Последняя битва - Михаил Ахманов

Наклонившись, он вытянул руку, коснулся пальцами воды, затем погрузил в нее всю ладонь. К его удивлению вода оказалась тепловатой и в ней ощущался слабый ток — видимо, озеро соединялось с подземным источником и, в свою очередь, питало ручей. Кроме того, вода была радиоактивной.

Как и большинство его соплеменников, Иеро умел определять уровень радиации без всяких приборов; это чувство являлось таким же даром эволюции, как способности к мысленной речи, дальновидению, предсказанию будущего и другие паранормальные таланты, которыми, в той или иной мере, обладали многие. И сейчас он мог определенно утверждать, что никакой опасности не подвергается — просто радиоактивный фон был на треть выше обычного. Ровно настолько, чтобы не вредить при кратковременном облучении, но вызвать за годы и века некую мутацию, положительную или наоборот.

Иеро пошевелил пальцами в воде, затем осторожно коснулся прилипшего к дну шарика. Его скорлупа действительно оказалась твердой, и священник, уже не опасаясь раздавить свернувшуюся амебу, вытащил шарик из воды и положил на ладонь. Крохотное существо будто бы ожидало этого; скорлупа вдруг расплылась и исчезла, десяток маленьких отростков выдвинулся из полупрозрачного тельца, щекоча кожу и поглаживая пальцы. Их обладатель не был холодным и склизким — наоборот, тело его казалось теплым, словно на ладони священника резвился кролик-лилипут с мягкой шерсткой.

Как Сеги, подумал Иеро, полузакрыв глаза и вспоминая о своем скакуне, по неведению убитом и съеденном Солайтером. Сеги, собственно, являлся гигантским кроликом, переросшим крупного быка и способным нести воина в тяжелом вооружении; в Д'Алви и соседних королевствах эту породу разводили для гвардии копьеносцев, главной ударной силы в междуусобных сражениях. Год и восемь месяцев назад, когда Иеро, похищенный слугами Нечистого, бежал от них в южные саванны и леса, Лучар послала следом за ним Сеги, навьюченного снаряжением, и тот сумел отыскать хозяина. Не только отыскать, но и довезти его до горного озера среди пурпурных холмов, в котором обитал Солайтер — Иеро на счастье, себе на беду. Он был на редкость чутким и верным существом, этот Сеги, хотя и не таким разумным, как Клоц.

При мысли о нем священника охватила печаль. С полузакрытыми глазами он представил себе темные зрачки Сеги, его сильные ноги и длинные уши, что двигались во время скачки взад-вперед, его пушистую шерстку, куцый хвост и литые мышцы, что позволяли мчаться гигантскими прыжками, вспомнил о его кротком нраве и преданности… Что за прекрасное создание! Лучший, самый быстрый скакун в Д'Алви! И так жаль, что он погиб…

Веки Иеро приподнялись, и он, невольно вздрогнув, перекрестился: на ладони, уставившись глазками-бусинками ему в лицо, сидел кролик, миниатюрная копия Сеги.

* * *

Пять тысячелетий тому назад, неподалеку от места приземления «Вашингтона», находился город. Совсем небольшой и тихий городок милях в шестидесяти от Челябинска; собственно, даже не поселение, а засекреченная военная база с научными лабораториями. Тут создавались не бомбы, не ядовитые газы и не штаммы смертоносных вирусов; тут вели вполне мирные исследования генетического плана. Одна из групп генетиков занималась клонированием; правителям страны, людям престарелым, отягощенным недугами, требовались новые почки, легкие, сердце или печень, выращенные из их собственных клеток, ибо чужеродный орган, полученный от донора, нередко отторгался в силу несовместимости тканей. Другие ученые трудились над проблемой радикального генетического видоизменения сельскохозяйственных культур и скота; ожидалось, что они вырастят пшеницу с зернами размером с фасоль или корову слоновьих габаритов, способную превращать в мясо и молоко сосновую кору и ветки. Третьи пытались получить дешевый растительный белок, скрещивая хлореллу с соей; четвертые работали с муравьями, рассчитывая вывести медоносный сорт; пятые курсировали между Уралом и Крымом, испытывая на дельфинах излучатели, повышавшие активность коры головного мозга. Были еще шестые, седьмые и десятые, и кому-то из них удалось разработать геноплант — чудесную живую протоплазму, способную пластично изменяться под влиянием внешних условий. Но это открытие осталось втуне: грянули война и Смерть, Челябинск под ударом ракет провалился в земные недра, и сокрушительная взрывная волна, вместе с потоками радиации, накрыла тихий городок. Никто и ничто не уцелело, ни люди, ни животные, ни растения, ни здания и приборы — никто и ничто, кроме генопланта.

Эта субстанция впиталась в землю, и почвенные воды смыли ее, вместе с радиоактивными осадками, в гигантский подземный резервуар, подогреваемый внутренним теплом планеты. Там, на глубине десятков миль, геноплант, обладавший колоссальной приспособляемостью к среде, начал мутировать и трансформироваться, создав в конце концов живой организм поразительной универсальности — практически вечный, такой, который мог питаться водой или воздухом, твердой материей или электромагнитными волнами, мог перестраивать свою структуру, увеличиваться или уменьшаться, выращивать клешни и щупальцы, панцирь, кости и кожу, любые необходимые органы, вплоть до нервных клеток и мозга. Правда, мозг, если его вырастить, оставался пустым, но это не снижало достоинств подземных обитателей — они были восприимчивы к ментальному излучению, если оно несло определенную и позитивную программу совершенствования их организмов.

С течением лет давление в подземном резервуаре нарастало, и, наконец, поток воды пробился вверх, в пещеру под скалой, похожей на полуразрушенную башню. Получилось озеро; тихое, уединенное, не очень глубокое — идеальное место для жизни после адских температур и давлений глубин. Потомки генопланта инстинктивно устремились сюда и провели долгие столетия в условиях, которые были для них тепличными. Однако они не потеряли ничего — ни своей долговечности, ни способности изменяться и воспринимать ментальный импульс. Ученые эпохи до Смерти назвали бы их метаморфами, но пер Иеро Дистин не был знаком с этим научным термином. Что, однако, дела не меняло: на его ладони сидел крошечный метаморф, преобразившийся под влиянием его воспоминаний в крошечного пушистого Сеги.

Справившись с изумлением, Иеро попробовал установить с ним ментальный контакт. Отклик был слаб, почти неощутим, и он подумал, в этой маленькой головке размером с горошину явно не хватает мозгов. Наверное, их там было столько же, сколько у червяка, а значит, миниатюрный Сеги являлся всего лишь несовершенной копией, подделкой с обликом ушастого скакуна, но далеко не равным ему по умственным способностям. Вот если бы он был побольше… хотя бы размером с бурундука, а еще лучше — с белку…

Воздух над ладонью Иеро взвихрился, потом раздался чмокающий звук, будто схлопнулась некая пустота — и он, снова пораженный, едва успел подхватить свободной рукой народившееся существо. Тот же Сеги, но уже не помещавшийся в ладонях, большой и довольно тяжелый, весом не меньше двенадцати фунтов… Священник глядел на него, сощурившись и приоткрыв в удивлении рот. Не оставалось сомнений, что пара-другая таких метаморфоз способны превратить Сеги в титана, в нечто такое, перед чем огромный парз, живущий в южных джунглях, будет беспомощен как ящерица под сапогом.

Сознание этого Сеги было гораздо более совершенным, хотя и не равнялось в мощности с эталоном. Тем не менее Иеро ощутил исходящие от него волны покорности и приязни; сейчас священнику казалось, что к нему ласкается верный пес или кошка, жаждавшая, чтобы ее погладили. Он сделал это, устроив создание на коленях, и маленький, но уже не крохотный Сеги зажмурился и запрядал ушами. Шерсть его была шелковистой как драгоценное руно овец с острова Асл.