Уничтожь меня - Мишель Хёрд

свои кроссовки, я засовываю в них ноги и иду к двери.

— Чего бы тебе хотелось?

Эбби выходит в коридор и чуть не врезается в инструктора Николая, который направляется к своему номеру.

Он бросает один взгляд на ее покрытое пятнами лицо, затем хватает ее за плечо и спрашивает:

— Почему ты плакала?

Она пару секунд моргает, глядя на него, затем отвечает:

— Я смотрела грустную историю. — Уголок ее рта приподнимается в озорной улыбке. — Приятно знать, что тебе не все равно.

Отдернув от нее руку, он качает головой и идет по коридору.

Эбби поворачивается ко мне с широкой улыбкой.

— Я ошибаюсь? Ему не все равно, верно?

Я выхожу в коридор и закрываю дверь.

— По одной печальной истории за раз. Твой отец ни за что не позволит тебе встречаться с Николаем.

— Уф, — фыркает она, когда мы идем к лестнице. — Ради пресса этого человека я брошу свою семью.

Я поднимаю бровь, глядя на нее.

— Правда?

Она хихикает.

— Не совсем, но позволь мне пофантазировать.

Войдя в обеденный зал, я сразу вижу Мишу, сидящего за столиком с Алеком и Армани. Похоже, у них серьезный разговор.

Эбби берет меню и подзывает официанта поближе.

— Я хочу жареные шарики из феты. А еще крылышки баффало, не жалейте специй. И еще…

Я смотрю в меню, затем говорю:

— Сырный чесночный хлеб и картофель фри с беконом и сырной начинкой.

— Да! — Эбби улыбается мне. — Ты так хорошо меня знаешь.

— Это для вас обеих? — спрашивает официант.

— Нет, только для меня, — усмехается Эбби.

— Я буду… — Я снова просматриваю меню, затем выбираю свое обычное любимое блюдо: — Ребрышки барбекю. Пожалуйста, порежьте их для меня.

— Да, мадам, — бормочет официант, прежде чем броситься на кухню.

— Это на вынос, — кричит Эбби.

Мой взгляд останавливается на Мише, и, видя, что он пристально смотрит на меня, я стараюсь не выдать себя, когда улыбаюсь ему.

Уголок его рта приподнимается, и это заставляет Алека и Армани переглянуться, одинаково нахмурив лбы.

Дерьмо. Веди себя спокойно.

Отвернись.

— Как думаешь, не поздно записаться на прием в спа? — Спрашивает Эбби.

Схватив ее за руку, я тащу ее к двери.

— Пойдем проверим, открыты ли они еще.

Когда мы доходим до секции, в которой находится спа, везде выключен свет, а дверь заперта.

— Бу, — бормочет Эбби.

— Мы можем проснуться пораньше и посмотреть, смогут ли они записать нас.

Она качает головой.

— Я не стану просыпаться ни свет ни заря ради маникюра. Мы можем остаться в постели и сделать его сами, пока смотрим душещипательный романтический фильм.

Вернувшись в столовую, мы садимся за стол в ожидании еды. Я смотрю на Эбби, чтобы не смотреть на Мишу.

— У меня что-то на лице? — спрашивает она.

— Нет. Я изо всех сил стараюсь не пялиться на Мишу.

Она усмехается.

— Это выглядит так, будто у тебя запор.

Смех срывается с моих губ.

Эбби подпирает подбородок ладонью и вздыхает.

— Хотела бы я взмахнуть волшебной палочкой, чтобы у тебя появился свой мужчина.

— Я тоже. — Я беру салфетку и начинаю складывать ее в разные формы. — Ты когда-нибудь думала о том, чтобы сбежать?

— Нет, — честно отвечает Эбби. — Я слишком сильно люблю тебя, и, кроме того, родители найдут меня раньше, чем я пересеку границу.

— Точно, — бормочу я.

— А вот и наша еда! — Эбби встает со стула прежде, чем я успеваю пошевелиться. — Мой герой. — Она берет бумажный пакет из рук официанта и одаривает его ослепительной улыбкой. — Спасибо.

Бедняга настолько ошеломлен прекрасной улыбкой Эбби, что, похоже, забыл, как себя вести.

Я встаю, и когда мы выходим из обеденного зала в сторону боковой двери, говорю:

— Каждый раз, когда ты вот так улыбаешься мужчине, кажется, что он мгновенно влюбляется. Осторожнее, тебя ведь могут неправильно понять.

— Я просто немного флиртую.

Я морщусь.

— Официант достаточно стар, чтобы быть твоим дедушкой!

— Возраст — это просто…

— Число, — заканчиваю я ее предложение. — Делай, что считаешь нужным, девочка, но для меня это жесткое ”нет”.

— Для тебя все, кто не Миша, — жесткое “нет”, — дразнит она меня.

Мы выходим на прохладный ночной воздух, где по всей территории мерцают огни.

— Здесь так красиво, — вздыхает Эбби. — Когда у меня будет свой дом, я хочу, чтобы мой сад выглядел так же.

— Да, здесь красиво, — соглашаюсь я.

Когда мы доходим до тропинки, ведущей к водопаду, Эбби толкает своим плечом мое.

— Итааааааак… ты собираешься рассказать мне, как это было?

Уголок моего рта приподнимается.

— Это было все, о чем я мечтала, и даже больше.

— Оооо! — Она поднимает руку, чтобы дать пять, и когда я хлопаю ее по ладони, она говорит: — Расскажи мне все.

Мы близки, но никогда не обсуждали друг с другом нашу сексуальную жизнь, или ее отсутствие.

Я хочу поделиться чем-то не таким подробным.

— Миша сказал, что любит меня.

— Я слышала это, когда была в спальне. Расскажи мне все самое пикантное. Было больно?

Я заливаюсь смехом.

— До сих пор чертовски больно.

Мы доходим до водопада, и, присев на мощеные камни, Эбби кладет бумажный пакет между нами. Она достает контейнеры и, открыв один, берет себе крылышко баффало.

— Если тебе все еще больно, полагаю, что у Миши массивный член.

Нахмурившись, я спрашиваю:

— А тебе не было больно, когда ты лишилась девственности?

Она пожимает плечами.

— Нет. Честно говоря, я не была уверена, что он вообще вошел в меня.

— О, Боже мой, — восклицаю я со смехом. — Я его знаю?

— Нет. Я потеряла девственность во время отпуска на Бали. Он был барменом.

Я морщу нос.

— Хотелось бы мне, чтобы ты еще была девственницей, чтобы ты могла потерять ее с кем-нибудь получше.

Эбби вздергивает брови.

— Например, с Николаем Ветровым.

Я проверяю контейнеры и, найдя ребрышки, беру одно.

— Ты действительно запала на него, не так ли?

Эбби кивает.

— Да, но он обо мне не думает в этом плане.

— Откуда ты знаешь?

Она пожимает плечами.

— Понятно, что я раздражаю его на каждом уроке, и он всегда огрызается на меня, как будто я какая-то соплячка.

— Может быть, дело в разнице в возрасте. Не всем нравятся такие вещи, — говорю я, пытаясь подбодрить ее.

— Да. Хотя все равно отстой.

— А как насчет одного из друзей Миши? — спрашиваю я, чтобы отвлечь ее от мыслей о Николае.

Эбби одаривает меня взглядом, говорящим "ты что, с ума сошла".

— Алек — чокнутый. — Она откусывает кусочек чесночного хлеба и, проглотив, продолжает: — Армани чертовски горяч, но он слишком серьезен для меня.

Меняя тему, она спрашивает: