Батальон "Вотан" - Лео Кесслер

Шварц, которому не так сильно досталось от взрыва в башне, перехватил инициативу.

— Метцгер, Шульце — прикройте меня, я вхожу!

Даже не посмотрев, выполняют ли они его приказ, он выхватил автомат и ударил ногой по стальной двери. Она распахнулась на удивление легко. Очевидно, петли были очень хорошо смазаны, что являлось частью мер безопасности против случайных искр.

Стрелки, головы которых были защищены асбестовыми подшлемниками, надетыми под каску, сгруппировались вокруг подъемника. В густом желтом дыму они сердито жестикулировали, очевидно, перекладывая вину за его отказ друг на друга. Поскольку их уши были прикрыты толстым слоем асбеста, они не слышали приближения Шварца, пока не стало слишком поздно.

Толстый сержант, с желтым лицом человека, очень долго прослужившего в крепостной артиллерии, обернулся и увидел его. Его рука потянулась за пистолетом, но он так и не успел вытащить оружие. Шварц выстрелил, и сержант сполз вниз по бетонной стене.

Эсэсовец снова выстрелил. Бельгийские артиллеристы попадали там, где стояли. Они судорожно дергались под пулями, как марионетки в руках безумного кукловода, а затем падали на пол. Все это заняло несколько секунд. Когда грохот очереди затих, последний вражеский солдат рухнул на пол.

Как загипнотизированный, Шварц остался стоять, широко расставив ноги и прижав автомат к боку, как будто ожидал, что люди, которых он только что убил, встанут, и ему придется убивать их снова и снова.

— О, господи, — Шульце задохнулся, уставившись в лицо маленького офицера. — Он свихнулся! Унтерштурмфюрер Шварц сошел с ума!

— А ну заткнись! — рявкнул фон Доденбург.

Он мягко положил руки на дымящийся ствол автомата Шварца, и, нажав на него, медленно опустил его вниз.

— Все в порядке, Шварц, все в порядке.

Шварц тряхнул головой.

— В чем дело? — спросил он. — Что вы делаете?

— Мой дорогой Шварц, все в порядке, — успокаивающе произнес фон Доденбург.

— Конечно, все в порядке, — бросил Шварц. — О чем вы говорите? Мы ведь только что взяли орудийную башню номер сорок шесть, не так ли?

И только тогда фон Доденбург понял, что унтерштурмфюрер Курт Шварц действительно сошел с ума.

Лицо коменданта форта Эбен-Эмаэль майора Жоттрана выглядело совершенно белым даже в резком желтом свете голой лампочки, висевшей в проволочной клетке под потолком.

— Что вы сказали? — резко бросил он солдату, принесшему новости.

— Их около тридцати, — солдат говорил по-французски с сильным акцентом. — И все боши[42].

Комендант Жоттран отметил, что этот человек — фламандец, и подумал, как легко справились с национальной проблемой немцы. Стоило им только захотеть, и все у них получилось — одна великая нация, объединенная единым лидером и говорящая на одном языке. Коменданту же самого большого форта Бельгии приходилось иметь дело с представителями двух разных языковых групп — франкофонами и фламандцами, которые взаимно ненавидели друг друга и соглашались воевать, только если служили в подразделениях, составленных исключительно из представителей своей собственного народа. Бельгийская армия была в этом смысле по-настоящему безумной, особенно если учесть, что ее главнокомандующий — сам король — вдобавок ко всему подозревался в пронемецких настроениях!

— Куда они направлялись?

— К сорок шестой орудийной башне, — донесся голос от двери.

— Что, черт побери, вы имеете в виду, Баер? — бросил комендант Жоттран.

Лейтенант Баер, сам фламандец, кивнул рядовому, что тот может идти. Затем он вытянулся по стойке «смирно» и обернулся к старшему офицеру.

— Господин Жоттран, позволю себе сообщить, что враг взял башню номер сорок шесть. Они разрушили подъемник и, как полагаю, уже находятся на пути к башне номер сорок пять.

Жоттран устало махнул ему,

— Можете стать «вольно!» — Он вздохнул: — Я сожалею, Баер. Я нервничаю, и вообще здесь такая атмосфера… Я видел дневной свет в последний раз тридцать шесть часов назад, — добавил он.

— Понимаю, — резко ответил Баер.

Жоттран быстро собрался и начал раздавать приказы, однако его слова неожиданно потонули в грохоте взрыва. На лысину ему посыпались небольшие кусочки штукатурки и цемента. Стены задрожали, и из-под двери взметнулась небольшая волна пыли.

— Вы же знаете, что произошло, не так ли, Баер? — спросил он, когда шум затих.

Баер закусил губу и кивнул.

— Башня номер сорок пять, — сказал Жоттран. Тонкая улыбка тронула его губы, как будто произнесенные слова доставили ему некое мазохистское удовольствие. — И если мы не сумеем быстро остановить этих ублюдков, то за ним последуют номера тридцать шесть, двадцать три и семнадцать. — Он сухо засмеялся. — Не нужно быть ясновидцем, чтобы понять, куда они двинутся дальше.

— Вы имеете в виду, что боши собираются пересечь Мёз с севера, и эти люди внизу пытаются вывести из строя наши орудия, прикрывающие этот сектор?

— Верно, — губы Жоттрана напряглись. — Но они не сделают этого. Я сражался с ними на последней войне и бил их, и я намерен сделать то же самое и сейчас. Так. О чем это я? Я хочу, чтобы из всех, кто способен носить оружие, были сформированы временные отряды — из поваров, писарей, гражданских уборщиков, если вы сможете их найти. Все, кто может держать в руках винтовку, должны стать в строй, вы меня понимаете?

— Да, господин офицер. А затем?

Жоттран торопливо взглянул на часы.

— Ровно через пятнадцать минут я позвоню в 7-ю пехотную дивизию и потребую, чтобы они обрушили на нас заградительный огонь. Я собираюсь специально попросить, чтобы они нанесли его прямо по нам. Так я сброшу с форта бошей, как корова сбрасывает оводов, хлеща хвостом. А затем мы начнем контратаку. — Он торжественно поднялся, следуя романской военной моде, — галльский воин от пяток до макушки. Вся фламандская душа Баера инстинктивно восстала против этого.

— Лейтенант Баер, мы должны изгнать их из форта Эбен-Эмаэль, — произнес он, обращаясь к лейтенанту. — И вы сделаете это во имя чести бельгийской армии и ради будущего нашей нации.

* * *

Бельгийская контратака застала маленький отряд фон Доденбурга врасплох.

Они захватили башню номер тридцать шесть и заставили замолчать ее орудие, разбив прицелы об стены, а потом снова двинулись вниз по темному коридору к следующей цели, когда вдруг застрочил вражеский автомат. Трое были убиты сразу, а фон Доденбурга отбросило выстрелом к стене. Из плеча у него хлестала кровь. В следующий момент по внешней стороне форта ударил массированный артиллерийский обстрел, который производила бельгийская 7-я пехотная дивизия. Эбен-Эмаэль закачался, как большое судно в бурном море. С потолка начали падать куски бетона. Стены стонали от напряжения, с пола поднялись облака пыли.