1917. Кара до покаяния - Шамиль Куряев

Однако у нас об этом никогда не было принято говорить, так что широкой публике сия пикантная подробность Русской революции вовсе не известна.

Начать надо с того, что сообщение о февральском перевороте было сразу воспринято по другую сторону фронта как счастливая весть. В стане Центральных держав наметилось радостное оживление: оптимистичные нотки появились и в секретной дипломатической переписке (например, в письме Карла Первого Вильгельму Второму), и на страницах австро-германской прессы. Очень многие выражали надежду на скорые перемены к лучшему – то есть на заключение Россией сепаратного мира с Центральными державами.

В свете этого смешно читать сегодняшние откровения Николая Старикова, умудрившегося написать на страницах своего боевика «Кто убил Российскую империю?», что «спасительный сепаратный мир кайзер Вильгельм мог пытаться заключить только со своим венценосным племянником Ники, а не со сторонниками «войны до победного конца», из которых комплектовалась новая российская власть. В тот момент это было ясно всем». Да вот нет же! – в действительности всё обстояло как раз наоборот!

Не менее забавно и то, что за несколько месяцев до Февральской революции, в ноябре 1916-го, оппозиционер Милюков с трибуны Государственной Думы обвинял тогдашнего министра иностранных дел Штюрмера в готовности заключить сепаратный мир – основываясь на публикациях в германских и австрийских газетах. Что, если бы кто-нибудь подошёл теперь с такими же «аргументами» к новому министру иностранных дел Милюкову – потрясая свежим номером «Теглихес Цинцинатир фольксблат»?

Поскольку лучи австро-германского оптимизма расходились по всему миру, Временному правительству пришлось официально на это отреагировать – хотя бы для успокоения союзников. Антанту и так насторожила мартовская декларация Временного правительства о задачах войны. В результате правительствам союзных держав была разослана специальная нота, известная как «нота Милюкова». В ней российский министр иностранных дел следующим образом объяснил появление слухов о скором мире: «Враги наши в последнее время старались внести раздор в межсоюзные отношения, распространяя вздорные сообщения, будто Россия готова заключить сепаратный мир с срединными монархиями».

Что ж, звучит резонно! Одно только непонятно: почему подобные здравые мысли – о коварных немцах, пытающихся путём клеветы посеять смуту и недоверие в рядах противника, – не приходили в голову Милюкова раньше (скажем, в ноябре 1916-го)?

§ 5.2. Суть «ноты Милюкова» заключалась в подтверждении Временным правительством прежних обязательств России по отношению к союзникам. В ней Милюков заверяет и успокаивает западные демократии: «Само собой разумеется, как это и сказано в сообщаемом документе, Временное правительство, ограждая права нашей родины, будет вполне соблюдать обязательства, принятые в отношении наших союзников». А самым главным из этих обязательств – если кто не помнит – было соблюдение совместной англо-франко-русской декларации 1914 года о не-заключении сепаратного мира («правительства России, Франции и Великобритании взаимно обязуются не заключать отдельного мира в течение настоящей войны»).

Но даже эти заверения Милюкова – хоть они и были пустой декларацией – привели к кризису внутри Временного правительства. Министр юстиции Керенский настоял на отставке Милюкова и создании коалиционного кабинета (с участием представителей социалистических партий). Председатель правительства князь Львов с этим согласился; Милюков ушёл в отставку, а освободившееся место главы МИДа занял министр финансов Терещенко. А параллельно – российскими дипломатами проводилось прощупывание почвы на предмет заключения сепаратного мира с Болгарией и Турцией! Однако же Болгария и Турция – второстепенные участники Четверного Союза, ведомые (если угодно, «сателлиты»). Идя на сепаратный мир со слабейшими из противников, Россия, разумеется, совершала весьма неоднозначный поступок; в том числе – с точки зрения соблюдения собственных интересов. Недаром союзники были не против таких соглашений.

Но как быть с главными хищниками – Австрией и Германией? Отношение всего мира к этим двум главным виновникам развязывания Мировой войны (притом – самым могущественным из держав Четверного Союза) было принципиально иным. Австро-германская военная мощь, помноженная на алчность и агрессивность их правительств, смущала даже левых социалистов-интернационалистов!

Так, в мае 1917 года Петроградский совет рабочих и солдатских депутатов обратился с очередным воззванием «к социалистам всего мира». В этом воззвании, помимо прочего, содержался следующий принципиальный момент: «Революционная демократия России не хочет сепаратного мира, который развязал бы руки австро-германскому союзу. Она знает, что такой мир был бы изменой делу рабочей демократии всех стран, которая очутилась бы связанной по рукам и ногам перед миром торжествующего империализма. Она знает, что такой мир мог бы привести к военному разгрому других стран».

Весьма резонное предупреждение! Действительно, «развязавшись» на Востоке, немцы и австрийцы потом очень даже успешно воевали на Западе – чуть не дойдя в 1918 году до Парижа! После прекращения боевых действий на Востоке боевые действия на Западе продолжалась с тем большим ожесточением (так что многие лидеры Антанты – например, премьер-министр Великобритании Ллойд-Джордж – ещё в начале 1918 года сомневались в возможности военной победы над Центральными державами).

Тут надо ещё раз напомнить, что с 1915 года Срединные монархии, задыхавшиеся в кольце фронтов и морской блокады, периодически предлагали своим противникам мир – но все их предложения решительно отвергались (в том числе и правительством Николая Второго). А вот у «февралистов» было совсем иное отношение как к турецким и болгарским, так и к австро-немецким мирным инициативам! Так, известно о многочисленных попытках заключения сепаратного мира, предпринятых на протяжении 1917 года правительством Австро-Венгрии. Первоначально австрийцы пытались совратить наших союзников (но получили убедительный «отлуп»). Тогда они сменили вектор своих усилий и взялись за «воинственное» и «верное союзникам» Временное правительство. И вот тут-то – встретили полное понимание и взаимность!

§ 5.3. Дабы не уподобляться депутату Милюкову, с его слепым доверием к иностранным источникам, не будем здесь цитировать воспоминания чужеземных министров (которые потом так поразят эмигранта Милюкова) – послушаем лучше председателя российского Временного правительства!

На протяжении ноября 1953 года на Парижском радио состоялась серия передач: известный французский журналист Роже Лютеньо беседовал в эфире с бывшим российским премьер-министром Керенским. Выше уже приводились выдержки из этих бесед. В ходе тех радиоэфиров Керенский поведал немало интересного. Вот, например, Лютеньо спрашивает своего собеседника об обстоятельствах Октябрьского переворота: «Большевики начали восстание как раз в то время, когда Австро-Венгрия предложила России сепаратный мир. Известие о нём пришло 6 ноября. Как бы развивались события, если бы обращение из Вены с предложением о мире стало Вам доступно на сутки раньше?»

Керенский не испытывает перед гражданином Франции никакого смущения и отвечает ему так: «Я сейчас коснусь самого трагического момента в истории России, а может быть, и всей мировой истории. Нам надо было любой ценой продержаться до окончания военной кампании 1917 года. Мы уже подготовили сепаратный мир с Болгарией и Турцией, но не имели сведений от Австро-Венгрии. Временное правительство находилось между двух огней. С одной стороны – Германия и большевики, которые боялись того, что Австро-Венгрия заключит с нами сепаратный мир. С другой – правительства Франции и Великобритании, которые не питали никаких симпатий к нашему правительству… И вот совершенно неожиданно мы получили информацию из Швеции: некий господин явится к нам с предложением австрийцев о сепаратном мире! Но было слишком поздно, большевики уже выступили».