Слово как улика. Всё, что вы скажете, будет использовано против вас - Джон Олссон

Кандидатами на авторство «предсмертной записки» были сама Сандра Уэдделл и ее муж Гэрри Уэдделл. Я работал над делом о подозрительной смерти для бедфордширской полиции несколькими годами ранее, и после обнаружения тела Сандры они попросили меня взглянуть на эту якобы предсмертную записку.

Первым делом я составил субъективное впечатление от текста.

Очевидно, что в языке этого письма нет ничего необычного, но наблюдательные читатели, последовавшие моему предложению и переписавшие текст, вероятно, заметили, что после приветствия в начале (просто «Гэрри») поставлена точка. Это настолько «мелкая» деталь, что некоторые люди ее не замечают. В любом случае эта точка оказалась весьма значимой по ряду причин, к которым я вернусь позже.

Вы также могли заметить, что имя автора – «Сандра Джейн Уэдделл» – выровнено по центру страницы. Многие ли из нас перепишут его таким образом? Большинство авторов обычно печатают или пишут свое имя, сделав небольшой отступ от левого края страницы, и так поступили почти все, кому я предложил переписать это письмо.

Теперь нам понадобится сделать экскурс в область лингвистики, известную как прагматика. Это слово лингвисты используют, описывая то, как говорящий создает языковые знаки, порой сообщая больше, чем он имел в виду, и, главным образом, что именно он говорит этими языковыми знаками, чтобы передать определенный смысл. В XVIII веке было бы совершенно естественным, если бы жена подписалась под письмом к мужу своим полным именем, но в наши дни это очень необычно. Почему она не подписалась просто «Сандра»? Вряд ли ее муж задался бы вопросом: «Какая именно Сандра это написала?»

Еще одно слово, которое нам пригодится, – нормативный. В контексте языка оно означает «правильный» и «корректный» язык, язык, следующий всем правилам, или нормам, грамматики. Взглянув на приведенное выше письмо, вы увидите, что за исключением одного или двух очень мелких огрехов оно отвечает правилам традиционной грамматики. В нем нет грамматических ошибок, если только мы не будем очень уж придираться. Например, «гэрри» написано с маленькой буквы, и перед этим словом нет запятой. В остальном письмо грамматически совершенно правильно. Следует помнить, что эти мелкие недочеты могли возникнуть просто по причине спешки, а не из-за незнания правил. Итак, за исключением этих моментов, я считаю, что данное письмо можно считать отвечающим правилам и нормам грамматики.

Конечно, это может показаться не очень важным, но вообще-то так случается куда реже, чем можно подумать. Я постоянно получаю письма от разных людей, и, по моему опыту, грамматика многих писем несовершенна. При сегодняшнем акценте скорее на коммуникативной компетенции, чем на грамматике, многие люди ныне испытывают трудности с правописанием и пунктуацией.

Многие также отмечали странность того, что письмо было напечатано, а не написано от руки. Объяснение этому приводится в самом письме: «Я печатаю эту записку, потому что знаю, что если я напишу ее от руки, то ты, я знаю, не станешь ее читать». В той степени, в которой эта особенность – печатный текст вместо рукописного – касается мотива поступка, это вопрос психологический и потому находящийся вне сферы лингвистики. С другой стороны, поскольку она касается формы, в которой написано письмо, это вопрос лингвистический, связанный с так называемой модальностью. Строго говоря, модальностью называется форма речи – устная, письменная, диктовка и так далее. Существует несколько модальностей устной речи: речь обычной беседы, речь учителя перед классом, лекция в колледже или университете, речь новостного диктора (которая является речью, написанной для прочтения вслух). Точно так же существуют несколько способов создания письменной речи. Мы можем писать от руки ручкой, карандашом, печатать на машинке или с помощью текстового редактора и так далее. В ходе работы в качестве судебного лингвиста я заметил, что с изменением носителя, – например, при переходе от рукописного текста к компьютерному, – стиль автора всегда немного меняется. В одном деле я увидел определенные изменения в ряде писем, которые не мог объяснить. Судебный эксперт по компьютерам, также работавший над этим делом, позже рассказал мне, что часть писем была набрана на ноутбуке, в то время как остальные были написаны за офисным настольным компьютером. Как известно всякому, кто пользовался и тем и другим, ноутбуки менее удобны в использовании по сравнению с обычными настольными машинами – клавиатура и экран у них меньше, зачастую отсутствует мышь. Эти отличия носителя или способа написания могут приводить к небольшим изменениям стиля. Учитывая очень личный характер этого письма и то, что оно могло быть написано менее чем за две минуты, и учитывая наличие объяснения тому, почему оно не было написано от руки, я почувствовал, что модальность сыграет в установлении авторства письма важную роль.

По рассмотрению содержания письма мне показалось, что наиболее вероятными кандидатами на авторство являются сама Сандра Уэдделл и ее муж Гэрри Уэдделл, инспектор полиции. Миссис Уэдделл была старшей медсестрой в близлежащей больнице, а также подрабатывала наблюдателем в местной экзаменационной комиссии. 30 января 2007 года она посетила утреннюю экзаменационную сессию в местной школе и пришла домой на ланч, после чего должна была вернуться в школу примерно в 2:00 пополудни. После школы она должна была забрать своих детей из другой школы и вернуться домой примерно в 4:00 пополудни. Миссис Уэдделл не вернулась на экзамен и не забрала своих детей из школы. Работники школы позвонили ее мужу на работу, и детей забрал он. Миссис Уэдделл нашли только на следующий день.

Часто в судебном деле мы располагаем очень немногими образцами речи кандидатов на авторство. Например, в деле о похищении у вас может быть всего одно или два письма. Лица, намеревающиеся совершить преступление, обычно стараются как можно меньше доверять бумаге. Однако в настоящем случае у нас было предостаточно примеров речи обоих кандидатов. В одном из писем вскоре после смерти своей жены Гэрри Уэдделл писал:

Пожалуйста, не шлите больше писем никому из членов моей семьи. Они убиты горем из-за этого события не меньше меня. Мы регулярно встречаемся, чтобы я получил все, что мне нужно, чтобы пережить это. Семейная поддержка сейчас – лучшая терапия. Эта поддержка у меня есть.

В этом письме мое внимание сразу привлекла краткость предложений. Средняя длина предложения чуть меньше девяти слов[42]. Глядя на «предсмертное» письмо, мы видим, что в нем длина предложений ненамного больше – чуть меньше двенадцати слов. Это свойство оказалось присуще всем письмам мистера Уэдделла. Сандра же была склонна писать длинными предложениями. Однажды ей пришлось написать в школу, где учились ее дети, в связи с несовершенством мер безопасности при забирании детей родителями после школы. Она писала: «Однако в среду 18 января, то есть в тот день, на который я обращаю ваше внимание, Фреда[43] забрал мистер Арбутнот, никогда прежде не забиравший Фреда, и я не знаю ни того, кто отдал ему Фреда в тот день, ни причины, по которой он это сделал». Это предложение содержит более сорока слов. Для миссис Уэдделл такие длинные предложения вовсе не являются чем-то необычным. На самом деле одно из ее предложений содержало более ста тридцати слов. Средняя длина ее предложений более чем вдвое превышает среднюю длину предложений ее мужа. Более того, она, по-видимому, питала слабость к запятым, тире и точкам с запятой, и расставляла их в тексте весьма вольно и не всегда по веским грамматическим причинам. Она имела обыкновение соединять вместе целые предложения, просто разделяя их запятыми.