Пепел и Лунный свет - Редгрейн Лебовски

– Кофе.

– Могла и не спрашивать, – хмыкнула она. – Ты не изменяешь своим привычкам.

Исайя хотел ответить, что это не всегда хорошо, но Злата уже исчезла. На столе осталась последняя карточка, где был изображен Лука Драгомир. Клубящаяся вокруг Инкарната Черной дыры тьма создавала у него над головой огромную волчью морду, чьи пустые белые глазницы и оскал вызывали желание отвести взгляд…

– Вот. – Злата поставила чашку перед Исайей, обошла стол и взмахом руки указала на стул рядом с ним. – Ты ведь не собираешься простоять так весь вечер?

– Спасибо. – Расстегнув пуговицы на пиджаке, он сел. – Извини, что без предупреждения, я не хотел потревожить тебя.

– Брось! Я столько раз предлагала тебе заглянуть, но ты все отказывался. Признаться, я удивилась, увидев тебя на пороге.

В последние дни болезненное желание встретиться с ней настолько извело Исайю, что он в конце концов сдался. Рядом со Златой он испытывал странную мучительную радость, найти логическое объяснение которой пока не мог.

– Очень красиво. – Он кивнул в сторону настенного рисунка.

Злата пристально посмотрела на свою работу, словно ища в ней красоту, о которой говорил Исайя. Он же в это время рассматривал ее саму: в уголках губ таилась улыбка, на щеке играла ямочка, а в глазах танцевал озорный огонек. О, Злата определенно знала, что до сих пор имеет над ним власть, и наслаждалась этим.

Исайя хорошо помнил момент, когда впервые осознал, что любит ее. Им тогда было всего по шестнадцать лет. В сумерках они сидели посреди вересковой пустоши, которая начиналась недалеко от дома, и хохотали над какой-то глупой шуткой. Прислонившись лбом к его плечу, Злата все смеялась, а он не мог отвести от нее взгляд. Сердце заколотилось как сумасшедшее, дыхание перехватило, в груди разлилось удивительное тепло, словно ее наполнил жидкий солнечный свет. Злата была столь прекрасна, что Исайя, недолго думая, поцеловал ее…

Поддавшись воспоминаниям, он не сразу заметил, что Злата наблюдает за ним.

– О чем ты думаешь?

– О том, о чем не должен. – Он взял чашку с кофе, сделал глоток. – Как тебе в Новом Шу? Нравится?

– Да, очень. – Она улыбнулась. – Но не меняй тему.

– Хорошо. Я вспоминал наш первый поцелуй.

– Зачем?

– Пока не могу ответить, но я стараюсь в этом разобраться.

– Ты когда-нибудь сможешь простить меня?

Вопрос Златы застал его врасплох.

– Я не держу на тебя зла.

– Это не ответ. – Она покачала головой. – Ты знаешь, о чем я. Будь честен.

Исайя призадумался.

– Да. – Он сделал еще один глоток, вглядываясь в растерянное лицо Златы. – Ты, похоже, ждала услышать все что угодно, только не это…

– И мы бы смог…

– Нет.

– Почему? – Потянув за красную ленту, Злата позволила волосам золотым каскадом рассыпаться по спине. – Очевидно же, что у тебя остались ко мне чувства.

Облокотившись на столешницу, Исайя кивнул.

– Было бы глупо это отрицать.

– Тогда в чем дело?

– Не всякое прошлое стоит возвращать, – уклончиво ответил он.

Злата молча кивнула. Достав из-под стола сумку, она выудила оттуда карточки Инкарнатов Земли и Луны и, положив на стол, постучала пальцем по изображению Адель.

– Вы с ней похожи.

– И что это должно значить? – спросил Исайя.

– Ты знаешь…

– Объясни.

Прошептав себе что-то под нос, Злата закрыла лицо ладонями и сделала глубокий вдох. Потом второй. Третий.

– Ты ревнуешь. – Исайя наконец-то сообразил, что значат ее неуклюжие попытки объясниться.

– Да. Хотя и не должна, ведь ты мне больше не принадлежишь. Но будем честны: явись я сюда с другим мужчиной, ты бы почувствовал то же самое.

Представив подобное, Исайя был вынужден признать, что Злата права.

– Мы с ней не вместе. – Слова оставили неприятное послевкусие. – Ты ведь это хочешь знать?

– Прости! – Злата запустила пальцы в волосы и легонько потянула. – Просто я видела, как ты на нее смотришь. Я знаю этот взгляд…

Исайя поднялся.

– Пожалуй, мне все же не стоило приходить.

– Нет-нет! – спохватилась она. – Прости. Я лезу не в свое дело и ничего не могу с этим поделать… Останься, пожалуйста. Поговорим о чем-то другом, у меня собралось немало интересных историй, и у тебя, уверена, тоже.

– Злата…

– Прошу тебя, – в распахнутых глазах читалась мольба. – Я не хотела все испортить.

Она не врала. Мысль, что их встреча закончится вот так, действительно встревожила Злату. Стоило уйти, но Исайя кивнул и вернулся на место. Вглядываясь в улыбку бывшей возлюбленной, он не мог отделаться от чувства, что совершает очередную ошибку. Злата была ядом, способным его убить. Но в свое время Исайя принимал его слишком часто, чтобы, попробовав снова, так легко отказаться.

Стоя посреди двора общего дома, Соня растерянно моргала, пытаясь вспомнить, как тут оказалась. Взошедшее солнце заставило Тишину отступить, мгла почти рассеялась, явив взору усыпанную гравием дорожку, аккуратные клумбы и парочку молодых яблонь. Колдовской огонь поблек, но не исчез, освещая пространство зеленым светом.

Зябко обхватив себя руками, Соня огляделась: здесь была только она. На первом этаже горел свет – должно быть, Джентльмены завтракали перед утренней тренировкой.

Поплотнее запахнув тонкое пальто, наброшенное поверх длинной ночной рубашки, Соня отбросила с глаз непослушные прядки волос. Почему она покинула дом? Как давно ушла, и, главное, куда и зачем? Последнее отчетливое воспоминание: она ложится спать в их с Линкольном спальне, а дальше – пустота. Отчаяние тошнотой подкатило к горлу. Больше месяца ей удавалось контролировать свою сущность Инкарната Нептуна. Но, похоже, спокойствие закончилось…

– Черт… Черт, черт, черт! – прошептала она и пнула ближайший камешек.

Если дарованная Нептуном сила снова начала проявляться внезапно, то все близкие Сони в опасности. Тревога пронзила сознание, вызвав в теле нервную дрожь. Что, если в беспамятстве она ранила кого-то или убила? Зажав рот ладонью, Соня попятилась прочь от дома.

Нет. Нет-нет-нет.

– Спокойно, Соня! – Судорожно втянув воздух, она остановилась и попыталась мыслить здраво. Если бы в доме случилось что-то ужасное, все уже стояли бы на ушах, но ничто не нарушало молчаливого спокойствия раннего утра.

Вскоре после инициации Соня ушла из Старого Шу, оставив там семью, Линкольна и надежду на лучшую жизнь. Боясь причинить близким вред, Соня бежала как можно дальше, надеясь, что рано или поздно они бросят попытки отыскать ее. Так и вышло.