Искупление - Канаэ Минато

сразу забыли бы об убийстве. И убийцу никогда не поймали бы.

Я еще как-то надеялась на вас, девочки. По мере того как медленно приходила в себя, я осознавала, что вы, в конце концов, всего лишь десятилетние дети. Наседать на вас и требовать, чтобы вы вспомнили, бесполезно. «Девочки сами не до конца восстановились после пережитого, – думала я. – Когда полностью отойдут от всего, они вспомнят что-нибудь. И может быть, наконец пожалеют Эмили. Кто-нибудь из них, может, даже придет на поминальную службу, помолится за нее…»

Но прошло три года, а вы говорили то же самое. Я убедилась, что это вы ее убили. Поэтому и сказала тогда:

– Я не прощу вас, если вы не найдете убийцу до истечения срока давности. Если вы не сумеете этого сделать, тогда искупите свою вину так, чтобы я приняла ваше искупление. Если и этого не будет, то говорю вам, что отомщу каждой из вас!

Возможно, я самый ужасный взрослый человек, какого можно представить, раз я сказала такое маленьким девочкам, которые едва пошли в среднюю школу. Но я подумала, что, если я не скажу что-то по-настоящему шокирующее, все вы забудете о Эмили. А вы четверо – единственные свидетельницы.

Вообще-то я была уверена, что, несмотря на мои слова, как только я уеду из города, вы забудете про убийство. Поэтому – хотя, разумеется, я ни на секунду не забывала про Эмили – я решила вообще стереть этот город из своей памяти.

В Токио у меня были родные и друзья, пытавшиеся меня утешить. Там я могла пойти в десятки разных мест, чтобы отвлечься от своих мыслей. Но больше всего меня успокаивал и утешал Такахиро. В отличие от Саэ, вы, скорее всего, не понимаете, о ком речь.

Когда Такахиро жил в вашем городе, он всего-навсего был ребенком, который заботился обо мне.

Двоюродный брат мужа приехал с женой в город в то же самое время, что и мы, чтобы работать на заводе «Адачи маньюфэкчуринг». Они, конечно, были нашими родственниками, но жена его тоже работала, и их собственные отношения не складывались, поэтому общались мы нечасто. Такахиро, по слухам, был умный мальчик. Но глаза его имели холодное выражение, и, если мы сталкивались с ним в нашем жилом здании, он не имел привычки здороваться.

Но после несчастья Такахиро пришел ко мне сам.

– Мне очень жаль, что я не могу ничего сделать, чтобы как-то вам помочь после этого ужаса. Я был в Токио, когда все это случилось, – сказал он. – Я хочу опросить всех ребят в школе: может быть, они знают что-то полезное для дела? Поэтому подумал, что, наверное, вы расскажете мне о том дне поподробнее. Лишь то, о чем вы в состоянии говорить…

Перед этим он подошел к столику, где были выставлены фотографии Эмили, зажег ароматическую палочку и помолился про себя. Он был единственным, кто сделал это, и я очень порадовалась. Такахиро спросил меня о связи убийства с кражей французских кукол, но мы не имели к ним ни малейшего отношения. Местные почему-то увязали всё это в одно, но этому не было никаких доказательств, так я и сказала Такахиро.

После этого он стал иногда заходить к нам. У него ни разу не появлялось никакой важной информации, но меня радовало, что он помнит про убийство и интересуется моим состоянием.

Наши семьи вернулись в Токио примерно в одно и то же время, и там Такахиро тоже продолжал иногда забегать ко мне.

– Ваш дом как раз у меня по пути из школы, и я решил заглянуть. Знаю, вы всегда угостите меня чем-нибудь вкусным… Простите.

Такахиро говорил извиняющимся тоном, а я каждый раз радовалась его визитам. Он рассказывал мне школьные новости, и это почему-то поднимало мне настроение.

Еще до того, как Эмили пошла в начальную школу, у меня был разговор с одной из мам, с которой я познакомилась, когда дети готовились к поступлению. Обсуждали, какие дети лучше – мальчики или девочки. Конечно же, я сказала – девочки.

– Их можно наряжать, болтать как с подружками, ходить по магазинам…

А она возразила мне:

– Я раньше тоже так думала, а теперь не уверена в этом.

У нее было двое детей, девочка постарше и мальчик – ровесник Эмили.

– Пока у меня не было детей, я хотела девочку. Представляла, что мы станем подругами, когда она вырастет. Поэтому я была на седьмом небе от счастья, когда она родилась. Но только когда появился мальчик, я поняла главное. Девочка-подружка – это здорово; но девочки соперничают друг с другом. Когда я вижу, что она по секрету что-то шепчет мужу, я расстраиваюсь. Мальчик же скорее ближе к любовнику, чем к другу. Хоть это и твой ребенок, но он другого пола, поэтому вам нечего делить. Ты хочешь делать для него все возможное безоговорочно. От него нужно всего лишь несколько теплых слов, чтобы у тебя поднялось настроение. С нетерпением жду, когда придет время и дочка заговорит о своих бойфрендах, но, думаю, у меня будут смешанные чувства, когда сын начнет ухаживать за девочками.

Услышав это, я представила, что было бы, если б Эмили была мальчиком. Когда она родилась, мне казалось, она похожа на меня, но потом я стала замечать, что она все больше напоминает отца. Если б она была мальчиком, я бы только обняла ее за это. И возможно, решила бы еще больше заботиться о ней.

Но сейчас это все не важно. Мальчик или девочка – это не имело бы значения, если б она была жива.

Итак, у меня появилось ощущение, что Такахиро – мой сын. Я спросила его, есть ли у него девочка; он засмеялся, ответил, что есть, и даже две, но все это несерьезно. Однако во мне немного проявилась ревность.

Иногда он навещал друзей в вашем городе и получал кое-какую информацию о вас. Все вы жили самой обычной жизнью, говорил он, рассказывать нечего. «Как я и предполагала», – думала я сначала, и это меня злило. Но со временем мне пришлось это принять.

Злиться я должна на убийцу. У каждой девочки своя жизнь.

Если б в вашей ситуации оказалась Эмили, я наверняка сказала бы ей, чтобы она забыла про убийство. Интересно, сколько лет мне понадобилось, чтобы прийти к такому выводу? Я и правда стала считать – то, что вы снова живете нормальной жизнью, хорошо.

Такахиро больше не ездил к вам в город, новостей не поступало, и я перестала о вас думать. «Вот так все и забывается», – пришло мне в голову.

Этой весной Такахиро появился у нас и сказал, что есть девушка, с которой он хочет встречаться, и попросил нас выступить посредниками при знакомстве. Мне немного стало грустно от мысли о его женитьбе, но я обрадовалась, когда нас с мужем попросили выступить в такой важной роли. Мужу нравился Такахиро, а когда он услышал, что девушка – сотрудница фирмы, которая является клиентом нашей компании, с удовольствием взялся за дело. Сказал, что свяжется с ее начальником по работе.

Но, услышав ее имя, я испытала шок. Одна из тех четырех? Я не могла поверить собственным ушам.

Сначала Такахиро извинился за это и объяснил, что, когда он приезжал в город, стал интересоваться Саэ, а в конце года неожиданно встретил ее в Токио с коллегами по работе и понял, что их сводит судьба. Перед уходом он снова извинился:

– Мне очень неприятно, тетушка и дядя, что я вернул вас к тяжелым воспоминаниям.

Тяжелым? Да нет, я так не думала. «Значит, Такахиро уже в таком возрасте», – размышляла я и удивлялась, что девочки, ровесницы Эмили, уже могли думать о замужестве. Мне не верилось, что прошло столько времени.

Если б только Эмили была жива… Я бы содействовала ее соединению с человеком, которого она полюбила, защищала бы ее…

– Извиняться не надо, – сказала я Такахиро. – Если любишь человека, тебе не нужны чьи-то разрешения, чтобы быть с ним вместе.

Они познакомились, стали регулярно встречаться и наконец решили пожениться. Поскольку девушка была из вашей компании, я была уверена, что не попаду на свадьбу, но мы с мужем оказались первые, кого Такахиро пригласил.

– Саэ надеется, что вы придете, – сказал он мне.

Саэ выросла очень хорошенькой, и было трудно поверить, что она из вашего захудалого городка. В белом свадебном платье, окруженная друзьями с работы, которые желали ей счастья, она прямо светилась радостью. Но, как только заметила меня, улыбка сошла с ее лица, и оно приняло испуганное выражение. Вполне