Вопреки - Настасья Карпинская

— С каких пор ты роешься в мусоре?

— Я вопрос задал.

— Я тоже. — Обернулась, встречаясь с его полосующим взглядом странным сегодня, наполненным чем-то глубоким и мрачным.

— Если он от меня, оставь. Не избавляйся. Я обеспечу полностью и его и тебя, не в чем нуждаться не будите. — Фраза вроде правильная, но построенная так и сказанная таким безэмоциональным тоном, что меня почти ощутимо передернуло.

— Ты снова все меришь деньгами, — горькая усмешка исказила мои губы.

— А что я могу еще тебе предложить? — он резко поднялся, зло приближаясь ко мне, впиваясь в меня пугающим взглядом, на дне которого вместо спокойного ранее мрака, уже клубилась тьма и хаос, — меня ты не принимаешь, чтобы я не делал и как бы ни относился, предложи я тебе в данный момент брак, на хер пошлешь. Скажи я не прав? — подошел ближе, вплотную, прижимаясь губами чуть выше виска, а после произнес почти над ухом, сдавлено — Ребенка оставь. Я прошу тебя.

— Уже, — сдавленно, от бьющего изнутри понимания, что сама во всем виновата, пауза и продолжила, ибо произнесенное мог трактовать по-своему. — Восемь недель, узнала на четвертой. — Сдержанный выдох и его пальцы доселе сжатые в кулак разжались.

— Живи тут. Я сниму себе хату. Маячить не буду. Кузнецов твой по первому зову у ноги. Номер у тебя его есть. Мой если что тоже. — Ласкающее движение пальцев по моему плечу, короткий обжигающий своей нежностью поцелуй в висок, и еле слышное. — Спасибо. — Он вышел из квартиры. В тишине раздался щелчок двери. Атмосфера квартиры больно резанула своей пустотой, а мне захотелось плакать, как тогда в день гибели Марка. Чтобы коленями в пол и навзрыд. Но уже нельзя, ибо ответственность теперь не только перед собой.

*внимание черновик*

Ночь я почти не спала, ворочалась с боку на бок и не могла унять возникшую на душе тревогу, необоснованную и пугающую. Это было сродни детскому ощущению, когда мама просит тебя постоять в очереди на кассе, а сама отходит за забытой пачкой чая, очередь все продвигается и продвигается, а мамы нет. И этот страх, беспомощность и отсутствие какой-либо защиты порождал тогда острую панику. Сейчас было схожее ощущение. Я была одна в огромной квартире и это впервые, было неуютно, это впервые ощущалось так остро. Уснула я только к утру, измотанная собственными мыслями, благо после официального запуска проекта у меня было два выходных, поэтому я имела возможность отоспаться.

Рабочие будни после выходных, ничем не отличались от предыдущих, все те же документы, проблемы, сотрудники, задержки, банки, только во всем этом больше не было Исаева. Даже документы на подпись возил к нему Кузнецов, если возникала такая необходимость. Каждый вечер мне приходилось возвращаться в пустую квартиру, настолько пустую, что тишина в ней была оглушающей. Я всегда любила одиночество, но сейчас оно меня душило и сводило с ума. К концу месяца я набрала номер Черных и пригласила ее посидеть в кафе, мне надо было с кем-нибудь пообщаться иначе, запись к мозгоправу неизбежна. Танька, конечно, удивилась. Наши с ней отношения всегда базировались только на работе, и подобное предложение от меня выглядело довольно неожиданно. Но она согласилась. Начало встречи было неловким и немного напряженным, отчасти из-за Кузнецова, который маячил у входа и не выпускал меня из поля своего зрения. Танька даже предположила что он со мной, ну в смысле пара.

— Упаси Господи, — едва не перекрестилась я, — это водитель и помощник Влада, преданный пес.

— Все настолько серьезно?

— Не спрашивай, — но ей и не надо было спрашивать, я сама хотела все рассказать, мне почему-то стало жизненно необходимо выговориться и Таньке выпала незавидная роль моей жилетки. И я рассказала ей все, начиная от приезда в родной город, заканчивая своим побегом из него и своим сегодняшним положением. — Когда я, наконец, замолчав, потянулась к уже остывшему чаю, то Черных подозвав официанта, выдала:

— Коньяка двести грамм. — Это заставило меня улыбнуться. Не будь я в положении, после подобного рассказа, я бы тоже захотела выпить.

- И чай обновите, пожалуйста. — Добавила к заказу, откинувшись на спинку дивана.

— Сейчас что вообще планируешь делать?

— Не знаю, я столько раз просила его оставить меня в покое, а сейчас, когда он это действительно сделал…я…

— Ты поняла, что он тебе нужен, — закончила за меня Танька.

— Я не знаю. Вот именно, что я не знаю. Впервые в жизни я настолько растерянна.

— А чего тут знать, мужик о тебе все эти месяца заботился, как мог, работку подкинул, жильем обеспечил, тебя ебанутую терпел. — Усмехнулась Танька, накатив свою порцию коньяка и закинув в рот дольку лимона.

— Ну да, последнее самое весомое.

— Тиран, абьюзер, садист?

— Нет.

— Симпатичный?

— Да, — признала с некой обреченностью в голосе.

— Ну, так чего тебе дуре еще надо? Симпатичный, заботливый, при деньгах, не тиран, не садист, не абьюзер и ребенка от него ждешь. Надо брать.

— Тань, а если он был причастен к смерти Марка, как я с этим жить буду?

— А ты у нас бл*ть святая невинность? Как? Как? Как и все. Поверишь тому, что он говорит. Это спасает многие отношения, тупо верить своему мужику.

— Ага, чтобы потом проснуться в одно утро и понять что ты конченая, наивная идиотка.

— Зато счастливая.

— Так себе совет.

— Поговори с ним. Честно, открыто, без истерии и обвинений. А потом уже решай верить или не верить, принимать или нет. Но… блин Кать, что бы он не ответил тебе это уже не изменит тот факт, что он будет все равно присутствовать в твоей жизни, по одной простой причине…

— Что он отец моего ребенка… — продолжила я за нее.

— Именно.

— Я до сих пор чувствую себя виноватой перед Марком, перед братом, перед родителями. Словно я действительно причина всех случившихся бед. Головой понимаю, что меня просто в эту воронку засосало, закрутило, и что это не моя вина, а внутри это не укладывается.

— Чувство вины, это не диагноз, это лишь указатель, что где-то там — Черных дотронулась пальцем до своего виска, — случилась поломка. Ее найди и почини. Тогда и вина вся твоя испариться.

Расстались мы с Черных на теплой доверительной ноте, договорившись встретиться в воскресенье и пройтись по магазинам.

После сидя на заднем сиденье Тахо, я размышляла над ее словами, а я еще над тем, что так и не посетила могилу Марка. А должна была хотя бы потому, что он был хорошим человеком и замечательным мужчиной, спасшим меня своим появлением от повторения родового сценария и совершения ряда ошибок. Не могла решиться прийти на кладбище, мне было стыдно там появляться, потому что теперь я рядом с Исаевым, с человеком который методично уничтожал его бизнес. Это и было причиной, и то самое пресловутое чувство вины имело мою нервную систему и грызло нутро.