Вы – чародей. Пособие по выживанию в средневековой Англии - Брендон Сандерсон

до моих друзей-хиппи, отрекшихся от дезодоранта. Сефауинн – та почти всегда пахла приятно.

Но тут…

Повсюду витали сельскохозяйственные «ароматы», которым было не перешибить жуткие человеческие запахи. Сделав несколько обычных вздохов, я решил дышать через рот.

Смутно помнилось, как я, читая исторические книги и статьи, удивлялся, почему находились желающие жить в глуши. Город – он же всяко лучше села. Средоточие комфорта и культуры. В нем и пекари, и мясники, и эти… как бишь их, которые мастерят подсвечники?

Но к Уэллбери слово «культура» можно было применить лишь с большой натяжкой.

Здесь не звучат симфонии, если только не считать таковыми жужжание мух в сочетании с чавканьем башмаков по грязи. Городок наверняка кишит болезнями, а его вездесущий шум действует на нервы. Возможно, тут проще обороняться… Но вскоре я поймал себя на том, что тоскую по свежести и покою Пустыни.

С другой стороны, в Уэллбери так много людей самого разного обличья. Правда, преобладают светлокожие, в двухслойных платьях или штанах и туниках, то есть в одежде, которую я уже считаю типичной для англосаксов этого измерения. Нередко встречаются люди смуглые и даже чернокожие, в самых разномастных нарядах – от белых, как шапка Ясада, до тканей с ярким узором. Я даже заметил семью азиатов. Всегда полагал, что в средневековые времена люди проживали свой век там, где рождались, – тогда ведь не было ни паровозов, ни самолетов.

Мы вошли в менее людный квартал. Здесь между домами тянулись огородики. Ясад привел нас в амбар, где среди мешков с зерном бродили кошки. Одна потерлась о мою ногу и зашипела, когда я попытался ее погладить. Кошки во всех измерениях одинаковы.

– Итак, друзья мои, – тихо заговорил Ясад, когда мы избавились от корзин, – милостью Ахуры Мазды вы пробрались в город. Рива Уильдсига найдете в его усадьбе, он готовится к вечернему пиршеству и хвальбам. Об одном прошу: чем бы вы здесь ни занимались, постарайтесь не доставить неприятностей моим людям.

– Забирай, Ясад, – сказала Сефауин, снимая одолженный балахон, который, как и мы с Эальстаном, она носила поверх своей одежды. – Мы никому о тебе не скажем.

– Береги себя, дружище. – Эальстан отдал Ясаду балахон. – И если правда, что твой бог заботится о людях… сделай ему подношение от нашего имени.

– Ахура Мазда принимает только добрые слова, добрые дела и добрые мысли, – проговорил Ясад. – Я помолюсь за вас. А когда спасете отрока и разыщете злых людей, на которых охотитесь, возвращайтесь к нам. Вы убедитесь, насколько легче жить, не испытывая страха перед небесами.

– Как бы не пришлось бояться их еще пуще, если послушаюсь тебя, – ответил Эальстан. – Ясад, твой бог так же далеко отсюда, как и твоя земля.

– Он далек от тебя лишь настолько, насколько далеко от него твое сердце. – Ясад вручил мне шест, на котором нес корзины. – Твой посох, Рунник.

Я поблагодарил его. Штуковина была из яблоневого дерева, гладкая. Я сказал вскользь, что хотел бы обзавестись посохом, и Ясад решил отдать свой, сказав, что он похож на посох волхва.

– Мы возвращаемся, – сказал Ясад. – Дельм, привратник, не станет считать выходящих, чего не скажешь о яблоках, которые он получит от меня.

Ясад обнял всех нас по очереди. Эальстан кивнул Сефауинн и мне; мы подняли капюшоны плащей и втроем направились к боковой двери амбара.

Нет, не втроем: за нами следовал четвертый, меньше ростом.

– Что не так? – спросила Фокк, когда мы повернулись к ней.

– Бабушка, лучше бы тебе остаться с ними, – сказал Эальстан.

– Я сама себе хозяйка, – сказала Фокк.

– Мы идем на опасное дело, – объяснила Сефауинн.

– Знаю, – кивнула старушка. – И без моей помощи погибнете. К тому же в яблоневом саду скучно, а с вами интересно. Решено: я иду.

Я ожидал, что мои товарищи откажут: женщине лет восемьдесят, ну чем она может помочь? Но Сефауинн и Эальстан переглянулись и промолчали.

Я тоже ничего не сказал. В этом мире старушки способны о себе позаботиться куда лучше, чем я. Надеюсь, мне удастся компенсировать недостатки особыми свойствами. Пришло время доказать, что я волшебник.

FAQ:

В моем измерении Британия еще даже не подверглась вторжению норманнов, но тут все говорят на современном английском. Не потребовалось ли для этого невероятное схождение социальных и лингвистических факторов, которые за миллион лет ни разу не сходились столь удобным образом?

Очевидно, не потребовалось.

Глава 20

Мы направились к усадьбе. Выполнение главной части нашего плана снова зависело от меня. Хотелось надеяться, что в этот раз все пройдет лучше и не придется прибегать к огненным письменам – я им не доверял.

Возглавляемые Эальстаном, мы шагали по малолюдной дороге. При свете дня, возможно, кто-нибудь счел бы наше пребывание здесь неуместным, но в сумерках поведение Эальстана удерживало встречных от вопросов. Ни дать ни взять официальное лицо следует по своим официальным делам.

Снова и снова я дивился тому, насколько мал этот городишко. А ведь это один из крупнейших населенных пунктов в регионе, уступающий только Маэлпорту, резиденции эрла. До усадьбы мы добрались меньше чем за минуту – площадью Уэллбери не намного превышал футбольный стадион.

Дом рива оказался похож на дом тана в Стенфорде – невысокий, но длинный, целиком из дерева, с незастекленными окнами, из которых лился свет очага. У фасада хлопотала женщина, раскладывая подношения. Рунный камень стоял на просторном ровном дворе перед домом – черный, с изломанной верхушкой и посолиднее стенфордского: фута четыре шириной и втрое выше.

На этот раз я не мог списать увиденное на обман зрения. Знаки, вырезанные на черной породе, светились мягким голубым светом.

Дожидаясь, когда женщина закончит и уйдет, мы слонялись в густых тенях.

– Слышь, – шепотом обратился я к Сефауинн, – этот рунный камень мощнее, чем в Стенфорде?

– Да, – ответила скоп. – Он создан для опеки большей территории. Отгоняет боглов, успокаивает полезных вихтов. Все духи, обитающие в здешних краях, обязаны защищать город при нападении.

– А мой дух? – спросил я. – Камень на него влияет?

– Может ослабить, – подтвердила девушка. – Камень хочет, чтобы твой вихт либо осел тут и присоединился к защитникам, либо ушел. А вихт сопротивляется, оставаясь привязанным к тебе. Кто бы он ни был – никор, драка или еще какая-нибудь сущность, неизвестная нам, – он силен. До жути силен.

– Постой, – сказал я. – Откуда ты знаешь? С чего вообще взяла, что у меня есть вихт?

– Так ведь на то она и скоп, –