Затерянная во Вратах - Елена Ловина

что это был за день. — Да ты забыл, видимо, что сам не смог продемонстрировать Истинное пламя. Или может тебе напомнить, как ты пытался обмануть Мать дрохов, выдавая иллюзию за Истинное пламя?

— Камми, не надо, — мама попыталась успокоить тётю, но та даже не услышала — столь велик был ее гнев.

— Ох, Каммей, — как-то ехидненько прозвучал голос магистра, — а я-то думал, что ты уже забыла, что я не тебя выбрал — всё-таки Истинное пламя в сердце зажглось. Не к лицу дочери короля быть столь злопамятной и мелочной.

— Ты! Тыыы… — голоса пяти голов взлетели до визга и выше, так что уши заложило, — ты пытался обвинить меня в том, что я забрала твое Истинное пламя!

Ого, а так разве можно? Знаю, что до двадцати шести лет, если дрох или дрохия не встретили спутника, к которому разгорелось Истинное пламя в сердце, то при каких-то особых обстоятельствах, которые грозят смертью дроху, его родители могут отказаться вместо него от пламени в сердце, и тогда дрох живёт дальше с пустым сердцем.

Что это меняет в его жизни? Толком никто не может сказать, просто объясняют, что без Истинного пламени дрох не может завести детей, ну и нет той целостности и единения с тем, с кем дрох решит завести семью. Дрох все время будет что-то искать и не находить, ведь пламя в сердце уже не вернёшь.

— Каюсь, было дело, — шутливый поклон в сторону тёти, и снова отскок, когда со спины попытались подобраться двое телохранителей, — но, согласись, какая была возможность — сладкий улукхай, даже жаль, что не получилось.

А за его спиной уже открывается портал: синий, мощный, настроенный на его ауру, только его и ждет…только его — другой никто не проскочит…возможно, Валер, как его ученик, имеет шанс.

Или дядя Рар — у них в аурах есть схожие частицы. Это только говорят, что аура неповторима, одна для одного, и подделать ее невозможно, однако схожие частички есть у всех: стоит двоим соприкоснуться, пообщаться, просто поговорить немного — и вот уже частичка ауры перекочевала на собеседника. А если вы долго дружите или соперничаете, проявляете сильные эмоции, то таких частичек несчитанное множество.

Любовь, как зовут обычные люди Истинное пламя, тоже оставляет в ауре частички, даже более мощные, щедрые, неистребимые. Возможно, будь у магистра к маме сильное пламя, то и мама могла бы пройти тот портал, стоит только напрячься и заглушить те частички ауры, которые не относятся к Клевру…

Но мама не пойдет на это даже если б могла — видно по ее напряженным крыльям, по чешуйкам, вздыбленным от ярости, по тому, как смотрят все пять голов на магистра, почти не мигая.

Я б на месте магистра даже не стала рассматривать эффект от своих слов, а сразу бы рванула в портал со всех крыльев, чтоб ненароком в человеческой форме не подожгло от гнева, который вот уже готов вырваться из всех голов разом. Но тот, видимо, слишком долго ждал этого дня, чтобы прочувствовать всю прелесть мести: стоит на краю портала — одна нога уже в том мире, в который нас выкидывает (ощущаю магию мира и запах его незабываемых растений; вот честно, не будь все так печально с нашим попаданием в этот мир, я бы в нем сама с удовольствием задержалась), а другая еще здесь — в нашем пространстве, между мирами. И он еще ухмыляется, словно вышел в итоге победителем.

— Вы знаете, что делать, — гад даже воздушный поцелуй послал, — иначе с вами будет тоже самое, что и с розами, которые я вам дарил перед входом в портал.

И портал пропал — он даже шаг не сделал внутрь — а мы остались стоять, переваривая все, что услышали. Говорят же, что чем дрох крупнее, тем мозг у него занят больше, особенно если пять голов одновременно начинают думать. В общем, мы застыли, пытаясь понять, что там было с розами (к сожалению, присказка про крупного дроха имеет более неприглядную трактовку: чем дрох крупнее, тем он глупее).

Мы и не вспоминали про эти розы, Тьма ему под хвост! Ну, подумаешь, рассыпалась, стала неприглядная, даже мерзко пахнуть стала — больше на экскременты похожа…птичьи. Но ведь никто б не связал эту дрянную субстанцию с нашим дальнейшим несчастьем. И никто не насторожился, ведь раньше ни один предмет, живой или не очень не менял своей структуры. Если только магистр не делал эти розы сразу из дерь…фуууу.

— Фуууу, — Ваюни первая озвучила мою догадку, — он нам подарил дерьмовые розы.

— Ваюни, фу, — грозно рыкнула прабабушка, которая строго следила за чистотой наших речей и слово «дерьмо» не воспринимала ни в каком контексте — только «экскременты». — Это было гавно, девочка, а дерьмо для подарков Клевра — слишком поэтично.

Охо-хо…прабабушка — ты мой кумир навеки.

— Он сказал, что мстит тебе, Сиушель, — тетя Ллой вдруг повернулась к маме и зарычала, словно ее заарканили себринными нитями, от которых дрох ни в человеческую форму вернуться не может, ни магией воспользоваться, ни огнем разить. — Почему же мы тут с тобой уже столько времени бьемся с порталами, когда ты одна должна была отвечать перед ним?

— Как тебе не стыдно, Ллой, — бабушка Куэларо строго смотрела на свою дочь, но у той, видимо, началась истерика, которую все это время она пыталась сдержать.

— Мне не стыдно, мама! У меня тут три маленькие дочери, я сама жду еще одного ребенка, которому в этих блужданиях суждено вылупиться, а не родиться! Почему мои дети должны страдать от того, что когда-то мой брат связал свое пламя с чьей-то невестой?

— Прекрати! Ты позоришь королевский род, сестра! — тетя Каммей рыкнула не хуже жардана Кевора на построении телохранителей. — Я тут тоже вроде как с детьми, да и Сиушель не одна — в таком же положении, что и ты. Кстати, может напомнить, как мы всем родом отбивали тебя от принца Ларантайна? Или напомнить про помолвку с конюхом?

— Стоп! — мама редко рычала так, что сотрясалось пространство (где-то тут должно появиться после ее рыка ущелье или вырасти гора). — Прекращаем меряться конфузами.

Мама оглядела всех, каждого телохранителя, каждую родственницу, нас, своих дочерей, и только потом продолжила.

— Если кто-то считает так же как коллоссара Ллой, можете высказаться сейчас, но только сейчас — в дальнейшем я не потерплю ничего подобного ни в свой адрес, ни в адрес моих дочерей или родственниц.

Все застыли, раздумывая, стоит ли идти на поводу своих эмоций и