Гарем. Реальная жизнь Хюррем - Колин Фалконер

ее предупреди, что надолго я у нее не задержусь.

Глава 42

Аббас ее не узнал.

Ее вырядили в ярко-розовую шелковую сорочку и синие гаремные панталоны, а прическу украсили целыми россыпями изумрудов, брильянтов и опалов. Лицо ее скрывал отороченный бисером яшмак. Видны из-под него были только ее глаза, но и они были густо обмазаны сурьмой. С запястий и лодыжек струилось золото.

Как только она встала, гедычлы поднесла ей тяжелый балахон, широкий капюшон которого окончательно скрыл ее лицо, а длинные полы и рукава – все тело вплоть до кончиков пальцев.

Аббас провел ее по извилистым коридорам к узкой двери. Карета ожидала в мощеном булыжником внутреннем дворе. Они в нее сели и тронулись в путь, не перемолвившись ни словом. «В последний раз, когда мы с тобою были вот так вот наедине, – думал он, – я сдернул с твоего лица вуаль и попросил бежать со мною в Испанию».

– Боишься? – спросил он.

– Да.

– Напрасно. Султан тебе вреда не желает.

– Что я должна делать? – с трудом выдавила она из себя, и он отчетливо уловил панику в ее голосе.

– Ты когда-нибудь делила ложе с мужчиной?

– Нет.

– Но ведь ты плыла к мужу, когда попала в плен.

– Он ко мне ни разу даже не прикоснулся за все время нашего брака.

Аббас закрыл глаза. Corpo di Dio! Девственница и влюбленный в нее евнух. Богат же дьявол на злые шутки.

– Ты должна просто делать все, что он захочет, – сказал он.

– Но почему он выбрал именно меня?

– Потому что ты – самая красивая женщина на свете, – услышал он собственное признание. И карета въехала под свод ворот Высокой Порты.

Сулейман возлежал на постели в простом белом халате. Комната благоухала фимиамом, струящимся от свисающих с потолка медных кадильниц.

Аббас трижды приложился лбом к полу.

– Великий владыка.

– Кызляр-агасы, – произнес Сулейман согласно протоколу, – я где-то обронил платок. Ты знаешь, у кого он?

– Да, владыка. Я скажу ей принести его тебе.

Сулейман почуял, что с его главным черным евнухом явно что-то не так. Тот был весь в поту, хотя ночь выдалась отнюдь не душная, а взгляд его блуждал. Подобный вид иногда имели некоторые его воины после битв, где на их долю выпало слишком много тяжких испытаний. Не хватало еще, чтобы кызляр-агасы занемог. Трудно будет подыскивать ему замену.

Аббас вернулся к двери и ввел в султанские покои скрытую балахоном женскую фигурку. Он снял с нее фераце, шепнул ей что-то на ухо и подтолкнул вперед.

Дверь за евнухом мягко затворилась, и они остались наедине.

Девушка достала платок, который он утром накинул ей на плечо, пала ниц и на четвереньках приблизилась к его ложу. Она приподняла край покрывала, поднесла его поочередно ко лбу и к губам и всползла на постель, строго следуя указаниям, которые ей дала Хозяйка бань.

Сулейман закрыл глаза и всею душою возжелал Хюррем.

Глава 43

Обнаженный Сулейман поднялся с постели и окинул взглядом лежавшую на боку, свернувшись в клубок, девушку. Свет свечей отбрасывал длинные тени через холмы и впадины ее тела. Она была само совершенство. Кожа ее была подобна атласу на ощупь, формы – раем для глаз, однако он оказался неспособен возбудить в себе ни малейшей страсти к ней.

Он накинул шелковый халат и подошел к распахнутому окну.

Страх, злость и смущение обуревали его. Никогда раньше подобного с ним не случалось, и впредь нельзя более ни разу такого допустить.

Девушка взирала на него из постели глазами лани. За все это время она не вымолвила ни слова. Однако он не сомневался, что голос у нее еще прорежется – позже, в гареме, когда она начнет отвечать на расспросы других девушек о том, каково это – возлежать с султаном.

Он не мог позволить ей распустить сплетню о том, как Властелин жизни и Хозяин мужских голов оказался не способен ее покрыть.

Он подошел к двери и решительно ее распахнул.

– Кызляр-агасы! – Стражи испуганно взглянули на него. – Где главный черный евнух?! – рявкнул он на них. Один тут же побежал на поиски.

Сулейман хлопнул дверью и вернулся к ложу. Там он сгреб в охапку девичью одежду и швырну ей.

– Одевайся!

Спустя мгновения на пороге появился Аббас с глазами, круглыми от ужаса. Сулейман указал ему на Джулию.

– Веди ее вон отсюда.

– Она вам не пришлась по нраву, мой господин?

– Вон ее отсюда, я сказал! – Он схватил Джулию за руку, волоком протащил по коврам и выпихнул за дверь. – И чтобы она ни с кем отныне ни словом не перемолвилась. Если завтра утром она будет еще жива, твоя голова отправится на корм воронам над Вратами блаженства.

Аббас, спотыкаясь, спешно пробирался по лабиринту коридоров Топкапы с зажатым в руке запечатанным пергаментом. Отыскав агу посыльных, он шепотом отдал ему распоряжения и подкрепил их щедрым вложением в ладонь, дабы поспособствовать по-настоящему быстрому выполнению задачи.

Пробила полночь, а значит, времени на подготовку побега у Людовичи после получения послания останется не более пяти часов.

Аббас был отнюдь не уверен, что этого его другу хватит.

Глава 44

Перед самым рассветом Аббас вывел Джулию через ворота Босфорской стены и оттуда вниз по ступеням к самой воде. Вдруг что-то побудило его обратить взор к небу, – и он увидел над собою кружащуюся стаю белых птиц, которых местные называли «проклятыми душами». Самое диковинное в этих птицах было то, что они никогда не издавали ни звука; даже хлопанья крыльев от них никто ни разу не слышал. И никто никогда не видел их где-либо гнездящимися или кормящимися. Они, казалось, только и делали, что парили над водами Босфора денно и нощно. Предание гласило, что это неупокоенные души наложниц, утопленных по приказам султанов.

Это был традиционный способ, которым султан избавлялся от жен собственных братьев после восшествия на престол, так же наказывал и девушек из собственного гарема, случись тем забеременеть от кого-то из его белых евнухов.

Джулия всю ночь проплакала, и сурьма растеклась струйками по ее щекам. Косы ее свисали спутанными космами. Одета она была лишь в сорочку с гаремными шароварами. Она прижимала руки к груди, дрожа от предутреннего холода. Ему даже видно было, что кожа у нее покрыта мурашками.

– Куда мы теперь? – спросила она его.

Их сопровождали двое подручных палача, которым полагалось затем отчитаться о том, что работа исполнена подобающим образом. И Аббас не намерен