Как Петербург научился себя изучать - Эмили Д. Джонсон

их значение и организация» [Вейнерт 1921]. Вторая версия появилась позже в том же году в журнале «Экскурсионное дело»[178]. Простые списки экскурсий с разбивкой по учебным годам и предложения о том, какие основные темы ими можно проиллюстрировать, – эти ранние планы представляют интерес в основном как первые примеры того, что позднее станет общепринятой традицией в экскурсионной работе: разработки единой учебной программы.

Для внешкольных групп Наркомпрос создал экскурсионную секцию во внешкольном отделе Департамента образования Петрограда. Переименованный в экскурсионный отдел Политпросвета после одной из очередных реорганизаций Наркомпроса, этот последний орган испытывал огромные проблемы с получением контроля над выделенной ему территорией как в методологическом, так и в административном отношении. В дореволюционную эпоху активисты экскурсионного дела действовали почти исключительно через образовательные учреждения и, следовательно, уделяли мало внимания специфическим потребностям работавших взрослых. Теперь, в рамках более масштабных усилий Политпросвета по распространению просвещения и прямой пропаганды в массах, экскурсии следовало адаптировать как к новой аудитории, так и к другим целям. Организаторы быстро обнаружили, что группы взрослых, как правило, имеют разный уровень подготовки, их нелегко заставить регулярно посещать циклы мероприятий и они возмущаются любой деятельностью, которая отбирает свободное время, не доставляя какого-то удовольствия и расслабления. Учитывая такие существенные ограничения и ужасающий уровень грамотности, туры для взрослых почти неизбежно становились поверхностными и впадали в популизм, деградируя до тех пор, пока не опускались до стандартных воскресных культурных мероприятий, то есть до альтернативы выпивке и церковной службе, в лучшем случае передающей простую политическую пропаганду. Если это можно было назвать экскурсией, то экскурсию мог провести любой желающий. Профсоюзы, заводы, клубы, Союз воинствующих безбожников и бесчисленное множество других организаций в 1920-е годы разрабатывали свои собственные экскурсионные программы. Хотя некоторые группы, такие как Общество «Старый Петербург», пытались нанять опытных экскурсоводов и экспертов по городу, в среднем стандарты были, несомненно, низкими. Как педагогическая, так и политическая компетентность гидов была постоянной причиной для беспокойства. Например, в одном отчете за 1923 год содержались следующие жалобы на сотрудников, проводивших импровизированные экскурсии в Зимнем дворце:

Последние, стремясь исключительно увеличить свой личный доход, стараются заинтересовать свою аудиторию всевозможными баснями, подтверждая их подлинность, говоря в большинстве случаев, что они сами, якобы, присутствовали, будучи на службе во дворце в течение длительного времени. Более того, после такой экскурсии слушатель запоминает только разрозненные детали, факты, которые никоим образом не связаны, он не выносит ничего законченного, никакой идеи. После экскурсии с гидом он уезжает с определенными впечатлениями о дворце и его обитателях, об их отношении к людям и так далее[179].

Отчасти проблема была экономической. В условиях инфляции, безработицы и постоянных бюджетных сокращений в культурных учреждениях экскурсии стали удобным способом получения дополнительного дохода. Сотрудники музеев, писатели и учителя охотно брались за такие задания, часто беря на себя намного больше, чем они объективно могли осилить. В эпоху, когда работники культуры обычно совмещали множество обязанностей, даже знатоки города могли легко скатиться в разочарованный цинизм, а у рядовых любителей и вовсе не было шансов соответствовать строгим стандартам подготовки и проведения экскурсий[180].

Разнообразие поставщиков услуг и неодинаковое качество не сулили ничего хорошего экскурсионному отделу Политпросвета, который был крайне заинтересован в сохранении своих прав и привилегий. В 1920 году он начал затяжную административную борьбу с конкуренцией, стремясь заставить профсоюзы, вооруженные силы, музейный отдел и всех остальных прекратить организацию экскурсий для взрослых. Как и экскурсионная секция единой трудовой школы, Политпросвет утверждал, что у него должна быть монополия: все внешкольные заказы можно было бы передавать в его центральный офис, а затем далее – на станции с обученными гидами. Эффективность и качество будут повышаться по мере того, как группы взрослых будут отправляться на экскурсии по определенным местам в соответствии с четким графиком. По-видимому, чтобы подкрепить утверждение о том, что он представляет собой эквивалент экскурсионной секции единой трудовой школы и, следовательно, заслуживает аналогичных привилегий, Политпросвет начал имитировать структуру успешной программы для детей. Он быстро открыл восемь пригородных станций с программами как по гуманитарным, так и по естественным наукам, а также один центральный дом экскурсанта для приема прибывавших групп[181].

Указ, которого так ждал Политпросвет, в конце концов был подписан, и ему официально была предоставлена монополия на экскурсионную работу для взрослых. Однако его экскурсионный отдел продолжал испытывать трудности как организация. У него были проблемы с привлечением участников к своим программам, и он не мог эффективно применять свои новые прерогативы[182]. Первая проблема, по-видимому, частично была результатом плохой стратегии. Решив слепо подражать программам экскурсионной секции единой трудовой школы, Политпросвет тем самым оставил без внимания потребности своей собственной клиентуры, распределив различные группы взрослых в рамках системы, задачей которой было выполнить конкретные образовательные цели. Отправка рабочих для сбора ботанических образцов и измерения отложений имела мало смысла; вне контекста общего курса наук такие экскурсии потеряли свою педагогическую актуальность и как форма массового отдыха или политического просвещения давали мало преимуществ. Чтобы экскурсии стали играть значимую роль за пределами школ, необходимо было удалиться от классной комнаты, освободиться от наследия учебных планов и найти новые цели. Несомненно, в результате этого осознания экскурсионный отдел Политпросвета запустил вторую и, по крайней мере поначалу, более продуктивную кампанию по укреплению своих позиций в деле культурной работы.

В конце 1921 и начале 1922 года сокращение бюджета вынудило внести изменения в программы всех трех экскурсионных секций. Отделу единой трудовой школы (ныне переименованному в Сектор социального образования) и Политпросвету пришлось закрыть около половины своих станций. Экскурсионная секция в музейном отделе также прекратила работу. Как часто случалось в Наркомпросе, финансовые выгоды и структурная эффективность, ожидаемые от этого последнего сокращения, оказались невелики, поскольку оставшиеся отделы со сходными профилями поглотили как уволенных сотрудников, так и отмененные программы. Практическая экскурсионная работа в значительной степени переместилась на центральную экскурсионную станцию гуманитарных наук в Секторе социального образования. Методические проекты, в том числе попытка написать единую учебную программу для школ, в конечном итоге оказались в сфере влияния Политпросвета. Руководитель экскурсионного отдела Э. В. Краснуха в ноябре 1920 года признала необходимость методической помощи и набрала группу экспертов для пересмотра программ секции. Большей частью привлеченные из других подразделений Наркомпроса, эти платные консультанты быстро перешли от обсуждения ранее существовавших проектов Политпросвета к рекомендации создания Экскурсионного института – учебно-исследовательского учреждения, которое выпускало бы профессиональных экскурсоводов и способствовало дальнейшему развитию педагогического метода. Краснуха сама с энтузиазмом взялась за дело. Она сочла идею стать директором института лестной и надеялась, что проект привлечет больше внимания к проблемам работы со взрослой аудиторией. Расширенный комитет, в который входили Гревс и его ученики, а также видные деятели науки и техники, в течение 1921 года обсуждал конкретные предложения[183]. В конечном счете группа согласилась с тем, что институт должен предлагать двухгодичные курсы, ориентированные на выпускников педагогических институтов. Менее затратные, чем полная четырехлетняя учебная программа для высшей школы, они, по-видимому, с большей вероятностью могли пройти процесс утверждения в Государственном ученом совете (ГУС). Структурно комитет предложил разделить институт на три факультета: гуманитарных наук, естественных наук и экономики и технологий. Каждый из них предлагал бы углубленные курсы по своим предметным дисциплинам, лекции по педагогике, сложные семинары и практическую работу. Видное место в планах занимали как короткие, так и дальние