Копье и кость - Анастасия Машевская

Начальник личной охраны, Раду, бегал весь день с удвоенной прытью, поспевая везде, даже там, где не просили. В личной дружине, в собрании средних офицеров, в псарнях, даже каким-то образом в кузне… За один этот день телохранитель сделал столько, сколько в иной раз успевал в лучшем случае за неделю. И не без причин.

Раду торжествовал.

Ночь была тихой, а темнота до того густой, что ее можно было разрубить саблей.

Поодаль от лагеря стояло четыре человека. Пятый лежал на земле лицом вниз. Двое – невысокий мужчина и женщина – завернули тело в полотнище. Другие двое стояли в пяти шагах, наблюдая за происходящим и придерживая пару коней.

– Ну вот и все, Бут Наадал. – Рамир пнул мертвого в бедро.

Бансабира тоже распрямилась над трупом:

– Он убил твоих родителей?

Рамир покачал головой. Отчетливо каждое движение видела только Бансабира, но другие двое прекрасно могли слышать разговор.

– Его мать, танин Наадал. У детей нет никого роднее родителей, у родителей – роднее детей. Надеюсь, ее страдания сломают ей жизнь.

Бансабира, потянувшись, безрадостно усмехнулась:

– Всегда любила тебя за честность.

«Зрители» напряглись – любила?

– Присядем напоследок? – предложила женщина, опустившись на землю. Рамир, улыбнувшись, опустился рядом. – Давно хотела спросить: зачем ты помогал мне?

– Я надеялся, до этих разговоров не дойдет. – Рамир нервно потер шею.

– Ответить придется, Рамир. Я больше года ломаю голову. Отомстить Наадалам ты мог и без меня. И даже когда прознал, что Бут у меня в плену, ты мог так же тихо, как всегда, пройти мимо часовых и отнять его жизнь. А после этого я бы наутро казнила провинившихся стражников. Я только оттягивала срок возмездия и мешала тебе, – усмехаясь, признала Бану. – По существу, тебе вовсе ничего не стоило перебить всех Наадалов так, как умеем только мы. Так почему?

Рамир смущенно засмеялся. Совсем тихо.

– Ты ведь хорошо знаешь мою историю, Бану?

У одного из тех, что держали фыркающих коней, невольно сошлись брови на переносице – этот безродный мужлан обращался к танше на «ты», да еще и звал так, как себе позволяли только тан Сабир и Русса-Акбе!

– Пожалуй, хорошо, – благосклонно кивнула женщина.

– А я знаю твою. Наши истории похожи – как истории всех, кто прошел через белые ворота на песчаном острове посреди Великого моря. В Храме Даг те, кто сумел превратиться из раба в Клинок с номером выше двадцатого, кто проходил в обучениях одни и те же кампании, становятся ближайшей родней. Выйдя из храма, ты вернулась на родину, где ретиво взялась помогать Яввузам, которых толком не знала, по той лишь причине, что вы семья. Разве я мог поступить иначе, когда встретил тебя, Бансабира? Мы прошли вместе не так уж мало, и, не побоюсь этого слова, я даже приложил руку к твоему третьему рангу. Ко всему прочему, – Рамир наконец повеселел, – мы земляки. Как выходец из Пурпурного танаара – пусть и очень давний – я присягнул его танше, а как Клинок Праматери я склонил колено перед той, чей номер меньше моего. Старейшиной храма, если подумать.

Бансабира тихонечко расхохоталась, ухватившись за живот и изо всех сил сдерживаясь, чтобы не рассмеяться в голос.

– Старейшиной! Праматерь! Рамир! – невнятно выговаривала она, зажимая рот ладошкой.

Рамир играючи поймал женскую ладонь с бронзовым перстнем и легонько стукнул по украшению пальцем.

– У тебя третий ранг, у меня девятый, все честно.

– У тебя такой же девятый, как у меня – сорок восьмой, – ответила Бану, успокаиваясь.

– Возможно, но точно не выше пятого. А то и шестого. – Рамир протянул по земле руку ладонью вверх в немом приглашающем жесте.

Бану невидимо улыбнулась, вложив пальцы.

– Ты возвращаешься в храм, – проговорила женщина.

– Ты давно знала, – ответил мужчина, припомнив их летний разговор на берегу реки.

– Уверен?

Рамир промолчал. Поднялся, помог встать танше.

– Ладно. – Бану, встав, обернулась к мужчинам неподалеку. – Подойдите.

Наблюдатели подвели коней. Бансабира вновь обратилась к Рамиру:

– Твое золото, еда и плащ, – хлопнула по седельной сумке на одном из скакунов. – Форма для Юдейра на втором скакуне. Юдейр!

Молодой мужчина приблизился. Бансабира по-хозяйски запустила руку под его стеганую куртку, пощупав, точно ли он не пострадал во время дневного представления.

– Ты никогда не создашь семьи, не будешь жрецом или генералом. С этого дня ты – тень, командующий моей разведки, и для всего остального мира ты мертв. Рамир объяснит тебе все, что нужно знать. Через три недели ты должен вернуться.

– Слушаюсь, госпожа. – Юдейр упал на колено, прижав к сердцу кулак.

Бансабира мимолетно коснулась его плеча и повернулась к Клинку Богини:

– Надеюсь на тебя, Рамир. – Тот улыбнулся. – Да, и еще… – Бансабира приблизилась, кажется мгновенно забыв о присутствии Юдейра. – Ты же возвращаешься в храм не ради самого храма?

Рамир иронически хмыкнул:

– Не знаю, что из этого выйдет, но Шавна Трехрукая – главная причина. Попробую еще раз.

– Тогда, – Бансабира встала совсем близко, взяла в ладони голову Рамира, заглянула в глаза, – у меня есть одна просьба. Передай его моей дорогой подруге.

Бансабира поцеловала Рамира – некрепко, но долго. Отстранилась, улыбнулась, отступила на шаг. Рамир коснулся губ и в недоумении перевел глаза на таншу. Когда заговорил, голос сипел:

– Спасибо, Бану. Я обязательно передам. Правда, – мужчина чуть усмехнулся, возвращая самообладание, – Астароше я его передавать не стану.

Бансабира засмеялась, ударив друга по плечу. Было понятно, что пора садиться в седла. Юдейр влез первым, Рамир подал ему труп Бута – решено было сбросить его в реку поодаль от лагеря.

– Да благословит тебя Мать Сумерек, Бансабира Изящная, – ласково проговорил Рамир из седла.

– Да благословит тебя Мать Сумерек, Рамир Внезапный, – так же тепло отозвалась женщина.

Однако Клинок Богини все еще не торопился уезжать, сдерживая нетерпеливого коня. Наконец спросил:

– Если я встречу Гора, передать ему что-нибудь?

– Да, – ответила Бану непринужденно и безмятежно. – Чтобы он сдох.

Рамир захохотал и, развернув коня, помчался вдаль. Юдейр держался следом. Когда мужчин стало не различить, Бану обернулась к последнему оставшемуся соратнику:

– Когда я только перевела Юдейра к тебе, всучила кожаный мешочек, чтобы в нужный момент он наполнил его собачьей кровью и подложил под одежду. Этим утром по моему приказу он выпустил из клетки Бута Наадала, пообещав помочь с побегом. Ему с легкостью удалось быть убедительным, ведь Юдейр был безмерно обижен на таншу, которая разжаловала его, отстранила и лишила в некотором роде особого положения, – ленивым голосом перечисляла Бансабира список Юдейровых бед. – Юдейр указал Наадалу наиболее безопасное направление для побега и даже добыл коня. Однако я на всякий случай расставила стражу по всем возможным маршрутам движения Бута еще два дня назад. Не без помощи Рамира, который согласился быть моими ушами и глазами в стане Шаутов и через доверенных в стане оранжевых за голову Наадала. Сейчас в клетке на месте Бута и Юдейра лежат два трупа, в их одежде, с изуродованными лицами. Завтра утром ты обнаружишь, что пленники добили друг друга не самым милосердным образом – кажется, у того, что одет как Юдейр, череп просто раздавлен. Стало очевидно, что Юдейр спутался с врагом и выпустил его, а тот от злости, усталости и нестерпимой боли в переломанной ноге, видимо, решил отомстить издыхающему Юдейру за несостоявшийся побег. Ведь если бы не он, Бут бы… Ну, словом, ты же знаешь, как ловко сочиняются такие байки. Используй самых надежных людей и побыстрее скорми тела собакам.