Мать и дочь. Синхронная любовь, или Французские амуры против американских эротов - Луиза Дегранж

– Но твоя подружка Тина может разнести все по кампусу в два счета.

– Клянусь, она не узнает ни факта.

– Гло, только без подковырок.

– Я буду впитывать информацию, как на лекции по выращиванию голландских тюльпанов в американских условиях.

– Так вот, Гло, что приключилось с голландцем. Будучи совсем еще мальчиком, он попал в лапы разнузданных подвыпивших развратных особ. И эти, с позволения сказать, женщины грязно надругались над…

– Может, обойдемся без подробностей?

– Нет, я хочу, чтобы ты знала все.

– Ладно, выговорись, легче станет.

– Они сначала попытались насильно подготовить жертву к половому акту, но у мальчика от испуга не возникла эрекция.

– Еще бы – нормальная реакция на женскую агрессию.

– Тогда они не придумали ничего лучше, чем познакомить невинного мальчика с интимными местами своих потных тел.

– Ужас.

– Представляешь, каждая по очереди садилась ему на лицо…

– Фу, какая мерзость!.. Ма, можешь не продолжать, я все поняла. С тех пор у мальчика выработалось стойкое неприятие женских гениталий…

– Ладно, бэби, потом договорим. Тюльпанчик возвращается.

– Ты с ним поаккуратней, в смысле психологии.

– Ничего, он функционирует в нормальном режиме.

– Ты уверена?

– Бэби, не беспокойся. Мы после Гранд-опера пойдем в «Розовую шкатулку». Председатель обещал станцевать со мной испанский танец.

– С кастаньетами?

– Нет, но не менее зажигательный.

– До вечера.

– Бэби, я буду с нетерпением ждать твоего ненаучного отчета из библиотеки.

– Договорились!

Глория Дюбуа выключила мобильник.

Как хорошо, что Тина успела уйти.

А то что она подумала бы о таком разговоре…

Аспирантка, посвященная в интимную тайну знаменитого ученого, вернулась на старое место в читальном зале.

Но Глорию в данный момент волновали не сексопатологические подробности чужого прошлого, а реальность своего пока бесполого настоящего.

Только бы тихий незнакомец не имел подобных отвратительных фобий.

Только бы оказался нормальным, полноценным экземпляром.

Глория незаметно тронула указательным пальцем фамильный талисман.

Только бы проявил себе как мужчина, достойный женщины рода Дюбуа.

Кареглазый по-прежнему листал подшивку газет.

Глория роскошно улыбнулась то ли робкому воздыхателю, то ли эротам, которые не делали ничего, чтобы ускорить процесс взаимного сближения влюбленных сердец.

Где-то в Париже закончился спектакль в Гранд-опера, а в Батон-Руже библиотечная сентиментальная драма продолжалась и продолжалась – без особого развития сюжета и какой-либо интриги.

Аспирантка усердно листала «Ботанический вестник».

Неизвестный так же усердно просматривал газеты.

Несколько раз Глории показалось, что мужчина, достойный женщины из рода Дюбуа, все же позволил себе оторваться на мгновение от шуршащих страниц и взглянуть на единственную соседку.

Аспирантка не была до конца уверена, что это подглядывание из-под разлетистых бровей – не плод ее воображения.

А выдавать желаемое за действительное так же глупо и нелепо, как строить научные гипотезы на сомнительной теоретической базе, не подкрепленной опытами.

Глория с досады захлопнула журнал, и читальный зал ответил приглушенным и вкрадчивым эхом.

Книги прошлых лет предпочитали абсолютную тишину и покой.

Очкастая кобра на выдаче тоже блюла внутренний распорядок, способствующий лучшей работе извилин и повышению эффективности усвоения потребляемого материала.

Только шаловливые эроты и пухленькие купидоны старались, чтобы как можно скорей прекратилось бессмысленное переглядывание и началось что-нибудь существенное.

Но робкий незнакомец пока не отваживался заговорить с единственной соседкой.

Глория прикидывала, как с позиции русоволосого смотрится голубое платье с эффектным декольте и хватает ли кареглазому дистанции, чтобы оценить всю прелесть и роскошность обновки, предназначенной исключительно для него.

Но тут затянувшийся пролог к библиотечному роману нарушило веселое групповое вторжение.

В читальный зал впорхнули четыре студентки с портфелями из кожи аллигаторов – несмотря на старания «зеленых», эти портфели снова вошли в моду, особенно у первокурсников.

Среди шушукающихся и прыскающих смешками девиц Глория узнала племянницу охранника Брауна.

Племянница единственная не улыбалась и не открывала рта.

Наверное, Тина Маквелл все же была права насчет дури.

Аспирантка, забыв о легкомысленном платье и любовной интрижке, так и не продвинувшейся ни на дюйм, приняла серьезный и сосредоточенный вид.

А вдруг незадачливой первокурснице и неопытной студентке понадобится консультация?

Но Глория не успела и сделать шага мимо стола, за которым некоммуникабельный и угрюмый незнакомец по-прежнему вникал в старые газеты, проигнорировав даже свеженьких читательниц.

Аспирантку опередила бдительная мымра.

Девицы продолжали по инерции гомонить – и тут библиотекарша покинула свой закуток и, гневно сверкая очками, двинулась к нарушителям заведенного распорядка.

Не обращая внимания на книжно-газетную шипящую гарпию, студентки шумно расселись на крайние стулья и торопливо раскрыли портфели.

Трое достали толстые новенькие тетради.

А четвертая, племянница Брауна, выхватила из крокодилового нутра пистолет.

Вороненый револьвер приличного калибра.

И, почти не целясь, произвела четыре быстрых выстрела.

Библиотекарша первая опрокинулась навзничь, теряя очки с положительными диоптриями.

К мертвой служительнице присоединились студентки, одна за одной скончавшиеся от ран, не совместимых с жизнью.

Ошалевшие эроты превратились в невольных зрителей банальной американской трагедии.

А растерявшаяся аспирантка, оказавшись между юной убийцей и незнакомцем, ругнувшимся на непонятном языке, исполняла теперь одну из главных ролей.

Глория Дюбуа оцепенела от грохота, казавшегося особенно жутким в этой устоявшейся книжной тиши.

Племянница Брауна спокойно навела оружие на расфуфыренную дамочку.

Купидоны, амуры и эроты ревниво следили за антагонисткой, целившейся в беззащитное влюбленное аспирантское сердце.