Маски Тутанхамона - Жеральд Мессадье

Шабака ушел. Он не увидел выступления еще двух танцовщиц. В конечном счете, этот вечер плохо закончился для всех.

Анкесенпаатон решила поговорить с Тхуту. «Что ты хочешь ему сказать?» — в один голос спросили Тутанхамон и Пасар.

Товарищ царя, Итшан, чье имя означает «Тысяча красавиц», слушал с серьезным видом. Допущенный к тайнам жизни царя, он хорошо знал, что от ушей больше пользы, чем ото рта.

Закат солнца сопровождался щебетаньем птиц. В саду можно было видеть носимые бризом облачка, переливающиеся всеми цветами радуги — там летало множество мошек. Сидя на террасе, трое молодых людей наслаждались прохладой, смакуя неразбавленное пальмовое вино с пряным вкусом, которое позволяло утолить самую мучительную жажду. Скоро должны были подать ужин. К ним собирались присоединиться Сеферхор и Сати, и после трапезы Тутанхамон хотел поиграть в шашки с Сеферхором, Рехмерой или Итшаном, в то время как Анкесенпаатон предпочитала игру «собаки и шакал»: вместе с Пасаром или Сати она будет колоть палочкой бегемота из голубого фаянса.

— Мы здесь как жертвенные животные. Нам ничего не сообщают, — вновь заговорила она. — Нам не известно, наказаны ли заговорщики.

Со времени ночного нападения иллюзия безопасности и беспечности жизни в Ахетатоне была разрушена. Визит Маху ничего не прояснил, кроме того, что к этому нападению причастны власти Фив. Но кто спланировал попытку убийства? И ради чего? Быть царем, царицей — и ничего не знать!

— Да, надо бы поговорить с Тхуту, — согласился Тутанхамон. — Но как мы доберемся до Фив? У нас нет корабля.

«Слава Амона» возвратился в Фивы сразу же после того, как доставил их в Ахетатон.

Упоминание о корабле пробудило в Анкесенпаатон воспоминание о той лодке, которая была у ее сестры и Неферхеру[10]и позволила им спастись от ада.

Пасар вернулся к вопросу о корабле.

— Мы могли бы воспользоваться кораблем Управления финансов, который курсирует два раза в месяц.

Она размышляла над тем, что в Фивах ей неизбежно придется встретиться с Аем, которого она подозревала в организации попытки убийства. И эта перспектива ее совсем не привлекала.

«Я прекрасно все понимаю! — заявила она Пасару на следующий день после ужасной ночи кобр. — Он хотел убить Тутанхамона, чтобы вступить со мной в брак».

— Нет, — возразила она. — Нас некому будет защитить. — Она повернулась к супругу и, немного помолчав, добавила: — Напиши Тхуту, чтобы он приехал сюда. Тхуту — хороший человек. Полагаю, мы сможем поговорить с ним. Послания в Фивы отправляют каждую неделю.

Он покачал головой. Пришел Сеферхор, чтобы присоединиться к ним. Они поужинали и, как и было предусмотрено, закончили играть за час до отхода ко сну.

На следующий день письмо было готово, свиток старательно скрепили царской печатью, затем вручили начальнику гарнизона, несколько удивленному, так как послание такого рода ему доверили впервые.

Распечатывая послание, Тхуту испытал шок, ибо такое он тоже читал впервые. Он чувствовал себя виноватым. Как он не подумал о том, что после ужасной ночи, которую им довелось пережить, надо было поехать к ним, чтобы успокоить и утешить царскую пару? Но он вспомнил, что был поглощен организацией захвата дома Апихетепа, проверкой сил, способных противостоять Аю, и судебными процессами, которые за всем этим последовали. Он вздохнул: кроме Маху, у него не было доверенных лиц, да и тот побывал в Ахетатоне только в качестве Начальника охраны.

Ай только что вернулся с Праздника Долины и закрылся с Шабакой, вне сомнения, заставив того предоставить отчет о процессах. Тхуту решил не предупреждать его о своем отсутствии и велел незамедлительно снарядить «Мудрость Хоруса». Часом позже он уже был на борту корабля вместе со своим секретарем и писцом.

Маху говорил ему о том, что случившееся произвело на Анкесенпаатон сильное впечатление. Человека, имеющего влияние на царя, трудно было чем-то поразить. Но Тхуту растрогался.

Он окинул взглядом царя. Несомненно, тот выглядел менее болезненным, чем во время церемонии коронации. И ноги, и руки у него были теперь более мускулистыми, но при этом стала заметнее хромота, ранее приписываемая слабости ног. Невозможно было не заметить, что мальчик ходит вразвалку.

Тутанхамон решил провести собрание в Зале судебных заседаний Ахетатона, который не использовался вот уже почти четыре года. Он не сел на трон, так и стоявший на возвышении, пыльный, слегка облезший.

У Тхуту было впечатление, что мир перевернулся. Ни одного носителя опахала, Второй придворный рассеян, единственный писец ждет, когда ему прикажут приступить к своим обязанностям. В зале оказалось только три парадных кресла.

Перед ним предстали двое серьезных и печальных детей.

«Высшие божества, — подумал он. — Являлись ли они хозяевами Царства Тау?»

Он мысленно сопоставил массу интриг, измен и убийств, которые совершались на протяжении всей его карьеры, с образом этой царской пары, трогательной и беззащитной. Неужто все его тяжкие труды напрасны?

Вдруг его поразило лицо царя. Оно скорее напоминало маску, было ожесточенным из-за страданий, а взгляд, казалось, был обращен не на людей, а к божествам, которые руководят их судьбами.

Между тем Тутанхамон сразу же задал вопрос своему Первому советнику:

— Скажи, что известно об этом ужасном нападении, жертвами которого мы чуть не стали? Начальник охраны нам сообщил, что ты пытаешься найти виновников. Добился ли ты в этом успеха? Кто они такие? Наказаны ли они? Почему нас не проинформировали о результатах расследования?

Тхуту показалось, что это говорит Сменхкара. Умерший царь был для Тутанхамона образцом для подражания, юный царь перенял даже его интонации. Советник был взволнован.

Анкесенпаатон довольствовалась тем, что слушала, сложив руки на коленях.

— Государь, безбожный замысел, жертвой которого ты чуть было не стал, на самом деле оказался более масштабным и безумным, нежели это мог вообразить самый искушенный ум. У меня не было возможности раньше сообщить тебе об этом, ибо судебные процессы по этому делу закончились несколько дней назад.

Он вкратце рассказал о попытке захвата власти Апихетепом и результатах судебных процессов, умолчав все же о связи Ая с заговорщиком, а также о помиловании военачальника Нахтмина. На самом деле он не хотел, чтобы ненависть властвовала в царстве.

Царь и царица слушали его со всей серьезностью.

— Итак, в царстве над троном нависла опасность, — сделал вывод Тутанхамон.

— Наша бдительность воспрепятствовала бунту, государь.

— Такое уже случалось во время правления Сменхкары, — добавил царь.