Судьба Темного Меча - Трейси Хикмэн

Принц замолчал и тяжело вздохнул. Потом заговорил уже спокойнее:

— Разве ты не понимаешь, Джорам? Ты, мерилонский дворянин, придешь к нам, готовый сражаться за древнюю честь своего города. На моих людей это произведет сильное впечатление. И, что еще важнее, ты поможешь повлиять на чародеев — ведь ты жил среди них. Мы надеемся заключить с ними союз, но, я уверен, чародеи гораздо охотнее пойдут за моим отцом, если он сможет указать на тебя и сказать: «Смотрите, вот тот, кого вы знаете и кому вы доверяете, и он сражается на нашей стороне!» Надеюсь, чародеи знают и любят тебя, Джорам? — спросил принц как бы между делом.

Если бы Джорам был искушен в словесных дуэлях, он понял бы, что шараканский принц маневрирует, вынуждая его стать в выгодную для себя позицию.

— Ну, по крайней мере, они меня знают, — быстро сказал юноша, не особенно задумываясь. Ему понравилось, как с ним разговаривает принц. Джорам уже представлял, как въезжает в Шаракан, увенчанный знаками своего высокого положения, и как его радушно встречают шараканский король и принц. Это было бы замечательно... Но идти вместе с ними на войну? Ха! Да какая, в общем-то, разница...

— А-а... Ты говоришь: «По крайней мере, они меня знают». Полагаю, это означает, что чародеи знают тебя, но не особенно любят? — осторожно заметил Гаральд. — И конечно же, тебе совершенно нет до этого дела, да, Джорам?

Темные глаза Джорама сверкнули, юноша снова внутренне подобрался и насторожился. Но слишком поздно.

— Ты не преуспеешь в Мерилоне, Джорам. Ты не преуспеешь нигде, куда бы ты ни пошел.

— И почему же это... ваша светлость? — съехидничал Джорам, даже не подозревая, что острие словесного клинка принца уже приставлено к его сердцу.

— Потому что ты хочешь стать благородным дворянином, и, возможно, по рождению ты действительно благородного происхождения. Но, к несчастью, Джорам, в тебе нет ни единой унции благородства, — невозмутимо заявил Гаральд.

Эти слова попали точно в цель. Глубоко задетый и внутренне истекающий кровью Джорам сделал слабую, неуклюжую попытку вернуть удар.

— Простите меня, ваша светлость! — насмешливо сказал юноша. — У меня нет такой красивой одежды, как у вас. Я не купался в ванне с розовыми лепестками и не поливал духами свои волосы! Люди не называют меня милордом и не умоляют позволить им поцеловать мою задницу! Нет, они ничего такого не делают! Но будут делать! — Голос Джорама дрожал от гнева. Юноша вскочил на ноги и навис над Гаральдом, сжимая кулаки. — Клянусь Олмином, будут! И ты тоже, будь ты проклят!

Гаральд встал перед разъяренным юношей.

— Да, я должен был догадаться, что именно так ты, Джорам, представляешь себе, что такое благородный дворянин. Вот именно поэтому ты никогда не сможешь стать одним из них. И я уже начинаю склоняться к мысли, что напрасно завел с тобой этот разговор — потому что ты ведь родом из Мерилона, а именно так думают о себе большинство мерилонских дворян! — Принц посмотрел на восток, в ту сторону, где вдалеке находился волшебный город, и пылко сказал: — Но скоро они узнают, как сильно ошибались! И дорого заплатят за этот урок. Как и ты, Джорам. — Гаральд снова повернулся к дрожащему от ярости юноше, стоявшему перед ним. — Олмин учит нас, что истинно благородный человек благороден не из-за случайности рождения — его благородство проявляется в том, как он относится к людям, которые его окружают. Убери красивые одежды, духи, притирания и украшения, Джорам, — и твое тело будет в точности таким же, как у твоего приятеля из деревни чародеев. Обнаженные мы все одинаковы — наши тела не более чем пища для червей. Я уже говорил, что мертвым мало проку от чести. Но им мало проку и от всего остального. Что для них титулы, богатство, благородное происхождение? Мы можем идти по жизни разными путями, Джорам, но все они ведут в одно и то же место — в могилу. И наш долг — нет, это наша привилегия, ибо мы благословенны более других людей, путешествующих по жизни рядом с нами, — сделать этот путь более гладким и приятным для столь многих, скольким мы сумеем помочь.

— Красивые слова! — гневно ответил Джорам. — Однако ты весьма охотно откликаешься на «вашу светлость» и «ваше высочество»! И что-то я не видел, чтобы ты наряжался в грубые крестьянские лохмотья. И не видел, чтобы ты поднимался до рассвета и трудился на полях до полного изнеможения — пока твоя душа не задрожит, как сорняки, которые ты вырываешь! — Джорам указал на принца пальцем. — Здорово у тебя все выходит на словах! Болтун ты, и все! Со своими красивыми нарядами, блестящим мечом, шелковыми шатрами и колдунами-телохранителями! Вот что я думаю о твоих словах! — Джорам сделал непристойный жест, коротко рассмеялся и повернулся, чтобы уйти прочь.

Гаральд быстро вскинул руку, схватил юношу за плечо и развернул к себе. Джорам вырвался. С искаженным от гнева лицом юноша ударил принца кулаком изо всех сил. Принц легко увернулся, перехватив руку Джорама за запястье. Уверенным, хорошо заученным движением Гаральд выкрутил Джораму руку, заставив юношу опуститься на колени. Скрипнув зубами от боли, Джорам попытался вырваться и встать.

— Прекрати! Драться со мной бесполезно! С моей магией я одним словом мог бы вообще оторвать тебе руку! — спокойно сказал Гаральд, крепко удерживая разъяренного юношу.

— Будь ты проклят, ты... — Джорам грязно выругался, обозвал принца непристойными словами. — Пошел ты со своей магией! Если бы у меня был мой меч, я бы... — Он лихорадочно заозирался, выискивая взглядом свое оружие.

— Я дам тебе твой проклятый меч, — мрачно сказал принц. — И можешь тогда делать все, что захочешь. Но прежде ты выслушаешь меня и запомнишь мои слова. Чтобы как следует исполнять свой долг в этой жизни, я должен одеваться и вести себя так, как приличествует моему положению в обществе. Да, я одет в красивую одежду, я регулярно моюсь и расчесываю волосы. И я намерен проследить, чтобы ты научился делать то же самое, прежде чем отправишься в Мерилон. Почему? Потому что этим ты покажешь, что тебе не безразлично, что думают о тебе другие люди. А что касается титула — меня называют милордом и вашей светлостью из уважения к моему положению в обществе. Но я очень надеюсь, что в этом есть также и уважение ко мне лично. Как по-твоему, почему я не заставлял тебя обращаться ко мне как положено? Потому что слова для тебя — пустой звук. Ты никого не уважаешь, Джорам. Тебе все безразличны, тебе ни до кого нет никакого дела. Ты ни о ком не заботишься. Даже о самом себе!

— Это неправда! — хрипло прошептал Джорам, отыскивая взглядом свой меч. Но он почти ничего не видел, глаза застилала багровая пелена гнева. — Это неправда! Я забочусь...

— Ну так докажи это! — крикнул Гаральд. Схватив юношу за грязные, спутанные черные кудри, принц заставил Джорама посмотреть себе в лицо. Джорам посмотрел — ничего другого ему не оставалось. Но исполненные боли глаза ожгли принца вызовом и жгучей ненавистью.

— Вчера вечером ты готов был отдать свою жизнь, защищая Мосию, правда? — невозмутимо продолжал Гаральд. — Но при этом ты обращаешься с ним так, будто он — какая-то дрянная собачонка, которая жмется к твоим коленям. А каталист — человек ученый, слабый телом, в свои годы он должен был бы жить в тихом, спокойном месте и заниматься науками, которые так любит. Он сражался вместе с тобой против колдуна, а теперь следует за тобой через дикие земли, безропотно терпит все тяготы путешествия — хотя вполне мог бы выдать тебя Церкви. Как ты думаешь, почему он это делает? Ах да, конечно, — я и забыл! У него есть «тайная причина». Ему что-то от тебя нужно! Что? Оскорбления, издевательства, грубости, насмешки? Тьфу!