Маруся в Приключандии - В. О. Ронин

Звяк-звяк! – звенели клинки.

Ух-ух! – страшным филином ухал Кальмарус.

– Ох-ох! – охала Маруся, насилу отбивая мощные удары противника.

Девочка прекрасно понимала, долго ей не продержаться. Но внутренний голос, как заведённый, повторял излюбленную приговорку Ермолая Ковригина: «Никогда не сдавайся!»

И Марусёк не сдавалась. Сражалась! Боролась!! Дралась!!! Из самых последних сил.

Но когда-нибудь заканчиваются и самые наипресамейшие последние силы. И этот момент приближался.

Кальмарус прижал Марусю к трибуне. Девочка упёрлась спиной в гладкую полированную поверхность – отступать больше некуда! Рука с мечом уже не поднимается, отсохла.

Кальмарус разразился поистине нечеловеческим смехом и занёс над Спасательницей Приключандии сверкающий клинок. Спасти Марусю могло только чудо…

…И чудо произошло!

Только Кальмарус занёс шпагу для решающего удара, как воздух вокруг него и Маши уплотнился, загустел, стал вязким, как овсяный кисель – ни ногу тебе поднять, ни рукой пошевелить. Даже дышать стало затруднительно.

Кальмарус не на шутку перепугался. Да и Маруся не могла понять, что происходит.

А происходило следующее: Трибуна, возле которой сцепились поединщики, оказалась в эпицентре некого необъяснимого явления. Прямо на том самом месте, где совсем недавно, собираясь обратиться к жителям Приключандии, в обличии Маши Королёвой стоял Джузеппе Метаморфоззи, ровным счётом из ниоткуда стал надуваться огромный воздушный пузырь. Пузырь дрожал, вибрировал, переливался всеми цветами радуги. И рос!

Сперва он был размером с яблоко, затем вырос до приличного арбуза, а уже через пару секунд напоминал огромный надувной шар, внутри которого охотники до острых ощущений любят скатываться с гор.

И главное – внутри пузыря кто-то шевелился!!!

Кальмарус, стоявший к пузырю лицом, застыл от удивления. Хорошо что Маша не видела происходящего у неё за спиной. Иначе бы она тоже отвлеклась и не успела сделать главного. А главное – выиграть поединок.

Увидев замешательство врага, девочка поняла: либо сейчас, либо никогда. Маруся собралась с наипоследнейшими силами (благо атмосферная аномалия внезапно исчезла, воздух вновь стал прозрачным), перехватила меч, взяла его за лезвие (можно не бояться, что обрежешься – меч-то тренировочный, не точённый), и как следует размахнувшись, точно бейсбольной битой по мячу, саданула по лысоватой голове Кальмаруса.

Бам!

Несостоявшийся Приключандский Диктатор качнулся, выронил шпагу и, словно сноп, повалился рядом с Метаморфоззи.

Хлоп! – раздалось за Машиной спиной. Это лопнул пузырь.

Девочка обернулась и изумилась почище Кальмаруса. На трибуне, точно готовящийся к выступлению оратор, стоял… Дедушка!

Да-да, Варфоломей Африканович Королёв собственной персоной.

И без того похожий на Дон Кихота Дедушка теперь и вовсе имел грозный вид. Глаза сверкают, усы топорщатся, на голове Марусин хоккейный шлем (хорошо хоть не бритвенный тазик), в руках – старая лыжная палка (знать, призванная символизировать собою копьё).

– Дедушка?! – удивлённо спросила Маруся. – Ты?

– Нет, Пушкин, – съязвил Варфоломей Африканович, поправляя съехавший на затылок хоккейный шлем.

– А как ты здесь оказался?

– Стреляли, – отшутился Дедушка фразой из древнего фильма.

Маша юмора не уловила (ну, не смотрела она «Белое солнце пустыни»), вытаращила глаза:

– А откуда ты знаешь, что здесь и вправду стреляли?

Дедушка понял: его шутку не оценили. Но не расстроился, сказал:

– Ну, во-первых, у тебя в шлеме застряла стрела, а значит, кто-то здесь всё-таки стрелял. А во-вторых, мы же находимся в Приключандии. А я это местечко немного знаю – здесь постоянно постреливают.

– Ты уже бывал в Приключандии?! – изумилась внучка. – И молчал?!!

– О своих визитах в Приключандию я поведаю немного позже, – отмахнулся Варфоломей Африканович. – Сперва расскажи: что у вас здесь творится?

– Мы Приключандию спасаем, – просто ответила Маруся. – А если вкратце, – девочка кивнула на Метаморфоззи, Чуба, Буча, Варендольфа, Слая и Хрюкинса, – это мои друзья. А это, – последовал негодующий взор в сторону Кальмаруса, – наш враг.

– Я всегда утверждал: краткость – сестра таланта! – воссиял, что начищенный самовар, Дедушка. (Правда, сам он в своих романах зачастую не торопился следовать этому золотому правилу, порою растекался мыслию по древу, что тот самый Вещий Боян).

Королёв-старший потеребил донкихотовскую бородку, изрёк:

– А вывод из твоих слов весьма прост: друзьям – помочь, врага – связать.

Сказано – сделано. Чубариков расковали, дипломатов выпустили из решётчатой западни, Кальмаруса же наоборот скрутили и поместили в освободившуюся клетку. Все вместе бросились к распростёртому у трибуны Метаморфоззи.

Варфоломей Африканович приложил ухо к груди, прислушался.

– Сердце бьется. Ваш сыщик жив!

– Ура! – возликовали приключандцы.

– Но для верности, – расправил Донкихотовские усищи Дедушка, – сделаю-ка я ему искусственное дыхание.

Но лишь он склонился над Метаморфоззи, как тот приоткрыл глаза и слабо просипел:

– Не стоит. Не Бог весть какое зрелище – два целующихся усача. Избавим нервную систему окружающих от подобного испытания.

– С чувством юмора у вашего детектива полный порядок, – констатировал Дедушка. – Значит, жить он будет долго и счастливо.

– Но как же так?! – не переставала удивляться лавине чудес Маруся. Сперва Дедушка появился, точно бог из машины, теперь Метаморфоззи ожил самым необъяснимым способом. – Кальмарус же обработал наконечник дротика ядом императорского тайпана.

– Обработал, – не стал отрицать сыщик, с трудом поднимаясь на ноги. – Но я же вам ещё в Чёрной Пустоши говорил: перед поездкой в страну карапутов я привился от этого ужасного яда. Так что как-нибудь выкарабкаюсь.

На душе у Маруська стало легко и радостно. Приключандия спасена, все друзья живы-здоровы, Кальмарус обезврежен. Дедушка опять-таки рядом! В общем, жизнь налаживается.

– Ну раз всё так удачно сложилось, – вновь подал голос Варфоломей Африканович, – поведай-ка мне теперь, Марусидзе, обо всём немного поподробнее.

Маша с превеликой охотой исполнила Дедушкину просьбу. Рассказала ему и о визите чубариков, и о перемещении в пространстве, и о Чёрной Пустоши, и о налёте похищников, и о Лоппаке-Метаморфоззи с его эксифибией, и о Карапутжане, и о спасённых дипломатах, и о прибытии в Авантюрбург, и о чудесном препарате под названием метаморфозин.