Копье и кость - Анастасия Машевская

Бансабира опустила лоб на руку, спрятав лицо в ладони. Она думала об этом каждый день с тех пор, как осознала положение дел.

– Предлагаешь мне лично назначить нового командующего, перед тем как вернуться домой? Нер изначально был слабонервным тюфяком, а последние месяцы с победами, женщинами и пьянками сделали из него безумца и гордеца. Кого бы я ни назвала, Нер поднимет бунт.

– Нет, если его не поддержат или, что еще надежнее, если его не будет в числе претендентов. В конце концов, не в силах произвести жизнь, Великий Акаб делал единственное, что мог, пока Праматерь Иллана создавала мир, – ждал и воздавал Ей хвалу. Думаю, ваш супруг не отринет традиции.

Бансабира прыснула:

– Мой супруг в лучшем случае будет пить и иметь шлюх, а в худшем молчать, надувая щеки. Чаще всего он называет это «я думаю». Со временем, правда, это всем надоест, и тогда его брат и отец подначат поставить меня на место. Нер заявит, что таны являются «защитниками», а не «тенями Богов», как раманы, поэтому нет смысла блюсти такую идиотскую традицию.

– Простите, конечно, но…

Гистасп умолк. Бансабира улыбнулась уголком губ, подталкивая командира.

– Знаете, ваш отец не любил ни одной из земных жен. Но ничто не дает права забывать обычай, и он относился к ним со всем уважением. Ваш муж совсем не северянин.

– Кем была его мать?

– Последняя тану Каамал в девичестве принадлежала дому Дайхатт.

В глазах Бансабиры вспыхнуло недоброе пламя.

– Госпожа, это Вал, можно? – раздалось с улицы.

– Входи.

Телохранитель зашел с таким неприлично счастливым видом, что Бану невольно задумалась – не влюбился ли он, часом. Однако заговорила безо всякого выражения:

– Коль уж ты прекрасно зарекомендовал себя в подборе людей, подыщи мне оруженосца. Неболтливого, рукастого и чтобы бегал быстро.

– Понял, слушаюсь, – отчеканил телохранитель перед поклоном.

– Вы три месяца обходились без Юдейра, – проговорил Гистасп, когда Вал вышел. – Не хотите и впредь пользоваться услугами женщин? Должен сказать, я давно не видел Гобрия настолько довольным, – хмыкнул Гистасп, отведя глаза и почесав кончик носа. Бансабира тихо засмеялась:

– Увы. Женщин я оставляю вам, мужчинам.

– Нер Каамал понимает это слишком буквально. Госпожа, каким бы он ни был, он ахтанат одного из северных домов. Сейчас он балуется пленницами, но что будет, когда – да приблизит эти дни Праматерь! – вы вернетесь в Пурпурный танаар? Что бы кто ни говорил, женщины вертят мужчинами вроде вашего супруга, и, если Нером не будете вертеть вы, будет какая-то другая. Та, которая однажды может занять ваше место.

Бансабира оскалилась так хищно и высокомерно, как не случалось ни разу прежде за семнадцать лет.

– Никто не займет моего места, Гистасп, – проговорила безотчетно уверенно и холодно. – Я тану Яввуз. Так что Нер может и дальше делать все, что заблагорассудится, – ко мне он прикоснется еще раз только в том случае, если я рожу девочку.

Молодая женщина положила руку на живот. Ее беременность стала очевидной – луна сменилась уже пять раз.

Гистасп восхищенно посмотрел на таншу.

– Главное, чтобы вы родили. Возвращайтесь с мужем домой, – тоном отца посоветовал Гистасп.

– Ведешь себя как добросовестный родитель, – фыркнула женщина. – А между тем ты ведь всего на пару лет старше Маатхаса, не так ли?

– На пять, – уточнил Гистасп.

– Ты женат?

– Нет, – улыбнулся командир.

– В Ласбарне беременные женщины ездят верхом даже на верблюдах. И многие до последних недель, – невпопад проговорила Бансабира и поднялась. – А раз так, надо придумать, как пройти дальше, верно?

Гистасп молча склонил голову.

– Точно не хотите выступить на помощь брату?

– Хочу. – Бансабира продолжала ходить просто потому, что затекли ноги. – Но не выступлю. Сам понимаешь, насколько велик шанс, что у желтых вообще нет никого из моих родственников и это просто очередной ход врага. Зато нас может ждать отлично подготовленная засада.

– А что, если они со дня на день пришлют письмо с требованиями для выкупа?

– Ничего. Захоти я, что, по-твоему, помешало бы мне написать врагу письмо с десятком красочных небылиц?

– Мм, отсутствие хотя бы знамен нужного цвета? – предположил Гистасп.

Бансабира махнула рукой, словно такие предположения вообще были недостойны ее внимания.

– Красить пряжу не так уж сложно. Неплохих ткачей тоже можно отыскать почти во всех землях Яса. И если даже по описаниям или наброскам они наткут изображение на знаменах не совсем верно, неужели ты думаешь, издалека, в сражении, это кто-то разберет?

Гистасп изумился, замерев так, что Бану на мгновение почудилось, будто командующего ввел в оцепенение чарами какой-нибудь жрец.

– Ну а, – заговорил он через несколько секунд, – если у них и впрямь один из ваших родичей, тану?

Бансабира посмотрела поверх головы командира:

– Мы и так задержались, поддерживая отца.

Гистаспу осталось проглотить все вопросы и кивнуть, соглашаясь. Он жестом пригласил Бансабиру к столу и указал точку на карте.

– В таком случае вернемся к маршруту. Местность здесь гористая и непростая. Даже проходцы Бугута говорят о трудностях. Но если вы не хотите делать крюк вдвое больше того, который планировали, остается идти напрямик, через теснины.

Бансабира надолго замолчала. Потом вздохнула и, покачав головой, вновь принялась расхаживать внутри шатра.

– На Перламутровом острове есть гряда невысоких старых гор. Когда мне было тринадцать, я была там на задании. Потеряв почти половину отряда, мы наконец узнали планы врага и заняли теснины. Нас было восемь, и только двое имели ранг в первой десятке. Мы сдержали без малого две сотни.

Женщина обернулась к Гистаспу:

– С тех пор прошло больше трех лет, но я так и не придумала, что могла бы сделать на месте командира того отряда. Я скорее зачну от всех Каамалов разом, Гистасп, чем добровольно сунусь в ущелье. Потому что знаю, как его удержать, но не знаю, как пройти, – призналась совсем тихо и очень твердо. – К тому же присягнуть готова, эти теснины уже наверняка заняты Ниитасами.

Вот так день признаний, оценил Гистасп. Ни разу за время знакомства танша не была настолько искренна, как сегодня. Беременность, что ли, меняет ее?

– Стало быть, крюк?

«Стало быть, придется разговаривать с дедом. Как угодно».

Бансабира едва успела подумать, как в шатер без разрешения влетел Раду и на одном дыхании оттараторил:

– Я прошу прощения, госпожа, у нас проблемы, – перевел глаза на Гистаспа. – Бут Наадал опять сбежал.