Белое дело в России. 1920–1922 гг. - Василий Цветков

Итак: общество – Русский народ, армия и союзники – три фактора, определяющие будущее белого Приморья, равно как и всей России. Но эти факторы приведут к результату только в случае сохранения внутреннего единства противобольшевистского лагеря. «Русским людям пора хоть на время забыть свое партийное самолюбие, вообще свое самолюбие, и видеть перед собой только Родину, страдающую Родину, измученную Родину». Демократизм любой политической системы состоит, по мнению оратора, в том, что, несмотря на то, что «вообще в истории никогда нельзя было спасти национальное дело, не опираясь на народ, и если даже этот народ в тот или иной момент ошибался, что приводило к печальным последствиям (явный намек на «ошибочность» революционных событий 1917 года. – В.Ц.), тем не менее это не меняет общего положения – нельзя спасти национального дела, не опираясь на народ».

От имени Правительства Меркулов заверял делегатов, что «ни на точке зрения честолюбия, ни на точке зрения каких-либо личных взглядов его членов, оно… стоять не будет». Наоборот, Правительство «думает и желает работать с Приамурским Народным Собранием, как со своей главной моральной силой, как с голосом того населения, которое это Народное Собрание представляет». Не отрицая возможности разногласий («Правительство не имеет в виду требовать, чтобы Народное Собрание смотрело на все с точки зрения только его, Правительства»), лидер белого Приморья отмечал важность «компромиссов», «уступок» и «энергичной совместной работы» в области «финансово-экономической, внутренне-политической и внешне-политической». Расширение представительного начала считалось важным для «выявления воли населения», поэтому в числе первостепенных задач отмечалась «выработка Положения о выборах в Учредительный Съезд», который и создаст в будущем «постоянный орган Верховной Власти».

Не обошел вниманием Меркулов актуальные проблемы «отношения к коммунистической власти». Задавшись вопросом «вести ли нам активную борьбу с ней, или вести борьбу мирную, культурную», он снова повторил по сути «врангелевскую» формулировку создания обеспеченного, стабильного, демократического региона, базового «опытного поля» для будущей России: «Мы полагаем необходимым, по возможности, вести мирную борьбу, принять все усилия к тому, чтобы тут, у нас, жизнь устроить неизмеримо лучше чем там, у них; чтобы они, видя это лучшее, имели самый убедительный факт… и чтобы те, которые в этом убедились, почерпали мужество для дальнейшей борьбы».

Но и возобновление боевых действий (ставших реальностью, как будет показано ниже) Меркуловым не исключалось: «Если в область вступают коммунисты и будут насиловать население, грабить его…, если нас вынудят, мы, стремясь к защите населения, к самообороне, вынуждены будем в таком случае нарушить также принципы мирной борьбы и пойти, против своего желания, с оружием в руках защищать безопасность и порядок»[1096].

По воспоминаниям генерала Болдырева, речь Меркулова, «сухая, деловая и по-своему образная», хотя и не была лишена «содержания и некоторой своеобразности языка, прошла без особого подъема. Впечатлению мешала монотонность речи и сухой, слегка гнусавящий голос оратора».

Выступивший после Меркулова генерал Вержбицкий, напротив, хотя и говорил кратко, но достаточно емко и цельно выразил позицию армии в отношении «демократии» и будущей «святой идеи освобождения нашей исстрадавшейся Родины». Болдырев отмечал, что впечатлению хорошо помогли «два Георгия, странная полуштатская при погонах форма, польский акцент и некоторый излишек пафоса». «Бог помощь Народному Собранию», – так завершил свою речь генерал. «Великий и тяжелый путь прошла армия, путь страдания и искупления… На наших знаменах кровью были написаны заветные слова: Счастье России, ее свобода и Всероссийское Учредительное Собрание… В состав армии вошли лица различных оттенков политической и общественной мысли. Армия братски открыла свои объятия для разных национальностей, ибо армия своего нового члена не спрашивала, как он верует и во что верует, а спрашивала лишь, любит ли свою Родину больше, чем себя, и готов ли пожертвовать жизнью для нее. И только объединенная этой высокой целью спасения Родины армия является монолитным целым». Вержбицкий тем самым стремился подчеркнуть специфику армии периода гражданской войны, по-своему подтвердив сказанные еще в августе 1918 г. генералом Деникиным программные слова: «Будьте вы правыми, будьте вы левыми, но любите нашу истерзанную Родину»[1097].

Но торжественное начало работы сменили политические «будни», во время которых довольно определенно выявились симпатии и антипатии ведущих структур белого Приморья. Уже на следующем заседании (26 июля) активно заявили о себе делегаты-эсеры (Ф. Мансветов, И. Плеханов, С. Николаев, И. Калюжный). Мансветов потребовал изменить повестку дня: вместо выборов президиума и заслушивания отчета Правительства – заявить протест против готовящихся, по его сведениям, «репрессивных мер по отношению к рабочему классу…, доведенному до отчаяния тяжелым экономическим положением», вынужденному начать забастовку во Владивостоке. «Демонстрация» делегатов не удалась, и после выборов Президиума Собрания члены проправительственного блока обвинили эсеров в том, что вся их деятельность – «от начала революции до последнего времени» – есть «предательство за предательством» и своей работой они «творят не свою волю, а волю большевиков».

В дальнейшем работа немногочисленных «левых» принципиально была направлена не столько на конструктивную законотворческую работу, сколько на периодические заявления о своем несогласии с политическим курсом Правительства, о противодействии «реакции», «диктатуре». По воспоминаниям Болдырева, Мансветов выделялся как «хороший оратор», произносивший «более или менее содержательные речи», и пытался «взорвать Народное Собрание». Не стремился к сотрудничеству с Правительством и Демократический Союз. «Оппозиция, – отмечал Болдырев, – штурмовала Правительство запросами. Обыватель из парламентского большинства часто был бессилен перед ухищрениями интеллигентов от оппозиции»[1098].

И все же эффектные политические заявления оппозиционеров не могли заменить ежедневную «черновую» работу, которую приходилось вести власти. В этом отношении на протяжении лета— осени 1921 г. «меркуловские чиновники» действительно стремились не просто к максимальному укреплению своей власти, но и к общеполитической стабилизации в Приморье. Не были лишены интереса выступления правительственных деятелей. Хорошее впечатление произвел в Собрании доклад Председателя Совета Управляющих ведомствами, управляющего ведомством иностранных дел В. С. Колесникова. 26 июля в большом докладе он изложил основные проблемы финансового, экономического и политического положения в крае. Начав с изложения впечатляющей статистики, отразившей «цену, которую край заплатил за допущение к власти большевиков» (запасы золота и материальных ценностей, составлявшие 157 млн рублей на момент падения белой власти в январе 1920 г., уменьшились ко времени Приамурского Правительства до 459 тыс. рублей), Колесников четко и последовательно изложил структуру краевого бюджета. Отметив большой дефицит средств (около 38 млн рублей золотом), министр предполагал покрыть данный ущерб за счет получения средств от бывших дипломатических и торговых агентов белых правительств 1919–1920 гг. (этим активно, но безуспешно будут заниматься представители Правительства и сам Колесников, отправившиеся в САСШ для участия в Вашингтонской конференции).