Лихолетье - Полина Ребенина

Страшно было читать эти строки и ещё страшнее было сознавать, что первый российский президент и его приспешники не постояли ни перед чем ради удержания своей власти, они шли по трупам и до конца. Зойкин муж, как и сотни других, так и не вернулись с этой бойни, устроенной Ельциным в отношении своего народа. Тело Георгия не удалось найти, очевидно его, как и тела многих других, тайком вывезли из здания парламента и уничтожили, чтобы скрыть число погибших. Возможно, именно он был одним из тех двух врачей, которых расстреляли на первом этаже Белого дома.

После кровавого расстрела Дома Советов группа московских интеллигентов написала обращение, в котором призывала к ещё более решительным действиям: «Ведьмы», а вернее – красно-коричневые оборотни, наглея от безнаказанности, оклеивали на глазах милиции стены своими ядовитыми листками, грозно оскорбляли народ, государство, его законных руководителей, сладострастно объясняя, как именно они будут они нас вешать… «Хватит говорить… Пора научиться действовать. Эти тупые негодяи уважают только силу. Так не пора ли её продемонстрировать нашей юной… демократии?»

Так вот оказывается за что была устроиена беспрецедентная по жестокости бойня, расстреляны сотни людей – за расклеенные листки! И по призыву авторов послания «наша юная демократия», у которой и так были руки по локоть в крови, должна бы действовать ещё более радикально! А подписали это заявление известные писатели-демократы – Белла Ахмадулина, Василь Быков, Даниил Гранин, Дмитрий Лихачев, Булат Окуджава, Виктор Астафьев и др. Отозвался и Василий Аксенов, который заявил, что обязательно подписался бы под этим обращением, если бы находился в это время в Москве.

Через несколько дней приехал в Москву брат Зойки Данила, дошли до него слухи о страшных событиях, узнал он о горе сестры, и стремился её поддержать, чем мог. Он подключился к поискам Георгия, но они ни к чему не привели. Побыл Даня у Зойки несколько дней, посочувствовал, помог и уехал, ничего больше он сделать был не в силах. Жаль ему было свою бедную сестрёнку, но уж видно такая тяжкая судьба была ей на роду написана.

Через месяц Зоя и друзья семьи Ильиных устроили символические похороны Георгия на Хованском кладбище. Зоя распорядилась высечь имя мужа Георгия Владимировича Ильина на надгробном камне рядом с именем cвоего отца Дмитрия Сергеевича Боголюбского.

А Зойкина жизнь, как ей казалось, на этом закончилась. Не было бы маленьких ещё детей в доме, так наложила бы на себя руки. Преждевременная смерть отца, а потом гибель любимого мужа, как всё это было пережить? Как было жить в этой стране, в которой правили подонки и преступники?

День за днем сидела Зойка в скорбных думах, не верилось, что все этот ужас произошел с ними. Она укладывала Петю и Сонечку, сидела одна в темноте и думала о своем муже и обо всех замученных, расстрелянных, сожжённых, светлых прекрасных людях, которые верили в честь и справедливость. Думала, что же ей делать, как жить дальше? Хотелось убежать подальше от окружающей подлости, оказаться в первозданной природе, в лесу, начать строить свою жизнь с чистого листа. Но куда бежать, везде одно и то же, засилие либералов-демократов, способных, как оказалось, на все, на любую низость. Где же Бог, как этих людей земля носит?

Не могла она больше оставаться в Москве, в этом городе палачей и убийц и в Буй не хотелось возвращаться, всё и здесь и там напоминало ей о прошлом. Решила попытаться всё забыть, спешно продала квартиру своего отца в Хамовниках и переехала с детьми в Ленинград или как его теперь называли С-Петербург. Здесь жили дальние родственники её отца, они и посоветовали Зойке, прознав о её несчастьях, приобрести квартиру под Ленинградом в тихом и зеленом Царском Селе.

У Данилы были свои заботы, ему нужно было выживать в своем шатком, на глазах разваливающемся мире. Он старался приспособиться к перестроечной действительности и открыл в Буе небольшое предприятие по обработке древесины. На лесопильном заводе, развалившемся в годы перестройки, приобрёл Данила за бесценок нужные станки, снял в аренду помещение, сговорился с несколькими рабочими и кустарное предприятие заработало: стали они изготавливать двери, окна, и всякую деревянную мелочь на заказ – плинтуса, полки, или просто доски и дрова продавать.

В начале дело шло туго и выручки не было почти никакой. А работать приходилось много, забыл Данила что такое выходные дни, все его дни превратились в рабочие. И так круглый год приходилось крутиться, как белка в колесе. Но постепенно удалось найти покупателей, людей и организации, которые стали приобретать сделанную ими продукцию. А самое главное, что напоследок освоили они старинное искусство изготовления резных наличников на окна, научились выпиливать сложные узоры в стиле русского деревянного кружева. Несмотря на тяжелые времена любители старины находились, и не только в Костромскойской области, иногда поступали заказы и из других регионов.

Постройки в Буе были в основном деревянными, весь этот город был окружён дремучими лесами. Исстари русские люди украшали свои жилища кружевами из дерева, которые вились вокруг окон, дверей, забирались под крыши домов. Улицы радовали глаз разноцветьем – красными, зелёными, голубыми, изредка жёлтыми домами, которые смотрели на улицы глазами окон, опушёнными ресницами из белого деревянного кружева… То же было и по всей центральной России. Существовало поверье, что нечистая сила может проникнуть в дом через оконные и дверные проёмы, поэтому наличник служил не только украшением, но и оберегом, а каждый нанесенный орнамент и узор на резном наличнике нес определённое послание. Вот этому художественному промыслу и выучилась артель, в которой работал теперь Данила.

Приходил домой поздно, измученный и усталый, но дома его ждала заботливая Марина, и стол уже был накрыт к его приходу. Было немного пусто без Артёма, в начале девяностых годов поступил сын учиться в Высшее Военно-Морское училище им. Фрунзе в Санкт-Петербурге, он всегда мечтал о морях и океанах. Но письма от него приходили часто и обсуждали родители за вечерней трапезой каждую фразу, каждое слово его посланий. Вырос их сын «путевым», как говорили в старину, добрым, честным, трудолюбивым, серьёзным, относился он к своим родителям с уважением и любовью. Каждое лето приезжал на каникулы, чтобы не только отдохнуть, но и помочь отцу с матерью, да и бабушке своей Антонине Павловне, которая жила отдельно. Данила страшно гордился, что смог их сын поступить в это известное военно-морское училище, одно из старейших и лучших высших учебных заведений Санкт-Петербурга и России.

История этого училища начиналась с «Навигацкой школы» в Москве, открытой по указу Петра 1 ещё в 1701 году. Эта школа была тогда первым в России и вторым в Европе техническим учебным заведением, предназначенным для комплектования российского флота специализированными кадрами. В 1717 году основная часть этой школы была переведена в Санкт-Петербург и на её базе создана Морская Академия которая располагалась в бывшем дворце Миниха на Васильевском острове. Ученики младших курсов по традиции назывались кадетами, а старших – гардемаринами.