И только море запомнит - Полина Сергеевна Павлова

казалось, вам нет дела до чувств других людей. С чего тогда такой интерес?

– Мне и нет дела до других, меня интересуете вы и ваше самообладание, решительность, чувство собственного достоинства, даже, казалось бы, в такой унизительной ситуации, как порка. – Кеннет сцепляет руки в замок за спиной, болезненно стискивает пальцы, отдирая большим пальцем заусенец у ногтя. – Видя вас, ни один из команды не усмехнулся, в глазах и на лицах экипажа «Авантюры» была лишь злость. С раздражением и решительностью некоторые дернулись вас спасать, но были уместно остановлены. Расскажите, капитан О’Райли, почему все на «Авантюре» уважают женщину.

Ему нравится, как ухмылка Морганы сползает, а в единственном здоровом глазу расширяется зрачок. Она выпрямляется, чуть поднимает голову, ее подбородок задирается, нижняя губа подрагивает, играют желваки.

– Неуместные вопросы.

Лорд делает шаг назад, склоняет голову:

– Какие уж есть.

Моргана осторожно опускается на край сиденья. В его сорочке, сидя в его резном кресле, она смотрится невероятно спокойно и сдержанно. Внушает ужас не меньше, чем когда в дыму боя придерживает ладонью на макушке шляпу. Кеннет наблюдал за каждым ее действием в подзорную трубу. И поцелуй пиратов воспринял как личный вызов, плевок на палубу под ноги.

– Когда я только захватила власть на корабле, устроив бунт, многие относились ко мне весьма пренебрежительно. Молодой капитан Кайджел О’Райли. От всех остальных меня отличала лишь грамотность, умение читать и то, что до этого боцман на предыдущем корабле научил заполнять лоции. На любом пиратском судне грамотные люди в цене, как и врачи, как кок, как священник. Но подчинились, согласились ходить под моим началом, пока не узнали, что я женщина. Пришлось подавлять еще один назревающий бунт, – Моргана заходит издалека, медленно излагает все мысли, словно воскрешает в памяти события прошлого.

Взглядом, склоняя голову набок, Кеннет выражает заинтересованность. Примерно так он себе всегда и представлял: пиратами становятся только бунтовщики, способные на крайности в своем желании легко заработать, свергнуть предыдущего капитана и встать во главе. Моргана не похожа на ту, кому застилает взгляд жажда наживы. Она в принципе не похожа на всех пиратов, которых ему довелось встретить и повесить.

– Его звали Джонни Смит. Он начал собирать вокруг себя людей, готовых поддержать. Подкупал, чтобы сойти на берег и объявить: «Авантюре» нужен новый капитан. Но до берега дело не дошло. После обвинения в заговоре пришлось с ним подраться. Я била Джонни, пока не превратила его лицо в кровавую кашу. Руки по локоть в крови, лицо опухло. Но добилась того, чтобы меня начали уважать.

Кеннет хмыкает, потирает двумя пальцами подбородок, не отводя глаз. Наблюдать за ностальгирующей Морганой интересно, хотя вряд ли данные воспоминания относятся к категории тех, которые хотелось бы озвучивать и смаковать. Не о каждой победе нравится говорить.

– Сила приходит не к рожденным хитрыми, а к тем, кто готов…

– Пойти ради нее на все, – она сводит руки, откинувшись на мягкую спинку, отделанную бархатным сукном синего цвета. Так карикатурно: гроза морей среди пиратов на кресле со знаком Ост-Индской торговой компании. – Когда-то Колмана, моего старпома, подставили. И мне пришлось впервые взять в руки плеть, – голос Морганы приобретает чудную интонацию, не то звон стали, не то – горечь сожаления.

– И что тогда? – губы Бентлея пересохли, потрескались, поэтому он проводит по ним кончиком языка.

– Мне пришлось назначить ему наказание. Обычно данными вопросами занимается боцман. Но команда видела, как я выделяю Колмана, и это была проверка. – Моргана закидывает ногу на ногу, покачивает носком сапога. Во всей ее фигуре с каждым новым словом появляется мрачная торжественность. – Я била по спине лучшего друга, лишь бы доказать команде, что у меня кишка не тонка. И я могу и буду их капитаном. Матросам иногда мало крови. Подавай им зрелищ, ха! – капитан «Авантюры» всплескивает руками.

– И вы, полагаю, доказали всем, чего стоите, – осторожно интересуется Бентлей.

Моргана дергает плечом, слабая растрепавшаяся коса спадает за спину. Подпирая голову ладонью, капитан смотрит в сторону:

– Да, доказала. Кровью на спине Колмана, но доказала.

История отнюдь не радостная. И хоть у Бентлея никогда не было друзей, он бы не смог поднять руку на того, кого можно было бы назвать серьезным словом «друг». Но ведь на Моргану же он поднял. Хотя чувства к ней далеки от дружеских. Он кусает щеку изнутри.

Спокойная, как море во время штиля, капитан О’Райли завораживает. Ее уравновешенность – редкость, но эта огранка идет ей намного больше. Подобно самоцвету в оправе, Моргана играет всеми красками даже в пасмурный день, даже запрятанная в полутемную каюту, как в сундук. Кеннет было тянется, чтобы убрать с лица капитана спутанные пряди темных волос, но останавливает руку на половине пути. Неловко уводит ее и потирает шею.

– Меня уважают не потому, что боятся. Хотя, полагаю, есть и те, кто действительно трясется, когда я в гневе. Но большинство знают: я справедлива.

– Наверное, так оно и есть. Разве мне судить?

Бентлей ведет ладонью по краю столешницы, опирается на обе руки, склоняя голову. Кеннет решается на нерациональный шаг, колеблется, но открывает очередной выдвижной ящик и достает плеть. Он протягивает ее Моргане, и девушка вскидывает бровь:

– Хотите еще раз меня отстегать?

– Нет. Хочу… – Бентлей выдерживает деликатную паузу, – ощутить на себе.

Плеть давно лежит у него в ящике, но сам он никогда ее не применял. Не доводилось. Не случалось ничего провокационного на его корабле. О’Райли берет в руки плеть, резко поднимается из кресла. И Кеннету приходится отступить назад, медленно расстегивая жилет, путаясь в пуговицах. Бентлей развязывает на горле бант, манжеты и снимает сорочку. Он складывает ее и кладет на стул. Чуть-чуть поправляет висящий на спинке камзол.

– Я не буду обрабатывать раны.

– Мне не нужно, чтобы вы обработали раны. Мне нужно, чтобы вы сделали то, что делаете обычно. Отходили меня плетью. Отомстили за то, что было на палубе «Авантюры», если угодно.

Неприятно сокращаются мышцы под коленкой, каждый шаг становится неуверенным, но Бентлей подходит к столу, за которым обычно принимает офицеров, расставляет в стороны стулья, двигает массивную мебель, освобождая пространство. Лорд встает на колени лицом к двери, руки опускает строго по швам.

Моргана слишком долго изучает спину, гуляет взглядом с задумчивой блудливостью. И чем дольше ожидание, тем оно томительнее.

– Уверены, что хотите этого, милорд? Порка – не какое-то развлечение, это серьезное наказание. И многие предпочтут отстоять вахту, нежели получить по хребтине.

– Ради всего святого, Моргана, – Бентлей выдыхает. – Мне сложно на это решиться, но я хочу понять. И пусть я справедливо пострадаю от вашей руки.

От руки пирата, женщины, капитана вражеского корабля, но все же есть в этом своя справедливость. Кончик плети тихо ударяется об пол.

Глава 10. Потеря капитана О’Райли

К