Пушки Смуты. Русская артиллерия 1584–1618 - Алексей Николаевич Лобин

статья Столбовского договора определяла, что находящиеся в крепостях пушки и колокола, занятых шведами к 20 ноября, должны оставаться во владении шведского короля. Таким образом, русский «зверинец» и мортиры остались в рукам «свейского короля».

К началу XVIII в. в шведских арсеналах скопилось достаточно большое число русских орудий. По указанию короля Карла XII в апреле 1705 г. было принято решение о том, что вся артиллерия, захваченная в качестве трофеев шведской армией, должна быть зафиксирована на бумаге, прежде чем должна быть отправлена на переплавку. Приказ короля был выполнен художником Якобом Филиппом Телоттом и его сестрой Анной-Марией. Благодаря их кропотливой работе историки-оружиеведы имеют теперь возможность реконструировать внешний облик орудий, воссоздать их параметры, подробно изучить декор и надписи.

Пушки королевича под Москвой

Пускай во рвы залягут пехотинцы

И обстреляют стены из орудий,

Чьи жерла – словно вход в подземный мир.

Тогда легко мы одолеем греков.

Кристофер Марло «Тамерлан Великий», 1590 г.

В 1613–1614 гг., несмотря на бедственное положение, недостаток людских и материальных ресурсов, со стороны русского правительства наблюдалась «активная наступательная деятельность на всех угрожаемых направлениях»[385].

Одним из главных направлений был Смоленск, захваченный польско-литовскими войсками. Главным воеводой спешно сформированной для отвоевания города армии был назначен князь Д.М. Черкасский. Но в войске, направленном на осаду такой крупной крепости, как Смоленск, не было осадных пушек. Несмотря на то что в Москве имелась тяжелая артиллерия, в составе которой были пищали XVI в. – «Инрог», «Кашпир», «Коваль», «Вепрь», «Стрела», «Гладкая» и др., а также «пушки верховые» калибром в 2–6 пудов[386], в новосформированную армию вошли только полковые и средние орудия. Причина в этом лежит в невозможности набрать посошных людей в условиях полного разорения страны, да и содержание 250–500-пудовых стволов требовало значительных ресурсов – а материальное состояние (станки, колеса, волоки, ядра, порох, лошадиные подводы и т. д.) было плачевным. Даже такие припасы, как посконь, лен, холст, смола, необходимые для изготовления зажигательных ядер и пыжей, собирали по городам Московского государства[387].

На основании выплат пушкарям в 1615 г. из Пушкарского приказа за смоленскую службу Н.В. Смирнов предполагает, что «число пушкарей в армии не превышало 20 человек»[388]. Надо все же полагать, что артиллеристов было больше – до 30–40 человек.

Первой серьезной крепостью на пути в Смоленск была Белая. В боях под этой крепостью воевода М.М. Бутурлин получил тяжелую рану – пушечное ядро «погладило» его по голове, «кость из головы вырвало, не много от тое раны не умер». Поправившись после такого тяжелого ранения, Бутурлин в 1616 г. возглавил осадную армию под Смоленском. После нескольких приступов Белая капитулировала.

В сентябре 1613 г. передовые русские отряды вышли к Смоленску. Укрепления города после его взятия поляками были в плохом состоянии. Из письма короля Льву Сапеге (25.04.1613) следует, что запасы пушек в польской армии были истощены, из Смоленска бронзовый лом из оплавленных колоколов и разрушенных пушек был доставлен в Оршу и далее в Вильну[389]. Если до осады Смоленска в 1609 г. в крепости было 270 стволов, то к моменту подхода русской армии в 1613 г. число годных к стрельбе орудий сократилось больше чем наполовину. Кроме этого Смоленск испытывал затруднения в боеприпасах.

Русское войско заняло Духовскую и Печерскую горы, там же поставлен немногочисленный наряд. Фактически вся осада сводилась к блокаде города – на дорогах поставлены засеки, острожки. Командование Черкасского предполагало, что Смоленск капитулирует, как и Белая. Все бои происходили в окрестностях Смоленска – именно острожки, возведенные русскими, приняли на себя все попытки деблокации города извне. К лету 1614 г. в ходе боев в Смоленск неоднократно прорывались отряды с боеприпасами. Пассивная блокада крепости, отсутствие артиллерии, слабые резервы привели к тому, что фактически осада Смоленска переросла в бои за несколько верст от города, где артиллерия с обеих сторон не играла особой роли. Под стенами города в 1614–1615 гг. заключались перемирия и возобновлялись боевые действия.

К июню 1616 г. численность русской армии под Смоленском насчитывала 4547 человек, из них артиллерию обслуживали 35 пушкарей[390] (т. е. на 10–15 орудий). Бои под Смоленском с отрядами Гонсевского, периодически атаковавшего таборы и острожки, с переменным успехом продолжались до 1617 г.

К весне 1617 г. молодой королевич Владислав добился от польского Сената финансирования военной кампании на отвоевание московского престола (права королевича Владислава на царский трон гарантировались договорами с «Семибоярщиной» февраля и августа 1610 г.).

Узнав о сосредоточении польско-литовской армии под Луцком, войска, блокировавшие Смоленск, снялись с лагеря и отступили.

В составе артиллерии Владислава по реестру от 2 декабря 1617 г. насчитывалось: одно 45-фунтовое, три 30-фунтовых, два 15-фунтовых орудия, пять орудий неизвестного калибра, одна 4-фунтовая мортирка и две 24-фунтовые мортиры[391].

В этом весьма примечательном реестре обнаруживаются интересные детали. Практически все эти орудия после похода были оставлены в Смоленске, упоминания их можно встретить в польской описи 1654 г., а потом в русской описи Смоленска 1667 г., где большинство стволов описано подробно. Так, самое большое орудие в походе 1617 г. – «Василиск» («Bazyliszek») в русской описи названо «Базл» «в станку на колесах, ядром пуд десять гривенок[392], длина 5 аршин без полутрети вершков… На ней герб с коруною, подписан кругом по-латыни: «Стефан, король Польский и великий князь Литовский». На ней же уши с личинами, от ушей к дулу вылить змей с крылами, подписан по-латыни: «Василиск. Тысяча пятьсот восемьдесят первого». Назади, за казною, ухо с личиною». Таким образом, главным орудием в походе был «Василиск». Самое интересное, это орудие мастера Иеронима Витали из Кремоны сейчас находится… в Московском Кремле (Инв. № 25633 охр Арт-744/1). Ему суждено быть у стен Смоленска в 1610 г., у Москвы в 1618 г., а в самой столице оно очутилось после 1704 г., когда по приказу Петра I из Смоленска были доставлены «куриезные» орудия.

Следующие два орудия – 2 «Брата Виленских» – также упоминаются в описях 1654 и 1667 гг. В Казенном амбаре по русской описи Смоленска в 1667 г. стояла «Пищаль медная, прозвище ей «Брат», в станку на колесах, ядром 35 гривенок, длина 5 аршин без трех вершков… на ней герб с коруною да уши, за казною ухо ж с личиною; году и весу на ней не написано…», а рядом с Молоховскими воротами находилась «пищаль медная Литовского литья, прозвище ей «Брат», в станку на колесах, ядром 35 гривенок, длина 5 аршин без трех вершков невступно…. На ней герб королевский, посередь его уши, дуло разбито в трех местах, за казною глава звериная. Весу 180 пуд, к ней 100 ядер».