Гарем. Реальная жизнь Хюррем - Колин Фалконер

class="title5">

Глава 38

На оконечности длинного мыса Серальо высился киоск. Серебряный купол его был украшен сине-белыми арабесками с цветочными мотивами, резные деревянные стены – инкрустациями из слоновой кости, а окна – узорчатыми витражами цвета кларета с павлиньими перьями. Внутри стояли золотые диваны, а у одной из стен имелся даже сведенный на конус бронзовый камин.

Киоск этот служил Сулейману убежищем от душного пекла, стоявшего этими жаркими летними ночами в дворцовых спальнях. Вечерний бриз с Мраморного моря нежно нашептывал что-то в кронах чинар.

Хюррем возлежала с ним на длинном диване и слушала незримых музыкантов, игравших где-то в глубине сада.

Поиграв пальцами, она отбросила причудливую тень на стену киоска.

– Смотри кто, – шепнула она.

– Верблюд! – засмеялся Сулейман.

– А теперь?

– Баран?

– Конь!

– На барана больше похож.

– Где ты видел барана с таким длинным носом?

– Я вообще ни у кого такого длинного носа не видел. Разве что у Ибрагима, – рассмеялся он.

Хюррем сосредоточенно хмурила брови, строя из пальцев очередную тень. Сулейман смотрел на нее, снисходительно улыбаясь.

– А как насчет вот этого?

– Кот?

– Какой из кызляра-аги кот? Видишь же, у него промежду ног ничего нет!

На этот раз он не рассмеялся.

– Ты больше так не шути.

– Почему, разве нельзя?

– Это оскорбление Ислама!

– О, какой же ты, оказывается, ханжа.

Сулейман даже не нашелся что ответить. Как она смеет ему такое говорить?! Она что, вовсе забыла свое место?! Но ведь именно это он в ней больше всего и любил. Никому другому он бы таких вольностей в разговоре с собой не спустил.

В саду среди роз и гвоздик ползали черепахи с зажженными свечами на панцирях. Полная луна отбрасывала длинные тени, сама оставаясь едва различимой за деревьями. Он сомкнул глаза и погрузился в музыку. До чего же здесь мирно, думал он, так бы и остался тут на веки вечные.

Но тут бриз утих, и в повисшей тишине он отчетливо услышал звон молотов по наковальням: это кузнецы арсенала в Галате продолжали ковать все новое оружие для предстоящего похода на Австрию. На него разом нахлынуло чувство вины.

«Господи, прости, – подумал он. – Мне нужно было бы отправиться с ними».

Валиде-султан состарилась. Некогда черные волосы теперь приходилось чернить хной, чтобы скрыть седину, но никакой тушью и пудрой было не прикрыть мешков под глазами и второго подбородка. И члены ее теперь зримо дрожали, даже когда она просто сидела в неподвижности.

Аббас приложился лбом к шелковому ковру, дабы выразить валиде свое почтение, прежде чем обратиться к ней.

– О Царица покрытых никабом головок!

– Кызляр-агасы. – Валиде говорила, будто запыхавшись, хотя пребывала в полном покое. – Ты желал со мною поговорить?

– Именно так, но надеюсь, что по вопросу, который на поверку окажется не столь уж и важным.

– Ну же, выкладывай. Мне ли тебя не знать.

– Это всего лишь слух, вот только дошел он до меня из самых разных моих источников.

Валиде сразу выправилась и, разом будто помолодев, прянула на него змеею.

– О ком слухи?

– О госпоже Хюррем.

– Попалась!

– Говорю же, это всего лишь слухи.

– Твоим слухам я верю больше, чем официальным заявлениям Дивана. Рассказывай, что слышал.

– Армия скоро выступает в поход на Вену против Фердинанда.

– Так об этом всему миру известно.

– А вот о чем мало кому известно, так это о том, что Властелин жизни в этом году в поход на войну во главе своей армии отправляться не собирается.

– Что?!

– Мне сказали, что госпожа Хюррем убедила султана остаться при ней.

На миг Аббасу показалось, что валиде сейчас задохнется.

– Неправда! Быть такого не может!

– Я лишь повторяю то, что слышу. И я счел своим долгом доложить об этих слухах.

Валиде хлопнула правой ладонью по дивану.

– Не много ли она о себе возомнила?! А ведь я его предупреждала о ней. Сперва Гюльбахар, теперь эта русская крошка. Мой сын совершенно не разбирается в женщинах!

– Надеюсь, я вас ничем не обидел, – сказал Аббас.

– Напротив, ты сослужил мне великую службу. – Она схватила ближайшую подушку и швырнула ее через всю комнату с невесть откуда взявшейся силой. Этот подвиг ее, однако же, последних сил и лишил. Две служанки ринулись было ей на подмогу, но она их жестами отогнала. Некоторое время она переводила дух, а затем сказала с прежним напускным спокойствием:

– А что у тебя с лицом?

– Не понял, госпожа?

– Да вот лицо твое… Я же тебя теперь не первый год знаю, а все никак не удосуживалась спросить. Меня скоро не станет, и мне бы хотелось об этом узнать, прежде чем умру.

Аббас еле сдержался. До сих пор валиде обходилась с ним уважительно. Зачем же теперь позорит его? Неужто из чистого любопытства?

– Увечье это я получил в уличной драке.

– За что дрался?

– За свое мужское достоинство.

Она умолкла, и он вдруг осознал, что она впервые увидела в нем мужчину, а не раба.

– Моему бы сыну у тебя поучиться так сражаться за свое мужское достоинство, – наконец произнесла она. – Спасибо за услугу. Я ее не забуду. Ступай. Мне нужно делом заняться.

Глава 39

Сулейман при виде матери всякий раз приходил в смятение. Она с каждым его приходом выглядела все старее и хрупче. А ведь он привык считать ее несокрушимой.

Однако возраст не притупил ее ума, да и на язык она оставалась остра.

– Сыновей давно видел? – спросила мать, едва он устроился рядом с нею на диване.

– Проведывал тут. Джихангир все болеет, остальные процветают. Наставник ими, похоже, доволен.

– О Селиме что думаешь?

Сулейман пожал плечами.

– Не нравится он мне, – сказала она. – Угрюмый он какой-то. Да и доверия он мне не внушает. Слишком уж он падок до сладостей для мальчика, и ухватки у него какие-то женские.

– А хорошего тебе вовсе нечего о нем сказать?

– Во всех остальных отношениях – идеальный шехзаде.

– Ну так мне его наставники ничего такого не говорили.

– И не скажут. Не осмелятся. Но все это вина его матери; она совсем ему времени не уделяет. Диво еще, что Баязид и Мехмед такие приятные.

– Ах, что я слышу! Неужто добрые слова?

– Смейся-смейся, Сулейман, но помяни мое слово: тебе повезло, что у тебя есть такой сын, как Мустафа. – Она постучала пальцем по спинке дивана. – Скоро отсюда выступаешь?

– Конница выезжает на той неделе, – ответил он, отводя глаза.

– Высматривать Фердинанда?

– Фердинанд – всего лишь мелкий властитель Вены. Его брат Карл – главный приз, но едва ли мы его выманим.