Пробуждение скромницы - Бронвин Скотт

Эви попыталась разгладить морщинку пальцем. Что бы ни тревожило его, когда он вошел в шатер, это продолжало тревожить его до сих пор. Она бы могла помочь ему, если бы знала, в чем дело. Она желала знать все. После физической близости ей хотелось близости духовной.

Дмитрий пошевелился и медленно открыл глаза. Увидев Эви, он ласково улыбнулся.

– Я долго спал? – Он обнял ее и притянул к себе. – Все в порядке, Эви? Ты выглядишь обеспокоенной.

– Я думала, почему ты хмуришься, даже когда спишь. – Она провела пальцем по морщинке.

– Я хмурился? Извини. – Дмитрий вздохнул. – Я хочу тебе кое-что сказать, но ты должна хранить все, что услышишь, в тайне, даже от своих родителей.

– Все так серьезно?

– Возможно. Мне кажется, на раскопках появился вор. После расчески и заколок пропало еще несколько артефактов.

Новость показалась Эви ужасной.

– Кто?

Дмитрий усмехнулся.

– Если бы я знал… Но у меня есть план, и я уверен, что скоро мы выведем вора на чистую воду. Я хочу, чтобы ты обращала внимание на странности в поведении любого человека, который подойдет к тебе во время работы. Тебя должна насторожить всякая просьба взглянуть на коллекцию. – Дмитрий вздохнул. – Возможно, было два вора. Наконечники копий исчезли после визита лордов. Не исключено, что кто-то из гостей прихватил их забавы ради, в качестве сувениров. Но заколки и расческа исчезли намного раньше. По моему мнению, это кто-то свой.

У Эви упало сердце. Это значило, что вор – англичанин, рабочий, нанятый Дмитрием, искренне желавшим создать в регионе новые рабочие места. И ему за доброту так жестоко отплатили.

– Мне очень жаль. – Эви погладила его по щеке. – Спасибо за то, что ты мне рассказал. Ты можешь говорить мне все, что угодно. Со мной не надо быть принцем.

– Что это значит? – Дмитрий прижал ее к себе.

Эви нравился этот собственнический жест. Она понимала, что принадлежит ему телом и душой, по крайней мере в этот момент.

– Ты слишком многое берешь на себя, – сонно пробормотала она.

Эви позволила себе немного подремать, наслаждаясь теплом тела Дмитрия, но настал момент, когда она больше не могла не думать о времени. Быстро темнело. Летние сумерки грозили вот-вот смениться полной темнотой.

– Я отвезу тебя домой. – Потянувшись, Дмитрий встал и вышел, позволив Эви напоследок полюбоваться его великолепным телом. Через мгновение он вернулся с ворохом одежды. – Надо доставить тебя домой. Родители будут волноваться. Уже поздно.

Невеселая ирония заключалась в том, что теперь, когда они стали любовниками, им следовало больше думать об осторожности, чем раньше. Тем не менее она чувствовала, что уже находится дома. Ее дом рядом с Дмитрием.

Он может говорить ей все? Приглашение было словно острый нож в сердце. Дмитрий раздумывал об этом, везя Эви домой. Благородное предложение, конечно, но он не может им воспользоваться. Когда кто-нибудь предлагал разделить с ним ответственность? И было ли это вообще когда-нибудь? Пожалуй, нет. Никто никогда не видел, что ему тяжело. А Эви увидела. Она всегда видела в нем не обладателя высокого титула, а человека, даже в тот первый день, когда они встретились на улице и Мэй навязала ему приглашение.

Эви заслуживает большего, чем он может ей дать. Она заслуживает любви и счастливой жизни в Литл-Уэстбери. Она заслуживает комфорта и радости с любящим ее мужчиной. А получила его. Как он может ей сказать, что возвращение домой подразумевает его женитьбу на женщине, которую он никогда не видел? Но и утаить этот факт от нее он теперь не может. Изначально эта часть его жизни не имела значения. Он с самого начала сказал Эви, что уедет. Он даже поведал ей о сестре. А другие причины были не важны. Они ничего не меняли, так зачем о них говорить? Но теперь они стали любовниками, и это все изменило. В первую очередь, изменился он.

Сегодня он впервые в жизни занимался любовью, и это лишило его дара речи. Между ними был не секс, а любовь, невероятная, ошеломляющая любовь. Теперь он отчетливо понимал, что его привычный мир перевернулся вверх дном. Он не сомневался, что хочет Эви. Эта женщина прекрасна в страсти. И она отдала ему всю себя – и душу, и тело.

Проснувшись и увидев ее рядом, Дмитрий ощутил удовлетворение, которого не испытывал никогда раньше. Что она скажет, если он выскажет свои мысли вслух? Если он заявит, что пусть все катится в тартарары и он найдет иной способ спасти свою сестру? Впервые в жизнь Дмитрий был трусом. Он боялся узнать ответ.

Тем не менее он открыл рот, намереваясь начать разговор, но понял, что медлил слишком долго. Тому, что он хотел сказать, придется подождать, поскольку они уже почти подъехали к дому Эви. Там кто-то был. На подъездной дороге стоял экипаж.

Эви нахмурилась и сжала его руку.

– Это Эндрю. – Она сильно побледнела.

Дмитрий тоже почувствовал себя не в своей тарелке.

– Похоже, нас ждет комитет по встрече.

– Я этого не планировала. Его не должно быть здесь, – сказала Эви, когда он подошел, чтобы помочь ей спуститься на землю.

– Эви, все будет в порядке. Я не допущу, чтобы у тебя были неприятности. – Дмитрий напомнил себе, что Эндрю ничего не знает. Что он может знать? Так что драматизировать ситуацию не стоило. Но если возникнет необходимость, он был готов сделать то, что должен. Эви не будет опозорена.

– Не надо, Дмитрий. – Эви прижала пальчик к его губам. – Не надо давать никаких обещаний. Сегодня, войдя в твой шатер, я хорошо понимала, на что иду и чем рискую. Ты не должен отвечать за мои поступки.

Неужели она не понимает серьезности ситуации? Уже только этот ее ответ – оскорбление его чести. Да, они, повинуясь импульсивному порыву, решили не давать друг другу надежд. Но если у других есть надежды, с ними нельзя не считаться.

Эви устремила на него упрямый взгляд.

– Я говорю серьезно, Дмитрий. Не нужно никакой отваги. Начнем с «нам пришлось работать допоздна», а там посмотрим. Договорились?

Родители Эви и Эндрю пили чай на террасе. Перед ними стояло блюдо со свежими фруктами и еще одно, пустое, в котором, судя по крошкам, недавно были лимонные пирожные. Сэр Холлис, должно быть, сменил гнев на милость.

– Вам бы что-нибудь осталось, если бы вы приехали раньше. – Тон Эндрю был резок, глаза смотрели недобро. Он в упор уставился на Дмитрия. – Ранняя пташка носок очищает, а поздняя глаза протирает. Это народная мудрость, старина.

– Нам пришлось работать допоздна. – Эви села на кресло из плетеных ивовых прутьев и расправила юбки. Ее голос был слишком довольным. Кто-нибудь может заметить. – Пропало несколько важных артефактов, и я хотела их найти.

– Нашла? – Эндрю смотрел на Эви так пристально, что Дмитрий всерьез забеспокоился.