Плата за любовь - Лидия Лукьяненко

Павел обнял ее, весь дрожа. А Маша ничего не чувствовала к нему, кроме жалости и брезгливости. Раздался звонок телефона.

— Да, здравствуйте, Вера Васильевна. Да, у меня.

— Маша, тут такой ливень, но я сейчас обязательно за ним приеду.

— Я не хочу к ней! — взвизгнул Павел. — Скажи, чтобы не приходила!

— Все хорошо, Вера Васильевна, вы не волнуйтесь. Мы завтра к вам приедем.

— Маша, вы уверены? — Она была не на шутку встревожена.

— Да-да. Все хорошо. До свидания.

Ей удалось успокоить Павла. Она напоила его горячим чаем, рассказала о том, как она съездила к сыну и ни о чем другом даже не заикнулась. Сейчас главное, чтобы он спокойно уснул, а завтра она с помощью родителей Павла как-то с этим справится.

…Маше иногда снился один и тот же сон. Она стоит на танцах и ждет, чтобы ОН ее пригласил. Он — самый лучший мальчик в школе, ее первая любовь. Но он никогда не замечал ее и проходил мимо, а она продолжала смотреть в ту же сторону, где только что стоял он, чтобы никто не догадался, кого она ждала. Он дружил с ее одноклассницей, девочкой ничем не примечательной, кроме одного — она нравилась ЕМУ. Маша тоже стала дружить с ней: раз эта девочка ему нравится, она не может быть обыкновенной. Маша часами вглядывалась в свое отражение в зеркале — что у нее не так? И фигура стройнее, и глаза больше, и волосы пышнее тусклых кос подруги. Но он, ее любимый мальчик, не замечал этого. Тогда Маша еще не знала, что любят не самых красивых и не самых умных. Любят потому, что любят.

Она читала где-то, что человек всю жизнь изживает свою первую любовь, даже когда счастлив, а Маша не была счастлива, и ей время от времени снился этот сон. Играет музыка, звучит песня ее юности, лирическая, о любви. Звучит так проникновенно, что хочется плакать. И она снова надеется, что произойдет чудо — он пригласит ее, но даже во сне это никогда не сбывалось, он проходил мимо. И снова тоска и разочарование захлестывали сердце…

Павел проснулся от тревожного предчувствия. Рядом он слышал тихое дыхание Маши. Она хорошая, она никогда не достает его дурацкими нравоучениями, как мать. Не относится к нему, как к больному… Стоп! Он понял, что его насторожило. Сегодня она вела себя точно так же, как мать. Не расспросила, не выслушала. Закрыла рот словами: «Ты устал. Успокойся. Отдохни». Они в сговоре! А потом она оттолкнет его, как тогда Люся. Скажет: «Ты — шизик». Они сговорились упрятать его снова в психушку!

Но почему? «Маша, Маша! Как ты могла! Я хотел всегда быть с тобой. Я тебя ничем не обидел!» Если она его бросит, он не выдержит. Не сможет без нее. Снова в больницу? Там сумасшедшие! Санитары грубые, матерятся! Маша, Маша. Он тихо плакал, но лежал неподвижно. Потом привстал и, прислушиваясь к ровному дыханию жены, пошел на кухню. На его губах играла довольная улыбка. Он нашел выход! Теперь Маша всегда будет с ним…

А Маше снился сон. Снова музыка и танцы, и снова знакомая тоска — ОН не пригласит ее. Но происходит чудо — ОН идет прямо к ней, приглашает ее, и они танцуют! Его глаза глядят на нее с такой любовью! Он целует ее, и Маша видит себя со стороны — на ней белое платье. Это — ее свадьба! А все вокруг хлопают и бросают цветы. И она так счастлива, так счастлива, что трудно дышать…

Схватки у нее начались за три недели до предполагаемого срока. Это произошло ночью. Оля встала и начала собираться. Пока она дождалась отца, которого вызвала к Лизе, схватки участились, и она была едва в состоянии дойти до машины скорой помощи.

— От Саши ничего? — спросил папа и удрученно покачал головой. Он был уверен, что это ребенок Саши и что тот об этом знает.

Ольгу привезли в роддом, и здесь ей предстояло узнать все прелести совковых больниц в послеперестроечные годы. Не было ничего — никаких медицинских средств. Не хватало персонала. Она долго сидела в приемной, пока медсестра, старая неопрятная женщина, не приняла ее. Она стоически прошла все процедуры, с которыми сталкивается женщина, попадая в роддом. И сделаны он были наспех, грубо и неприятно. Ольга рожала второй раз и знала, как себя подготовить. Но сколько им ни говори, что ты сделала себе очищение, они все равно норовят выполнить свои обязанности и ставят клизму с холодной водой, хотя в ней нет никакой надобности. Медсестра забрала у Оли одежду и выдала ей рубашку и халат. Халат отобрали при входе в родильное отделение. Показали кровать с серым бельем и велели ложиться. Лежать она не могла и стала ходить из угла в угол, сцепив зубы, чтобы не кричать. Боли все усиливались, а в родильный зал ее не брали. Она подошла к врачу, который ее осматривал, и сказала, что у нее начинаются потуги. Он даже головы не поднял.

— Я знаю. Я вас смотрел. Вы рожаете, но медленно. Идите и ложитесь. Через час я вас посмотрю. — Вид у него был усталый и недовольный.

Ольга промучилась до утра. Она уже обессилила, но стоило ей прилечь на край кровати и закрыть глаза, как новая волна боли захлестывала ее и гнала прочь с постели. Рубашка была рваная, прямо на груди вырвано два лоскута, и ее налившиеся груди бесстыдно торчали в разные стороны из дырок. Пока у нее еще доставало сил смотреть на все это с юмором, она чуть посмеивалась, представляя, как выглядит со стороны. Интересно, это специально приспособили для кормления или кто-то в отчаянии рвал рубаху на груди?

Но через пару часов ей уже было не до смеха. Она обезумела от боли. Женщины, которые были с ней в палате, уже все родили. А ее час назад равнодушно посмотрели на кресле и снова отослали в палату.

— Господи, ну почему меня не ведут рожать? Остальные все родили, — сказала она новенькой женщине, которая только поступила и, судя по реакции, чувствовала себя неплохо.

— Так заплатили за них, наверное. Тут без денег ты никому не нужна. Все с собой нужно брать — и шприцы, и ампулы.

— Какие шприцы и ампулы? — не поняла Ольга.

— Ну, обезболивающее, стимулирующее. Тебе уже кололи?

— Нет.

— А ты что, не взяла с собой?

— Нет.

— Ну, ты даешь. Сейчас просто так уже не рожают. Ты здесь давно?

— С двух часов ночи.

— И воды отошли?

— Вроде да.

— Так что же ты ждешь, ребенка загубишь! Иди, скажи, пусть стимулируют, и на стол просись.

Ольга, постанывая, переждала схватку и вышла в коридор. За столом сидела толстая краснощекая медсестра.

— Позовите, пожалуйста, доктора, — попросила Оля, — мне пора рожать.

— Еще не пора, — равнодушно ответила медсестра, едва взглянув на нее. — А врачи все на пятиминутке. Потом — пересменка. Придет другая смена — вот и родишь.

— Но я не могу ждать! У меня давно воды отошли. Позовите кого-нибудь! — закричала она, скорчившись от боли.

— Чего кричишь, как дура! — Медсестра встала и пошла в глубь коридора, ворча про себя: — Грамотные все стали! Вот и рожали бы дома!