«Если», 2016 № 01 - Журнал «Если»

сторон. Это может подтолкнуть «поле» к изменению жесткой позиции.

Проблема вовсе не в том, что невозможно придумать какие-то осмысленные средства борьбы с государством-гегемоном. Военное искусство с полным основанием утверждает, что выигрышная стратегия может существовать при любом соотношении сил и средств. Но победа в «войне против поля» с полной гарантией создает «мир, хуже довоенного». То есть для данного типа войны риски победы и поражения одинаковы.

Троянская война

Современный постиндустриальный кризис имеет всего четыре сценария развертывания:

1. Государственный посткапитализм.

2. Технологический прорыв.

3. Гала-депрессия.

4. Троянская война.

В первом сценарии государство купирует кризис через прямые инвестиции, установление контроля над частью секторов экономики и жесткое регулирование рынка производных ценных бумаг. В перспективе это уменьшит эффективность экономики и породит следующую волну кризиса.

В следующем сценарии стимулируется активное развитие новых секторов экономики — нанотехнологий, биотехнологий, продвинутых информационных технологий, и т. п. Фактически, речь идет о том, чтобы заменить один финансовый пузырь несколькими другими пузырями.

Третий сценарий исходит из логики, что поскольку ничего сделать все равно нельзя, то ничего делать и не надо. При этом экономический спад будет продолжаться и со временем распространится на весь мир. Это с гарантией разрушит общество потребления, ликвидирует все формы социального обеспечения, приведет к революционному взрыву, разрушению экономических и политических организованностей и в конечном итоге обернется катастрофой.

Последний, четвертый, сценарий использует войну либо как драйвер выхода экономики из кризиса, либо — как высокотехнологический деструктор накопленных богатств. Такая война не станет концом света, но, вполне вероятно, приведет к той же катастрофе, что и в предыдущем сценарии, хотя и в несколько иной форме.

Сейчас велики ожидания не просто войны, а войны «символической». Мы еще не до конца знаем, какие формы она примет: мирового конфликта, цепочки локальных войн, многосторонней войны, где понятие «противник» и «союзник» размыто до предела, хаотической «насыщающей террористической войны» или чего-то совсем уж невообразимого, но полагаем, что эта гипотетическая будущая война будет более азартной и напряженной, чем Первая мировая, и более содержательной, чем Вторая.

В настоящее время можно говорить о конкуренции ряда глобальных проектов Будущего, каждый из которых обладает способностью втягивать чужие ресурсы и смыслы. Столкновение проектностей может привести к войне, которая будет не чем иным, как продолжением глобального проекта иными, а именно насильственными, средствами.

Войну не всегда нужно предотвращать. Бывают ситуации, когда конфликт между странами носит содержательный, проектный характер. В таком случае нередко «ужасный конец оказывается лучше, чем ужас без конца». В 1941 году Япония напала на США, хотя сознавала, что это решение, скорее всего, является самоубийственным. Но у Японии не было альтернативы. Она должна была либо выиграть битву за Тихий океан, либо проиграть ее, после этого отказаться от чисто военного способа достижения целей, сменить приоритеты и стать той Японией, которую мы знаем: мировым лидером в технологиях. При этом без военного поражения Япония не смогла бы перестроить экономику и национальную психологию.

В настоящее время в мире формируется ряд конфликтов, в том числе с участием России, которые ни по законам логики, ни по законам эстетики не могут быть разрешены путем дипломатических переговоров. Конечно, они не обязательно приведут к открытой «горячей» войне. Но нужно иметь в виду, что такой исход не исключается.

Характер будущей войны

Несколько упрощая, можно утверждать, что каждая последующая война использует все оружие предыдущей плюс некоторое количество инноваций. Поэтому войны будущего окажутся в некоторых отношениях похожими на войны недавнего прошлого.

Война как регулятор агрессивности должна быть достаточно массовой, зрелищной, сюжетной и «человеческой», в том смысле, что основную роль в ней должны будут играть люди, а не техника. Войны будут носить динамический, выраженно «сюжетный» характер, отличаться значительными колебаниями военного счастья, быстрыми

и резкими изменениями обстановки. И очень существенно, что война должна сопровождаться значительными, но не чрезмерными потерями. Приходится предположить, что оружие массового поражения будет использоваться, но контролируемо и ограниченно. Однако же активно будет использоваться и пехота: характерные сцены предыдущих войн, включая штыковые атаки и уничтожение гранатами прорвавшихся танков, при всей их архаичности, будут воспроизводиться снова и снова. Произойдет частичный возврат от современных концепций сверхточного оружия, малой армии и малой крови к более привычным представлениям о войне.

Военные действия будут вестись на суше, в океанах, в воздухе, в околоземном космическом пространстве. Но, может быть, более важным является то, что война захватит символьный мир, пространства знаков, смыслов и брендов.

Война будет сопровождаться уничтожением господствующей онтологии противника, самой основы его государственной, этнической, конфессиональной и личной идентификации. Сегодня мы не можем представить, к каким последствиям приведет такая война, но во всяком случае война онтологий будет гораздо более жестокой, нежели война идеологий.

Характер войны как формы фазового кризиса приведет к тому, что одним из значимых результатов войны будет разрушение мировой транспортной инфраструктуры, включая структуру морских перевозок. Поскольку связь также относится к современным инфраструктурам, можно ожидать использования сторонами электромагнитного оружия и иных средств разрушения связи противника. При этом навигационные спутники и спутники связи на геостационарных орбитах, по-видимому, не будут затронуты.

Следует также упомянуть широкое распространение террористических форм войны, в том числе — использование аналитико-террористических групп, состоящих из одноразовых легко заменяемых групп террористов-смертников и аналитического штаба, обеспечивающего стратегическое содержание террора.

Современный этноцентрический характер мира (право народов на самоопределение значит больше, нежели право государства на обеспечение своей целостности) и нарастающее этническое перемешивание мира приведут к назойливому повторению случаев геноцида — вплоть до использования этнически избирательного оружия.

Содержание войны как формы этнической, экономической и популяционной деструкции приведет к разрушению отдельных городов, причем, как это ни странно выглядит, наибольшие шансы подвергнуться уничтожению имеют перенаселенные города третьего мира, затем города — промышленные центры. Нужно иметь в виду, что при достаточном уровне разрушения коммуникаций уничтожение городов может и не понадобиться.

Фазовая доминация

Изменение характера войны при фазовом переходе, по-видимому, объясняет эффект фазовой доминации: абсолютную невозможность ни при каком соотношении сил противостоять вооруженным силам более высокой фазы развития. Войны следующей фазы предполагают новые, иные цели и рациональности, в принципе не укладывающиеся в сознание противников из предыдущей фазы.

Германия перед 1914 годом была готова выиграть ограниченную войну за колониальные ресурсы и рынки сбыта. Но немцы не понимали, что речь идет о совершенно другой войне и результатом ее будет не повторение 1870 года (пусть и с обратным знаком), а национальная катастрофа.

Можно предположить, что для когнитивной фазы развития цивилизации целью войны станет монополия на «новый синдром разумности» (синдром «люденности»).

Содержанием войны будет уничтожение неприемлемых когнитивных признаков — у отдельных людей