Дикие лошади. У любой истории есть начало - Джаннетт Уоллс

Каждое утро Джим вставал до рассвета и включал радио, делал звук тихим и, сидя на корточках, внимательно слушал прогноз погоды из метеостанции в Калифорнии. Все ветра, которые приходили к нам, обычно начинались в Калифорнии, хотя иногда зимой снежные бури приходили аж из Канады. Нам было очень важно знать прогноз погоды. Воды в наших местах было мало, бури случались опасные, скот мог потонуть или замерзнуть зимой, молния могла ударить в лошадь, подкованную железными подковами, ветер мог снести амбар или оставить без крова всю семью. Можно сказать, что мы были большими фанатами прогноза погоды. Мы внимательно следили за бурей, которая могла начаться в Лос-Анджелесе и продвигаться на восток. Чаще всего тучи проливались на Кордильеры, но иногда шторм мог пойти на юг и пройти над Калифорнийским заливом, и в этом случае нас ждало большое количество осадков.

Роз-Мари и маленький Джим очень любили штормы и бури. Как только небо над головой становилось свинцово-черным, а воздух предгрозовым, я звала их на крыльцо, с которого мы любовались непогодой. Мы слушали раскаты грома и смотрели на белые клешни молний, освещавших степь, косые струи дождя и черные тучи.

Иногда буря издалека могла показаться мелким дождем, слабо капающим в безграничной степи. Иногда тучи закрывали только небольшую часть неба, а большая часть степи оставалась залитой солнцем. Случалось, что приближающаяся гроза проходила стороной. Но когда молния блистала прямо над нами, а дождь начинал громко стучать по железной крыше, вода потоками лилась по желобам и трубам, заполняя пруды, канистры и цистерны, тогда начиналось настоящее веселье.

Мы жили в засушливой части планеты, и дожди были у нас не частыми гостями. Если потоки воды щедро проливались на иссохшую землю, все зеленело и расцветало. Это были поистине чудесные и радостные дни. Дети любили выбежать во двор и танцевать под дождем. Иногда к их танцу присоединялась и я. Подняв над головой руки, я радостно прыгала под дождем, а мои волосы и одежда становились мокрыми и прилипали к телу. После сильного дождя мы бежали к прудам и каналам, отводящим воду к Большому Джиму, и я разрешала детям скинуть с себя одежду и плавать. Они могли барахтаться в воде часами, изображая из себя крокодилов, дельфинов или бегемотов. Детям нравилось купаться и в лужах. Когда вода высыхала, на месте луж оставалась грязь, но дети не уходили и продолжали барахтаться в грязи до тех пор, пока белыми оставались только зубы и белки глаз. Грязь быстро высыхала и обсыпалась, после чего дети оказывались практически чистыми и могли снова одеваться.

Иногда после ужина, когда Джим возвращался с работы после дождя, дети рассказывали ему о своих водных и грязевых забавах, а муж говорил им о важности воды. Он говорил, что раньше вся планета была покрыта водой, и люди состоят главным образом из воды. Джим объяснял, что вода никогда не заканчивается, и происходит круговорот воды в природе. Вся вода существует на земле с доисторических времен, и перемещается, и перетекает из рек, озер и океанов, превращаясь в пар, доходит до облаков, выливается дождем, создает лужи, которые сквозь землю уходят в источники, ключи и колодцы, откуда пьют люди и животные, и снова попадает в реки, озера и океаны.

Вода, в которой купались дети сегодня, могла прийти из Африки или с Северного полюса. Возможно, эту воду когда-то пил Чингисхан, святой Петр или Иисус. Может быть, в этой самой воде принимала ванны Клеопатра. Кто знает, может, этой водой поил своего коня вождь Крейзи Хорс.[19] Вода бывает не только жидкой, но и твердой, то есть льдом. Иногда вода может быть мягкой и падает с неба в виде снега. Воду в облаках и тучах можно видеть глазом, но невозможно измерить ее вес. Когда вода находится в виде газа и витает в воздухе, как души умерших, она является невидимой. Джим говорил, что вода — это великое чудо. От воды пустыня расцветает, но избыток воды способен превратить плодородное поле в болото. Без воды люди умрут, но вода способна нас и убить. Именно поэтому мы не только любим и жаждем воды, но и боимся ее. Никогда не относитесь к воде, как к чему-то должному. Берегите ее. И бойтесь ее.

Обычно дожди шли в апреле, августе и декабре, но на второй год нашей жизни на ранчо в апреле с неба не пролилось ни капли. В августе и декабре дождей тоже не было. Началась засуха. Почва ранчо растрескалась, земля стала легкой, и ее уносил ветер.

Каждое утро Джим с озабоченным выражением лица слушал прогноз погоды в надежде на то, что будет дождь. После этого мы шли проверить уровень воды в Большом Джиме. Стояли прекрасные дни, небо было бесконечно синим, но мы не ощущали радости от хорошей погоды. Стоя на берегу пруда и наблюдая, как он мелеет, мы чувствовали отчаяние и беспомощность. Вскоре пруд обмелел настолько, что стало видно его дно. Потом вода совсем исчезла, и на дне осталась грязь. Потом высохла и растрескалась грязь. Трещины на дне стали такими большими, что в них можно было засунуть руку.

Джим предчувствовал наступление засухи. Он вырос в степи и знал, что сильная засуха случается каждые 10–15 лет. Джим резко уменьшил поголовье стада, продав телок и быков и оставив только самый здоровый скот. С началом засухи нам пришлось возить воду на ранчо. Мы с Джимом запрягали лошадей в крытую повозку переселенцев, заводили машину и ехали в расположенное в тридцати километрах от нас поселение Пика, которое находилось на железной дороге, идущей до Санта-Фе. Сюда по железной дороге цистернами привозили воду. Мы загружали в повозку и в машину старые бочки из-под горючего и двигались назад к ранчо. Повозка скрипела от тяжести. На ранчо мы выливали содержимое бочек в Большого Джима.

Мы ездили за водой два раза в неделю. Мы, черт возьми, чуть спины себе не надорвали, когда грузили и разгружали эти тяжелые бочки, но спасли стадо, хотя на многих ранчо скот вымер, и их владельцы обанкротились.

В августе следующего года начались дожди. Эти дожди были такими сильными, что были похожи на потоп, такого мы еще никогда не видели. Мы сидели за кухонным столом, к верхней части которого кнопками был пришпилен линолеум, и слушали, как дождь барабанит по железной крыше. В отличие от остальных дождей, этот не закончился через полчаса. Дождь лил, не переставая, и звук воды, бьющей по крыше, начал меня раздражать. Вскоре Джим начал волноваться по поводу того, что плотину может прорвать, вода размоет берега пруда, и он разольется. Тогда мы потеряем всю воду.

Джим один раз вышел на улицу и вернулся, сообщив, что пруд еще не вышел из берегов. Прошел час, но дождь продолжался. Джим снова вышел к пруду, и, вернувшись, сказал, что надо что-то делать, иначе не миновать беды. Впрочем, у него уже был готов план действий. Мы должны прорыть канавы от каналов, по которым вода стекала в Большого Джима, чтобы пруд не вышел из берегов. И сделать все это мы должны были в самый разгар бури под проливным дождем. Чтобы прорыть канавы, надо было запрягать старую лошадь першеронской породы по имени Бак в плуг, которым мы будем проводить водосточные канавы.