Уроки влюбленного лорда - Мишель Маркос

— Вы, несомненно, устали сидеть взаперти вашей тесной кареты. Мой сын Брэндаб и я собирались выйти поохотиться. Пойдемте с нами.

Только две вещи могли облегчить боль в негнущихся суставах Хартоппа: хороший отдых или хорошая прогулка. Он кивнул и последовал за Маккалохами из дома в лес. За ними по пятам шли двое слуг, неся амуницию и бутылки с виски.

— Девчонки Макаслан, — проговорил Маккалох, глядя прямо перед собой. — Я искал этих оборванок с тех пор, как они сбежали от моего человека Селдомриджа более десятка лет назад. Где же они объявились?

Но выдавать свой секрет Хартопп не торопился. Информация, которой он обладал, имела денежную ценность. Если он ее раскроет, ему не заплатят.

— На юге, севернее Англии. Я точно знаю, где они находятся и как их найти.

— Это и впрямь хорошая новость, — заметил Маккалох. — Она меня интересует. А как вы их обнаружили?

— Случайно. Они работали на одной дальней ферме.

— А как узнали, что я их разыскиваю?

Многие слышали о справедливом возмездии, постигшем семью Макаслан. Оно послужило предостережением тем, кто только помышлял о неучастии в сражении. Но Хартопп узнал о бойне непосредственно от вождя клана Макбрей. Одна из дочерей вождя должна была выйти замуж за Хэмиша, старшего сына Макаслана. Узнав об убийстве жениха, девушка просто обезумела и покончила с собой. Хартопп взглянул на своего собеседника с почтением.

— Ходят слухи, Маккалох. В Северном нагорье все в курсе ваших дел.

Он изобразил улыбку:

— Рад это слышать.

Они тихо шли по лесу, стараясь не наступать на сухие ветки или палую листву, чтобы не вспугнуть добычу. Вскоре на глаза им попалась пара красивых молодых оленей, щипавших траву на поляне. Брэндаб бесшумно приставил к плечу ружье и прицелился. Пока мужчины молча наблюдали за его действиями, он нажал на спусковой крючок. Раздался выстрел, и из кремневого замка вырвалось облачко дыма. Брэндаб попал в цель, ранив одного из оленей. Олени бросились прочь, один из них — прихрамывая.

— Вы видели? Я ранил ее в бок, — крикнул Брэндаб. — Идем за ней.

— Проклятие! Она далеко уйдет, прежде чем выдохнется. Мои ноги не выдержат. А ты иди. Следуй по кровавым следам. И скоро ее обнаружишь.

Молодой Маккалох бросился в лес, чтобы добить свою добычу.

— Я хорошо его обучил, верно? — спросил Дункан. — У вас есть дети, Хартопп?

— Несомненно, но ни одного, которого бы я признал, — ответил он под раскатистый хохот Дункана.

— Брэндаб — амбициозный малый. Более амбициозный, чем был в его возрасте его отец. Он способен без труда приумножить владения Маккалохов, но у мальчика голова создана для политики. Не могу дождаться, чтобы посмотреть, что станет с нашим советом, если я спущу на них Брэндаба.

Но не гордость увидел Хартопп в глазах Дункана, а жажду крови.

— А теперь, — воскликнул он, меняя тему, — чувствую, вы приехали ко мне с предложением. Валяйте.

— Я лояльный человек, милорд. Но как только увидел девчонок и догадался, кто они такие, я понял, что должен вернуть их вам. Я помню, как вы вознаграждаете за подобную лояльность.

— А откуда эта уверенность, что они те самые дочери Макаслана?

— Если вы ищете Шону и Уиллоу Макаслан, дочерей Джона Макаслана из Рейвенз‑Крейга, то это они. — При виде вожделения, с каким Дункан мечтал завладеть добычей, имевшейся у Хартоппа, тот не мог не обрадоваться. — И у них есть знак слейтера.

Дункан облизнул губы.

— И где я могу их найти?

Хартопп буквально раздулся от радости.

— Буду счастлив отвезти вас к ним, милорд. За вознаграждение в десять тысяч фунтов.

Дункан кивнул головой, в которой только начала пробиваться проседь, и пнул ногой камень на земле, под которым извивался клубок червей.

Хартопп проследил взглядом за его действиями, и когда их глаза снова встретились, в живот ему уперся ружейный ствол Дункана.

В голове Хартоппа зашумело. Его обезумевший взгляд метнулся от ствола оружия к лицу Дункана, а потом к слугам, делавшим вид, будто они рассматривают свои башмаки.

— Знаешь, Хартопп, что происходит с теми людьми, которые пытаются диктовать мне условия? Их удовлетворение никогда не длится долго.

У Хартоппа с собой было два кинжала, но он не мог достаточно быстро выхватить их, чтобы защититься от человека с ружьем. Его единственным оружием была жадность Дункана.

— Застрелите меня и никогда не получите тех сведений, которые хотели получить.

Дункан недоверчиво поморщился:

— Застрелить тебя? Я и не собирался в тебя стрелять. Зачем мне убивать человека, который отведет меня к девчонкам Макаслан. За вознаграждение в две тысячи. По рукам?

Хартопп прерывисто вздохнул:

— По рукам.

— Вот и хорошо. Давай выпьем.

Слуга тотчас наполнил два бокала виски и протянул им. Мужчины смерили друг друга взглядами.

В этот момент к ним присоединился запыхавшийся Брэндаб.

— Чертов олень ушел.

Дункан похлопал Брэндаба по спине:

— Не важно, сын. Она не сможет бежать вечно. Оставь ее диким собакам. Пусть утолит их голод и спасет нам несколько овец. Впереди нас ждет новая охота.

Стюарт даже не заметил обрушившегося на него кулака. Едва он показал письмо Коналлу, как в следующий миг уже лежал на полу и Коналл возвышался над ним.

— Ты презренный, отвратительный подлец! Как мог ты сделать это со мной?

Стюарт скорчился от боли, распространившейся от челюсти по всему телу. Коснувшись уголка рта, увидел на пальцах кровь.

— Уверяю тебя, Коналл, я не хотел причинить тебе зла.

— И поэтому я должен чувствовать себя лучше? Что твое предосудительное поведение не имело намерения поставить меня в тупиковое положение?

Стюарт медленно выпрямился. Вынув из кармана сюртука надушенный носовой платок, приложил к рассеченной губе.

— Конечно же, нет. Разве что‑то может замарать совершенство по имени Коналл Макьюэн?

Коналл прищурился.

— Не смей даже пытаться вызвать мое сочувствие в такой момент! Ты погубил жизнь молодой женщины. Не говоря уже о моей.

Коналл бросился к окну и вцепился в раму, чтобы удержаться от дальнейшего избиения брата.

Стюарт поднял с пола письмо. Скомканный лист плотной писчей бумаги кремового цвета с гербом Бейсингхолла упал на пол от гнева Коналла, как и сам Стюарт некоторое время назад. Сообщение, написанное элегантным почерком герцогини, имело отнюдь не сердечное содержание. Наиболее оскорбительную часть он уже выучил наизусть.