Бригада Обреченных - Маргарет Уэйс

Кэн оглядел всех. Вопрос был очень серьезный. Вопрос жизни исмерти.

– Вы понимаете, что в сложившихся обстоятельствах Сайкссочтет наш уход дезертирством? Если мы уйдем, а он снарядит погоню, мы всепогибнем…

Слит оскалил острые синеватые зубы.

– Когда-то мы отбились от Соламнийских Рыцарей,командир. Я не вижу причин, почему бы нам не отбиться от их врагов. Но я сильносомневаюсь, что до этого дойдет, командир. Скорее всего они даже не будут занами гнаться. У них на повестке дня Квалинести. А если они все-таки решатся ипобедят, я лично предпочитаю пасть от их руки в бою, чем копать для нихсортиры. Я за то, чтобы вернуться к горе Дашинак.

Кэн принял решение. Мысль о дезертирстве вызывала у негоотвращение. Он представил себе реакцию Хазат. Неужели она сочтет его трусом?Подлинных причин она не поймет, а он не видел способа объяснить их. С другойстороны, какая, к чертям, разница, что она подумает? Какая разница, чтоподумает об этом любой из людей? Ведь сам Кэн и его солдаты, а также ВладычицаТьмы знают настоящую причину, а что подумают люди, не стоит и плевка!

– Хорошо, господа! – сказал Кэн. – Решено!Завтра армия Рыцарей Тьмы выступает к Квалинести. Но мы с ними не пойдем. Мывыйдем вечером, когда взойдет Солинари. Мы будем двигаться, пока хватит сил, ивернемся к горе Дашинак. Мы пойдем окольным путем, чтобы замести следы. Им мыничего не оставим – ни оружия, ни снаряжения. Прикажите снова грузить фургоны!

– А что мы скажем, если они нас спросят,командир? – поинтересовался Фалкт.

– Они не спросят. Все подумают, что мы действуем поприказу. Имейте в виду, что завтра вся армия придет в движение. Никто необратит внимания на наши действия. Йетик, пусть фуражиры наберут свежей воды изапасутся едой. Слит! Обеспечьте охрану лагеря. Любого визитера доставлятьпрямо ко мне. Впрочем, я сомневаюсь, что к нам кто-нибудь заявится. Из-за своихразмеров и необычной для людей внешности мы действительно кажемся им опасными.Фалкт! Все должны быть готовы к выступлению до темноты. На этом все. Всесвободны.

Офицеры разошлись. Оставшись один, Кэн уселся на пол (этобыло удобнее, чем сидеть на стуле), уставился перед собой и продолжал сидетьтак до тех пор, пока перед входом в шатер не остановились Слит ипредводительница Хазат.

– Командир! К вам пришли! – объявил Слит. Хазатвошла в шатер и огляделась. Должно быть, она заметила остатки мебели у входа ивыглядела удивленной.

Потом рыжеволосая воительница расправила плечи и сказала то,ради чего и пришла сюда:

– Ни одна работа не является недостойной в глазах нашейВладычицы, бригадир. Все, что мы делаем, мы делаем к ее вящей славе!

Кэн встал и сверху вниз взглянул на Хазат.

– Но вы почему-то носите меч, предводительница, –сухо сказал он. – А не лопату.

Хазат хотела что-то сказать, но в последний моментпередумала. Она развернулась на каблуках и отбыла. Кэн тяжело вздохнул иподошел к койке.

– Надеюсь, мы поступаем правильно. – Он лег изакрыл глаза.

Кэн не спал. Он лежал и думал. Думал очень долго.

Рыцари Тьмы быстро двигались по дороге. Если гномы начиналиотставать, их подбадривали тычками или ударами плетки. Лучники переговаривалисьчерез головы гномов, то ли полагая, что те плохо знают язык людей, то ли простоне заботясь о том, что они могут узнать. Оба гнома прекрасно знали человеческийязык, это помогало им продавать ворованные вещи, но то, что они теперь услышалии узнали, их совершенно не обрадовало.

Они наткнулись на отряд дальней разведки. Он возвращался врасположение некой армии, которая стояла лагерем у деревни людей. Деревняназывалась Мишакаль. Гномы озабоченно переглянулись. Они знали эту деревню, онанаходилась совсем недалеко от их собственного поселения. Армия собиралась идтина Квалинести, и лучники гадали, застанут ли они ее на прежнем месте.

Мортар облегчено вздохнул. Прекрасно, что они собираютсядраться с кем-то другим, а уж к эльфам он никогда никаких добрых чувств неиспытывал.

Пестл, похоже, думал о том же. На одном из коротких приваловон прошептал брату:

– Ты представляешь себе, где мы сейчас находимся? Мысовсем рядом с домом! Если бы удалось развязать узлы…

– Подождем до ночи…

– Молчать! – оборвал их беседу один из лучников.Он вытащил меч и плашмя ударил Мортара по голове. – Заткнитесь! В другойраз будет лезвие!

Следующий привал объявили уже в темноте. Гномы больше нерешались заговаривать друг с другом. Они в изнеможении повалились на траву ипытались развязать узлы, стягивавшие им запястья.

Лучники стали устраиваться на ночлег. Они развели костер,достали еду и, к величайшему удивлению гномов, поделились ею с ними. Им такжедали воды. По окончании трапезы их снова связали (к счастью, им не удалосьосвободиться от веревок до ужина), на этот раз по рукам и ногам. Кроме того,рыцари пропустили веревки через связанные конечности гномов и привязали их кдереву.

– Спите! – приказал рыцарь на Общем. – Подъемна рассвете.

Лучники улеглись, оставив двух часовых. Один ушел в сторонудороги, а другой остался сидеть на поваленном дереве у костра.

Гномы заворочались, делая вид, что ищут более удобноеположение для сна, а на самом деле пытаясь ослабить веревки. При каждом ихдвижении громко шуршали листья и с треском ломались какие-то веточки.

– Тихо там! – Часовой подошел к ним, и гномызамерли.

Они лежали без движения около часа. Весь отряд заснул,раздавался только тихий храп, и часовой невнятно напевал себе под нос какой-томарш, отстукивая ритм пальцами на колене.

Мортар сумел подползти к брату поближе.

– Ты знаешь, – прошептал он, – я тут думал…это все Селквист виноват.

– Почему ты так решил?

– Если бы он не втравил нас в эту историю, у нас небыло бы никакой добычи, и он не отправил бы нас торговать ею, так что нас здесьсейчас и не было бы! – Мортар вздохнул. – Мы спали бы в своихпостелях.

Никогда еще своя постель не представлялась ему стольпривлекательным местом.

– Ну, мы же действовали по собственному плану.

– Да нам самим и в голову бы не пришли эти идиотскиепланы! Это все Селквист!

– Может, ты и прав, – вздохнул Пестл и некотороевремя беззвучно шевелил губами.

– Что ты говоришь?

– Я молюсь Реорксу. Я дал обет, что, если он поможетнам выбраться живыми из этой переделки, я в жизни больше ничего не украду!