Икар из Пичугино тож - Юрий Викторович Хилимов

ребятами говорили о том, как было бы здорово, если бы ты нам рассказал что-нибудь! Мы все очень соскучились по твоим новеллам.

Алеше ужасно нравилось слово «новелла», которое он когда-то услышал в разговоре взрослых. Новелла — это что-то сродни волне, каравелле и каравану. Именно так воспринимал мальчик это красивое слово — непременно связанное с путешествиями и приключениями.

Увидев Сергея Ивановича, дети тотчас оставили игру, усадив гостя за стол меж собой.

— Вы знаете, мы поспорили, о чем будет ваша следующая история, — сказал деловито Славка.

— Вот как? — удивился Сергей Иванович. — Ну и?

— Например, я и Гера считаем, что вы расскажете про что-то фантастическое, полностью выдуманное; Лиза, Алла и Костян, наоборот, думают, что это будет какой-то случай из жизни, какой-нибудь случай из вашей работы. Леша… Кстати, Леш, я забыл, какого ты мнения?

Тут все посмотрели на Алешу, который отчего-то густо покраснел, как если бы ему сделалось стыдно. Он часто заливался краской, когда становился объектом всеобщего внимания.

— Я говорил, что это может быть все, что угодно, — неуверенно сказал он. Все поняли, что Алеша темнит, хотя и понять, в чем именно, не могли, так как забыли, что он тогда сказал. Впрочем, никто не стал к нему цепляться за это, предпочитая поскорее перейти к главному.

— Вы все немного правы, — начал Сергей Иванович. — В моей истории есть и вымысел, и правда. Словом, так, как и бывает в жизни на самом деле.

Дети нетерпеливо заерзали на своих местах, предвкушая интересное продолжение вечера. Сергей Иванович, сидящий посреди ребятни, тоже выглядел совершенно счастливым.

— Ну слушайте. Знали ли вы, что в старину в окрестностях Пичугино тож жил дикенький мужичок?

Присутствующие засмеялись.

— Нет. А кто это? — спросил Славка.

— Как, вы никогда не слышали о дикеньких мужичках? — с напускным удивлением спросил Сергей Иванович.

— Ты же сам знаешь, что никогда не рассказывал о них, — улыбаясь, ответил Гера.

— В таком случае моя история окажется для вас настоящим открытием. Итак, дикенькие мужички — существа особого рода. Они невысокого роста, живут в лесах, носят длинные бороды и обладают глухим землянистым голосом.

— Что значит «землянистым»? — спросил Алеша.

— Наверное, каким-то страшным, да? — пыталась объяснить Аллочка.

— Умница, — ответил Сергей Иванович. — Именно. Это очень неприятный, страшный голос, которым дикенький мужичок пугает забредших в лес людей.

— Так это леший, что ли? — немного разочарованно спросила Лиза.

— Нет, — отрезал Сергей Иванович. — Но возможно, их родственник.

— Страшилка на ночь, — хихикнул Костян. — Класс, я люблю такое!

Сергей Иванович выдержал выразительную паузу, ожидая тишины, и затем продолжил:

— Так вот, один из них жил в наших краях. Более того, известно, что жилищем ему служила меловая пещера в нашем лесу, прозванная пещерой отшельника. Кстати, кто в ней бывал из вас?

Славка, Костян и Гера подняли руки.

— Хорошо, — одобрительно кивнул Сергей Иванович. — Наш дикенький мужичок был скверного характера, как и полагается его сородичам, но вместе с тем к некоторым людям он бывал очень благосклонен и мог помочь. Он был настоящим хозяином этих мест — и лесов, и полей, и рек — всей здешней природы, оттого и прозвали его так — дикенький, то есть наедине с природой, а не с людьми. Дикенький мужичок понимал язык растений и животных, а те слушались его. Он даже мог управлять погодой. В его силах было напустить ветер, снег, дождь или, напротив, разогнать тучи.

В те времена в деревне Пичугино тож — а это, считайте, наши дачи — жило одно добропорядочное семейство: отец, мать и трое сыновей. Это была крепкая крестьянская семья с большим хозяйством, в которой почитался труд и старинный уклад жизни. Двое сыновей были бравыми ребятами: пахали землю, пасли скот, удили рыбу, плотничали — словом, брались за любую работу. И везде у них выходило очень хорошо, ладно, на радость своим престарелым родителям. Младший же был не от мира сего. Звали его Полуэктом.

Услышав это имя, дети прыснули от смеха.

— Да, интересное имя, старинное. С греческого оно означает «долгожданный». Такое ко многому обязывающее значение имени, но проку от этого человека в смысле крестьянского ремесла не было никакого. Он был и с виду каким-то тщедушным, и рвения не проявлял к сельскому труду, а если что и делал, то из рук вон плохо. А все потому, что мыслями вечно витал где-то в облаках. Вроде бы находился тут, в деревне, а на самом деле где-то в другом месте. За это, конечно, нашего героя братья регулярно осыпали насмешками и подзатыльниками, но разве это когда-нибудь кого-то исправляло?

Была у Полуэкта одна страсть. Он любил забраться на наш утес, лечь там на спину, закинув руки за голову, и смотреть в небо. Днем он рассматривал затейливые узоры облаков, если было ясно, всматривался в небесную синеву, а ночью изучал звезды и луну. Он даже зимой ложился на снег и смотрел вверх. Один раз даже чуть не замерз насмерть. Бедная его мать… Хлопот с ним было много. Короче говоря, на всю деревню Полуэкт прослыл эдаким простофилей, дурачком. Но вы не думайте, что он был глупым человеком. Рассуждал он так, что любой ученый мог позавидовать. Все удивлялись: как такой не приспособленный к практической жизни человек мог так интересно размышлять об устройстве мира, о добре и зле, о судьбе человека?

И вот однажды у родных Полуэкта лопнуло терпение. «Не хочешь работать, как все честные люди, — тогда уходи и живи сам. Кормить тебя мы больше не будем», — сказали ему отец и братья. Как ни плакала, ни причитала мать, но хозяин дома был непреклонен и выставил юношу за дверь.

Что ж, делать нечего! Полутакт взял котомку, которую ему на скорую руку собрала матушка, и поплелся на свой любимый утес. Эх, и отвел он там душу, насмотрелся на небо всласть. Однако время шло. Полуэкт съел все свои припасы, и тут до него дошло, что утес его не сможет прокормить. Здесь ничего не было, даже родника. И понял он, что придется идти в лес, где есть вода, ягоды, орехи, грибы и крылатая дичь. Но не любил он лес, не выносил тесноты, любил простор. Страшно, но что делать, иначе помирать.

И вот Полуэкт собрался с духом и вошел в дремучий лес.

— Это наш-то дремучий? — перебил Костян.

— Ты что? Да знаешь, какие там чащобы есть! — принялся объяснять Гера.

— Наш лес, да, — продолжил Сергей Иванович. — Раньше он был значительно больше. Нынешний заповедник — лишь малая часть того, что от него осталось. Так вот. Идет