Пушки Смуты. Русская артиллерия 1584–1618 - Алексей Николаевич Лобин

с 1613 г. по конец 1620-х гг. Пушечный двор отливал те же типы орудий, что и в конце XVI в., исключение составляли 1,5–2-фунтовые «полковые пищали» нового образца.

Основное количество производимых пищалей калибром 6, 4, 3 фунта назывались «полуторными» (полтора десятка пядей в длину) и обозначались в зависимости от размеров, соответственно «большими», «середними» и «малыми» полуторными пищалями[420].

В связи с тем, что пожар 1626 г. уничтожил основную часть архива Пушкарского приказа, мной была предпринята попытка собрать по частицам уцелевшие документы, касающиеся производства полуторных пищалей. В фонде академика И.Х. Гамеля из архива СПбИРИ РАН удалось обнаружить некоторые материалы, среди которых особое внимание привлекают приходно-расходная книга Пушкарского приказа и Опись московских орудий 1695 г.[421]. Так, фрагменты книги содержат сведения о том, что в июле 1618 г. под руководством А. Чохова отливались партии «полуторных пищалей». Записи «Дворцовых разрядов», составленные по «памятям» Пушкарского приказа, фиксируют отливку этих орудий до 1623 г., а Опись значительно дополняет подробными описаниями 6-фунтовых «больших полуторных пищалей»:

1618 г. 30 апреля Пушечные литцы Кондратий Михайлов, Григорий Наумов, Алексей Якимов получили в Казенном приказе суконное и дорогильное жалованье за литье 18 полковых пищалей. Одна из пищалей этой партии известна по описи: «пищаль полуторная медная, а вертлюге, мерою 3 аршиа полосма вершка, на ей вылита подпись: слита она при державе государя царя Михаила Федоровича всеа Росии во 126-м году, лил мастер Григорий Наумов, уши витые с личинами, на ней у казны и ушей и у дула обручи гладкие, к ней… 100 ядр весом по 2 гривенки бес четверти ядро». Надо полагать, что 17 других были такими же.

Июль 1618 г. «…ярыги… у Ондрея Чохова глину бьют к образцам и летейному делу полуторных пищалей», «…к полуторным пищалям…сушат сердечники и крепи куют»[422].

30 сентября 1618 г. государь пожаловал А. Чохова «за то, что он лил полуторные пищали»[423].

27 ноября 1618 г. Трое пушечных и колокольных литцев, Кондратий Михайлов, Григорий Наумов, Алексей Якимов, двое плавильщиков, Филипп Григорьев и Кирилл Самойлов, а также 10 их учеников (Давыд Кондратьев с товарищами) получили в Казенном приказе жалованье за литье 40 тюфяков[424].

29 ноября 1618 г. ученики А. Чохова награждены сукном «за то, что они слили с мастером свои с Ондреем Чоховым 5 пищалей полуторных»[425].

1622–1623 гг. К. Михайлов, Г. Наумов, А. Якимов «слили полуторного и всякого наряду шестьдесят одну пищаль да десять тюфяков»[426].

Итак, до 1620 г. источники упоминают только мастера А. Чохова и трех литцов – Кондратий Михайлов, Григорий Наумов, Алексей Якимов. Судя по записям в этот период (1618–1623 гг.), Пушечный двор отливал полковые, полуторные пищали и тюфяки – данные типы орудий шли на обеспечение прежде всего городов, лишенных оборонительного вооружения.

В собрании Военно-морского музея хранится одна бронзовая пищаль калибром 2 фунта (Инв.№ 24325) с литой надписью «Лилъ пищаль Семе(нъ) Чюрки(нъ)». Почему-то считается, что орудие изготовлено в 1618–1619 гг. – дата появилась из-за элементарной ошибки: кто-то посчитал, что последняя строчка надписи фамильного прозвища мастера «рки» (не заметив выносные «нъ») – это дата 128 г. (1619/1620). О мастере Семене Чюркине ничего не известно, возможно, он работал где-то на периферии, но в какой период XVII в., сказать сложно. Голова Семен Чюркин упоминается в марте 1598 г., когда в устье реки Яик воеводы Ж.С. Сабуров и В.В. Кольцов-Мосальский стали ставить крепость, а к ним из Москвы были посланы стрельцы с головой Семеном Чюркиным[427]. Но вряд ли стрелецкий голова был еще и литейщиком, скорее всего, это однофамилец или родственник.

Известны также пищали более мелкого калибра, например, 1-фунтовая пищаль (55 мм) мастера Григория Наумова 1618 г.[428].

Для обороны нужны были новые орудия, однако ни финансов, ни возможностей на производство артиллерии на тот момент не было. В первый год царствования Михаила Федоровича правительство взяло курс на постепенное восстановление «наряда». Одни из первых государевых указов касались починки поврежденных железных пищалей силами кузнецов. 21 мая 1613 г. «государь указал порченые железные пищали ковати изнова и всякие пушечные снасти к станком ковати»[429]. Но первый же заказ в Устюжну в декабре 1613 г. на сто пищалей затинных был отменен государевой грамотой от 18 февраля 1614 года[430].

Основные железоковательные мастерские были сосредоточены в Устюжне Железопольской и Туле. К сожалению, сведений о масштабах производства и характеристиках изготавливаемых там пищалей очень мало, известно лишь, что кузнецы ковали большое количество «затинных пищалей» и «вальконейки» («соколки», фальконеты) калибром ¼, ½, ¾, 1, 2 фунта. Производство этих малых орудий было продолжено и в первой трети XVII в.

К началу XVII в. Устюжна Железопольская была крупным центром по производству мелкокалиберной кованой артиллерии. Еще в конце XVI в. в Устюжне Железопольской упоминается «лавка посадцких людей устюжан», которая была куплена посадом для «государевых запасов, а кладут в нее пищали да ядра и гвозди судовые, коли на государев обиход суды делают и всякие государевы запасы»[431]. В 1567 г. в Устюжне были 79 кузнецов и 61 молотник, а в конце XVI в. – 39 и 66 человек соответственно. По словам В.А. Колчина, «ни одно изделие кузнеца не требует с такой необходимостью применения труда нескольких молотобойцев, как изготовление железокованых пищалей и ядер»[432]. Устюжна по праву называлась Железопольской не столько по месторождению железной руды, но потому что из 382 мужчин, учтенных в 1597 г., 118, или 47,6 %, имели специальности, связанные с металлообработкой[433]. В этом отношении Устюжна могла посоревноваться с Тулой, где к концу XVI в. работало 43 кузнеца, а в 1625 г. в железообрабатывающей промышленности работало 152 человека.

Количество пушечных ядер, выкованных кузнецами Устюжны, исчислялось тысячами и десятками тысяч штук[434].

Устюжские кузнецы часто выполняли экстраординарные заказы в связи с необходимыми мероприятиями по обороноспособности города. Так, готовясь зимой 1608–1609 гг. к нападению воровских людей, кузнецы срочно стали «пушки и пищали ковати, такожде и ядра, и дроб… день и нощ»[435].

Орудиями «домашнева дела» были обеспечены башни и валы самой Устюжны Железопольской. По росписи 1613 г. на вооружении города стояли 2 пищали медных полковых (одна на колесех, а другая без колес), «пищаль медная полоняночка» (т. е. захваченная у противника), 11 пищалей полковых железных, 34 пищали затинных железных и два тюфяка дробовых[436].

С 1614 г. появились первые масштабные заказы об изготовлении кованых мелкокалиберных орудий – затинных пищалей. Стране в срочном порядке нужны были эрзац-орудия. В одном из первых указов в Тулу царя Михаила Федоровича (январь 1614 г.) велел «ковати… сто пищалей затинных с свицкими замки и к ним зделати станки, а железо имати на те затинные пищали