Лестница в небо - Артём Помозов

– За достаточно, – кивнул Кот, желая раззадорить своего врага.

– Вот ты сволочь…

– Ну, если хочешь честно, первый оклад был… чуть больше десяти штук…

– Это сумма, в которую ты оцениваешь жизнь человека?

Из ударовцев никто не входил. Андрей велел ждать, когда сорвался за попытавшимся сбежать Котом.

– Да, – просто ответил.

– Подонок.

– Я не подонок, я просто хороший актер. – Пальцы Кота осторожно нащупывали дверную ручку. – Да и чем ты отличаешься от меня? Ты убивал пацанов из «Удара», не особо озадачиваясь причинами конфликта. И получал за это деньги. Мы с тобой на одной позиции в рейтинге мерзавцев.

– Повторюсь, майор Дятченков – это ты?

– Чего тебя это так интересует? Впрочем, насрать. Он самый.

– Вот как. А раньше героем был.

– Героем? Смешно. Героем. Это тот, кем ты себя возомнил? А меня антигероем, значит. Ха, нет. – Кот говорил без пафоса, без напыщенности, он словно бы вел задушевную беседу с приятелем. – Понимаешь ли ты, Рэй, что антигерои и герои давно сгинули? Нет их в Зоне. Неоткуда им тут взяться. А сталкеры, такие как мы, как ты и я, строят иллюзии насчет этого, деля мир на черное и белое и не понимая, что грань давно размыта, что ее и быть не может. Стреляй, сволочь. Ради этих тварей ударовских. Ради своих тварей. Я хоть сдохну за нечто большее, чем вы. Твой Рахман же, да и Турко этот… они ведь используют тебя, всех вас. Знал бы ты, что на самом деле происходит, так давно бы… А, неважно. Стреляй, ну! Они найдут себе нового героя, если тебя не станет. Найдут нового антигероя. Вместо тебя. Вместо меня. Наше время, время благородных сталкеров, давно прошло. И им придется…

Кот, усыпив бдительность своим разговором, дернул дверь. Пистолет в руках Андрея ожил. А Кот, быстро закрыв замок, кинулся к потайному ходу. В дверь забарабанили. Сминался металл.

Еще вчера Кот точно знал, как развернется его дальнейшая судьба, а сегодня ему в которой раз было доказано: жизнь слишком непредсказуемая, слишком хрупкая, слишком жалкая штука.

Он бежал по коридору, слушая, как за спиной разносятся крики, а в мозгах все прокручивал те картинки. Как красным на лицо брызгало – так беспощадно и бессмысленно. Как друзей убивали. Как рвали их пулями на части. Человек ведь смертен. Внезапно и глупо смертен.

Шаги преследователя сбились, а мат эхом пронесся по коридору. Андрей – тот хрен, что правой рукой лидера этих укурков был, похоже, отстал.

Кот открыл потайную дверь, крепко запер за собой, завалив сейфом, что перед самым входом и стоял. Включил налобный фонарик и осмотрелся. Луч света прорезал тьму и пыль. Нашел на полу люк, отодвинул крышку и спрыгнул вниз.

– Черт, слишком низко, – выругался Кот, задвигая металлический «блин». – Сука! – Фонарик погас. – И темно здесь. Так, где же она? А, вот. Кнопочка. – Светодиоды вновь ожили. – Пошли-ка дальше. Эх, Шустрик, как же тебя эти сволочи… Как же они так?

Андрей хватает паренька за длинные волосы, на кулак их наматывает. Его рука, сжимавшая нож, беспощадно дергается. Алое льется на пол.

Кот, споткнувшись, рухнул на лист жести – тот промялся под весом сталкера…

…и треснул…

Дальше случилось свободное падение…

* * *

Звук шлепнувшегося тела эхом разошелся по всему Путепроводу.

– Чуть не обосрался. Это было близко, – отплевавшись от крошева, выговорил Кот. – Хорошо хоть, тут невысоко.

Посветил под себя, на лист ржавый. Посветил выше. Лестница вела сюда, на уровень ниже. Кот не помнил о таком. Никогда он не замечал этот лаз, хоть и изучил все карты и помнил все маршруты. А, нет, вспомнил эту лесенку. Но она никуда не вела, так говорилось в документах. Что-то типа подсобки, не более. Служебное помещение. Кот поднапряг память. Точно! Но когда он шел здесь в последний раз, никакого листа жести тут не лежало.

И кто же его тут оставил?

Рассудив, что ему все равно нечего терять, Кот поднялся, вцепившись в рыжий поручень. Еще и мысль крутилась, навязчивая такая, как муха назойливая, требовавшая того, чтобы он дальше шел.

Отперев дверь подсобки, Кот очутился в туннеле, о котором и слова не было сказано в найденных им на заводе «Юпитер» документах…

* * *

Перестук капели.

Кап-кап-кап.

Чем дальше по коридору – тем страннее звук. Уже, как вода, ржа по стенке, испещренной трещинами, сбегает. А возле душевой – так и вовсе: будто моется там кто-то, в самом душе этом.

«Еще одна пси-аномалия, аналогичная той, с которой пришлось иметь дело в одном из городских дворов? Или просто слуховая иллюзия? – У Кота не было ответа на вопрос, и он решил особо не заморачиваться. – Просто надо идти дальше. Я знаю, что надо просто идти дальше. Черт. Как странно. Душ под землей, как в каком-то бункере из фильма про ядерную войну… Эй, стоп! О чем я думаю?»

– Похоже, я не туда свернул. Надо бы вернуться… Или не надо?..

В воздухе витала сырость и затхлость. А еще запах гниющих трупов. Предавший «Анархистов» сталкер шел минут десять, слушая хруст обглоданных крысиных тушек под подошвой и вспоминая о бойне в Припяти. Остановился у ответвления, задумался. Рассыпал по полу гайки, чтобы, если вдруг что, не заблудиться, и шагнул в правый коридор.

По углам – зеленоватое свечение. Ради интереса Кот кинул несколько гильз. Зашипело, пшикнуло – аномалия растворила гильзы, плюнула кислотой в сторону искателя.

Луч фонаря лизнул стену, выхватив довольно жуткую картинку: привалившись спиной к стенке, сидел человеческий скелет в медицинском халате. Облезлый череп человека скрывала маска противогаза с треснувшим стеклом. В костлявых пальцах усопший сжимал какую-то картонку. Кот, хмыкнув, посветил чуть выше. Буквы, выведенные над мертвым белой краской, гласили:

«НИ ШАГУ ДАЛЬШЕ»

– Ты, приятель, чуть-чуть до выхода не дошел. Кстати, твой халат не до конца истлел. Ты что, недавно еще углекислый газ выделял? Что у тебя за бумажка в руках? И как она пережила такую влажность?

Пригляделся. Осторожно вытащил картонку, разжав хрустнувшие пальцы. Это была профсоюзная карточка, которая принадлежала водителю грузовика, что работал тут еще до катастрофы восемьдесят шестого года. Имя размыто, от фотографии – давно одна клякса осталась. Вот она, вся прелесть нашего существования. Живи кем угодно, а в итоге от тебя не сохранится ничего, кроме клочка бумаги, затерянного где-то в богом забытых развалинах.

Направил свет на стены. Типичный для СССР орнамент, нанесенный на них, стерся. Пошли все стены трещинами, и все сочились ручейками грунтовых вод, словно раненый зверь кровью.