Пушки Смуты. Русская артиллерия 1584–1618 - Алексей Николаевич Лобин

у торговых и у всяких людей»[437]. На протяжении 1620-х гг. пищали отпускались в казну по стоимости 70 коп./пуд, а выкованные снаряды – по 40 коп./пуд.

Сохранились данные о работе на рубеже XVI–XVII вв. кузниц, на которых могла производиться военная продукция. В Переяславле в 1595 г. было 38 кузниц, в Ярославле в 1614 г. – 32, а к 1630 г. – 44, в Холмогорах в 1620 г. – 63, в Нижнем Новгороде в 1621-м – 49, в Калуге в 1626 г. – 44, в Устюге в 1630 г. – 47 кузниц[438].

Некоторые предметы военной продукции железоделательных кузниц Устюжны Железопольской, Тулы и других кузнечных центров можно воочию увидеть в российских музеях.

Наиболее крупная коллекция устюжских пищалей хранится в ВИМАИВиВС (Инв. № 308–339). 32 ствола в 1857 г. поступили в Артиллерийский музей из Устюжны Железопольской, где они были найдены в земле под разрушенным сараем. Все они грубой работы, у многих нет прицела и мушки, запалы без раковин.

Технологический процесс изготовления кованых стволов удалось детально восстановить на страницах «Артиллерийского журнала» в 1951 г. инженер-полковнику В.И. Заборскому: «Пластину, полученную из криц определенных размеров, обрабатывали на наковальне, потом нагревали и навертывали на оправку, стараясь получить трубку. Трубку нагревали до сварочной температуры, вновь надевали на оправку и сваривали внакладку продольный шов. Так изготовляли первую трубу. Чтобы получить прямой и ровный канал соответствующего диаметра, трубу делали небольшой длины (около 200–230 мм). Таким способом делали и последующие трубы. Для лучшего соединения труб между собою передние их торцы (кроме первого) имели внутренний конус, а задние торцы (кроме последнего) имели наружный конус. Наружный конус первой трубы входил во внутренний конус второй трубы. Следующей операцией была отрезка неровных концов труб. Размеченные концы труб нагревали и при помощи зубила и молотка отрубали их на оправке на наковальне. Затем сваривали две трубы между собою. Для этого подготовленные торцы труб нагревали до сварочного состояния и, надев трубы на оправу свариваемыми торцами навстречу друг другу, быстро проковывали их со всех сторон. После этого к двум уже сваренным трубам приваривали третью трубу и т. д. Последней операцией являлось изготовление дна. Дно ствола выковывалось из куска железа, придавая ему форму усеченного конуса. Подогнав дно к трубке и сделав наружный диаметр дна немного больше внутреннего диаметра трубы, нагревали дно и конец трубы до сварочного состояния. Затем дно конусной частью забивали в трубу (как пробку) и этим достигали сваривания. Разметив место для запального отверстия, сперва вырубали зубилом небольшое гнездо в виде четырехугольника на глубину до половины толщины стенки ствола, а затем пробойником диаметром от 4 до 6 мм пробивали отверстие, используя при этом оправку. Готовый ствол клали в деревянную колоду (лафет) и закрепляли железными хомутами»[439]. Для изготовления одной секции ствола необходимо было выполнить последовательно не менее четырех технологических операций с нагревом и кузнечной сваркой[440].

Затинная пищаль с приваренным «гаком» имеется в собраниях Кировского областного краеведческого музея (1420 мм, калибр 25 мм, инв. № О 604–607).

В собрании Московского государственного объединенного художественного историко-архитектурного и природно-ландшафтного музея-заповедника хранится затинная пищаль, у которой в казенной части расположено запальное отверстие с боковой полкой (Инв. № О–3078). Другое орудие в этом же собрании (Инв. № О–347) лишь условно может быть названо «пищалью затинной», поскольку метровый ствол не имеет гака (есть цапфы). На стволе имеется декоративный элемент – дульный срез сделан в виде раскрытой пасти змеи, а поверхность ствола декорирована змеиной чешуей. На средней части ствола два цилиндрических выступа – цапфы. Не исключено, что это орудие относится к группе «вальконеек» (небольших фальконетов), которые в 1620-х гг. ковали в Устюжне вместе с затинными пищалями.

Еще одна кованая вальконейка (1/2-фунтовое ядро, 34 мм, длина 1710 мм) хранится в Государственном Владимиро-Суздальском историко-архитектурном и художественном музее-заповеднике (Инв. № О–1104).

Академик И.Х. Гамель в своем исследовании приводил указ 1628 г. о производстве в Устюжне «вальконеек», но подлинник документа в фонде академика (АСПбИИ РАН. Ф. 175. Оп. 1–3) обнаружить не удалось. В указе относительно кованых фальконетов говорилось: «а велел бы еси делать те пищали в мягком железе, и ковать велел гораздо, и были бы для стрельбы казисты, и чтоб розсодин и задорин в тех пищалях не было, и были б прямы, чтоб к стрельбе были цельны»[441].

Несколько кованых вальконеек хранится в фондах Угличского государственного историко-архитектурного и художественного музея. Одиннадцать фальконетов (Инв. № Ор–100–110) с калибром 41–45 мм и длиной 1985–2020 мм имеют декоративное оформление в виде змеиного тела с чешуйчатым орнаментом, заканчивающегося у дула змеиной пастью. В верхней части у казны, в средине и у дульного среза практически на каждом стволе есть четыре стреловидные орнаментальные вставки из завитков и мелкой насечки, обведенные рамкой. Каждый ствол состоит из трех частей, сваренных между собой. Все эти орудия сделаны в одном месте, по одной технологии, в одной партии.

Не все пищали, конечно, были выкованы в Устюжне Железопольской. Местное производство в кузницах могло быть в крупных городах и монастырях. Эрзац-орудия «домашнево дела» – отнюдь не исключение в описях артиллерии. Так, в Троице-Сергиевом монастыре было 34 затинных пищали, из них 31 – кованые, «в станку с притином, курком, забойником, трещоткой, с мишенью»[442].

Очевидно, кустарное производство кованых пищалей в некоторой мере покрывало минимальные потребности городового вооружения важных участков обороны страны.

Фактически кованые затинные пищали и «вальконейки» были экстраординарными орудиями, выкованными из одной или нескольких секций труб. Правительство начинает регулярно привлекать устюжских кузнецов в производстве «малой артиллерии» и боеприпасов, что, несомненно, «в значительной степени усилило специализацию кузнечного ремесла и превратило Устюжну Железопольскую в один из крупнейших центров производства оружия в Русском государстве XVI–XVII вв.»[443].

Отечественные руды были болотного или озерного происхождения и по качеству сильно уступали зарубежным, так как они давали в результате плавления ломкое железо, которое было «не таково мяхко, как свейское»; поэтому России приходилось закупать железо за границей. Для поиска собственных железных руд приглашались рудокопы-иностранцы. В 1618–1626 гг. англичане Ватер, Фрик и Геральд вместе с дворянином Загряжским были посланы в Пермь для отыскания руды[444]. В 1620-х гг. «рудознатцы» Самойла Фрик и Ян Еронт проводили работы по розыску полезных ископаемых «по рекам, курганам и горам», о чем свидетельствует сохранившаяся переписка с Пушкарским приказом[445].

Разыскания о пушке «царя всех медведей»

Самые ранние сведения о приобретенных в период царствования Михаила Федоровича европейских орудиях относятся к 1615 г.

С XIX в. в Артиллерийском музее хранится бронзовая казнозарядная нарезная пищаль калибром 2–2½ (69 мм) фунта, длиной ствола 155,6 см и весом 315,6 кг (19 пуд. 10 фунт). Цилиндрическая зарядная камора в казенной части должна была запираться призматическим