорошей погодой, по-настоящему новогодней, — ярко светило скупое на тепло зимнее солнце, весело скрипел снег под полозьями. Так было хорошо кругом и радостно на душе, хоть песни пой. И она пела, но только про себя, не вслух. Пела и по привычке настороженно поглядывала кругом, прислушивалась к тишине.

Подъезжая к сараю, Валя Федичева еще издали уловила какие-то непонятные звуки. Чего это Никита так сопит и хрипит? Не такая уж тяжелая для молодого мужика эта работа — отдирать доски.

На всякий случай она остановила коня метрах в пятидесяти от сарая и, взяв карабин в руки, бесшумно приблизилась. И даже отшатнулась в испуге, увидев такое: под неизвестным уже обессилевший хрипел Никита Васильев. Неизвестный, став на грудь ему коленом, впился руками в горло и душил, сопя от натуги:

— Вот тебе и конец пришел, вот ты и отвоевался, пограничник...

Федичева подскочила и, не раздумывая, ударила душителя прикладом карабина по голове. Тот медленно, будто нехотя, свалился на землю.

А дальше она уже действовала осмысленно: дважды выстрелила вверх — пограничники обязательно услышат выстрелы и поспешат сюда. От грохота выстрелов очнулся Никита Васильев, вяло открыл еще бессмысленные глаза.

— Если можешь, отползи чуть в сторону, — сказала ему Федичева. — Сейчас наши прибегут. Потерпи немножко, а я этого постерегу...

Капитан Клюкин был уверен, что комендант раздобрится, пошлет своих конвоиров и заберет задержанного, а попутно еще одно доброе дело сделает — отправит на лошадке продовольствие или заставское имущество, которое пока так и не удалось переправить из комендатуры...

Клюкин говорил, а комендант терпеливо и молча выслушивал по телефону его жалобы: и так некомплект личного состава, а неотложной работы хватит и на сотню человек с избытком. И тут еще этого уголовника конвоировать — двух человек отрывать от службы. Хоть сам отправляйся конвоиром. Кто тогда заставой командовать будет?

— Заставой будет командовать капитан Клюкин. Замполита надо срочно отправлять на лечение, — сказал комендант. — Ты очень убедительно говорил. Но я не сделаю тебе такого новогоднего подарка, чтобы своими силами забрать от вас задержанного, — нет у меня таких возможностей, ты это сам прекрасно знаешь...

Клюкин передал содержание разговора с комендантом своему замполиту. Капитан Ипатов печально согласился:

— Да-а, не миновать мне того — надо сдаваться на милость медикам... Вот и отконвоирую этого уголовника. Но одному не полагается. А знаешь что? Кажется, выход есть... Своенравный Игорек наш никого не слушается, только Федичевой подчиняется... Пусть-ка те, кто задерживал нарушителя, и отконвоируют его — Федичева и Васильев... Выход?

— Правильно мыслишь, замполит! — обрадовался Клюкин. — И на конвоирах сэкономим, и Федичевой с Васильевым поездка не в тягость будет.

Когда об этом сказали Федичевой и Васильеву, те радостно переглянулись.

— Ну-ну, вы не особенно-то радуйтесь, не на прогулку отправляетесь, — строго сказал капитан Клюкин. — Дорога предстоит трудная, путь неблизкий и задача боевая — доставить без происшествий нарушителя границы. Переночуете в комендатуре, с вечера загрузитесь, а чем — старшина скажет, и завтра с рассветом в обратный