Загадка Эндхауза - Агата Кристи

– Никогда не поймешь, что на уме у этой женщины. Ник, можетбыть, ее и любит, но сомневаюсь, чтобы Фредерика отвечала ей тем же. Женщины,кто их разберет? Все «милая» да «милая», а сама небось думает: «Чтоб тебя чертивзяли». Вы куда-то уходите, мсье Пуаро?

Пуаро встал и тщательно счищал со шляпы пятнышко.

– Да, я собрался в город.

– Я сейчас свободен. Можно мне с вами?

– Конечно. Буду очень рад.

Мы вышли. Пуаро извинился и вернулся в комнату.

– Забыл трость, – пояснил он.

Челленджер поморщился. Трость Пуаро с чеканным золотымнабалдашником и в самом деле была несколько криклива.

Первым долгом Пуаро направился в цветочный магазин.

– Я хочу послать цветы мадемуазель Ник, – объявил он.

Он оказался привередливым клиентом.

Но вот наконец выбрана роскошная золоченая корзина, отданораспоряжение наполнить ее оранжевыми гвоздиками и обвязать лентой с большимголубым бантом.

Продавец дал ему карточку, и мой друг начертал на ней: «Сприветом от Эркюля Пуаро».

– Сегодня утром я тоже послал ей цветы, – заметилЧелленджер. – А можно было фрукты.

– Бессмысленно! – воскликнул Пуаро.

– Как?

– Я сказал, что это бесполезно. Съестное – под запретом.

– Кто это вам сказал?

– Я говорю. Я ввел такой порядок. Мадемуазель уже поставленав известность. И все поняла.

– Силы небесные! – охнул Челленджер.

Он, видимо, порядком напугался и не сводил с Пуаровопросительного взгляда.

– Так вот оно что. Вы все еще… боитесь?

Следствие оказалось скучной процедурой, чистойформальностью. Сперва установили тождество убитой. Потом я дал показания о том,как было найдено тело. После этого сообщили результаты вскрытия и был объявленнедельный перерыв.

Дневные газеты ухватились за это убийство, которое тотчас жевытеснило примелькавшиеся заголовки: «Сетон все еще не найден», «Судьбаисчезнувшего пилота».

Сейчас, когда Сетон был мертв, а его памяти отдано должное,потребовалась новая сенсация. «Тайна Сент-Лу» словно манна небесная свалиласьна газетчиков, ломавших голову над тем, чем бы заполнить августовские номера.

Дав показания и благополучно увильнув от репортеров, явстретился с Пуаро, и мы отправились к преподобному Джайлсу Бакли с супругой.

Родители Мегги оказались очаровательной парой. Это былибесхитростные старики, совершенно лишенные светского лоска.

В миссис Бакли, женщине волевой, высокой и белокурой, безтруда можно было узнать уроженку Шотландии. Ее низенький седоволосый супругдержался с трогательной скромностью. Бедняги были совершенно ошеломленынежданным несчастьем, лишившим их нежно любимой дочери, «нашей Мегги», как ониговорили.

– Я до сих пор просто не могу осознать, – говорил мистерБакли. – Такое милое дитя, мсье Пуаро. Тихая, бескорыстная, самоотверженная.Кому она помешала?

– Гляжу на телеграмму и ничего понять не могу, –рассказывала миссис Бакли. – Ведь только что, накануне утром, мы ее провожали.

– Пути господни неисповедимы, – тихо сказал ее муж.

– Полковник Уэстон был очень добр, – продолжала рассказыватьмиссис Бакли. – Он нас заверил, что делается все, чтобы найти этого человека.Он не иначе как сумасшедший. Другого объяснения не придумаешь.

– Я не могу выразить, мадам, как я сочувствую вам и вашейутрате и как восхищаюсь вашим мужеством.

– А разве Мегги вернется к нам, если я поддамся горю? –грустно ответила миссис Бакли.

– Я преклоняюсь перед женой, – сказал священник. – У менянет такой веры, такого мужества. Я так растерян, мсье Пуаро.

– Я знаю, знаю.

– Вы ведь самый знаменитый сыщик, мсье Пуаро? – спросиламиссис Бакли.

– Так говорят, мадам.

– Нет, это действительно так, я знаю. Даже в нашу глухуюдеревушку дошли слухи о вас. И вы взялись выяснить правду, мсье Пуаро?

– Я не успокоюсь, пока не сделаю этого, мадам.

– Она откроется вам, мсье Пуаро, – дрогнувшим голосом сказалсвященник. – Зло не может остаться безнаказанным.

– Зло никогда не остается безнаказанным, мсье. Но наказаниене всегда бывает явным.

– Как вас понять, мсье Пуаро?

Но Пуаро лишь покачал головой.

– Бедная маленькая Ник, – проговорила миссис Бакли. – Мненикого так не жаль, как ее. Я получила от нее письмо, она так страшноубивается, бедняжка. Говорит, что из-за нее погибла Мегги, – ведь она сама еесюда вызвала.

– Это у нее просто болезненная впечатлительность, – сказалмистер Бакли.

– Да, но представляю, каково ей. Мне хотелось бы ееповидать. Как это странно, что к ней не допускают даже родственников.

– Там очень строгие доктора и сиделки, – уклончиво заметилПуаро. – К тому же у них раз навсегда установлены правила. А сверх всего они,конечно, опасаются, что ее слишком взволнует свидание с вами.

– Может быть, и так, – с сомнением в голосе произнесламиссис Бакли. – Но я не вижу ничего хорошего в лечебницах. Ник было бы кудаполезнее, если бы они отпустили ее со мной и я бы поскорее увезла ее отсюда.

– Возможно, так было бы лучше, но боюсь, что она несогласится. А как давно вы не виделись с мадемуазель Бакли?

– С прошлой осени. Она была в Скарборо. Мегги ездила к нейтуда на денек, а потом Ник ее проводила и ночевала у нас. Она славная, но немогу сказать, что мне по сердцу ее друзья. И ее образ жизни… Впрочем, разве онав этом виновата? Ведь ее, бедняжку, никогда никто не воспитывал.

– Странный какой-то этот Эндхауз, – задумчиво заметил Пуаро.

– Я его не люблю, – сказала миссис Бакли. – И прежде нелюбила. Есть в этом доме что-то недоброе. А старого сэра Николаса я простотерпеть не могла. Меня от него в дрожь бросало.

– Боюсь, что он нехороший человек, – подтвердил ее муж. –Хотя в нем чувствовалось своеобразное обаяние.

– Ну, на меня-то уж оно не действовало, – сказала миссисБакли. – А этот дом, он просто какой-то зловещий. Лучше бы мы никогда не отпускалисюда нашу Мегги.