Закон маузера - Валерий Большаков

Или дождаться возвращения «Александра Невского» в Ростов?

Там выйти на Донком, сговориться с Мурлычёвым, угнать всей толпой этот аэроплан или «ильюшку» какого…

Ага, и прилететь сюда!

«Зачем пожаловали?» — ласково спросит Туркул.

«Да вот ахвицера вашего словить хотим и посылкой отправить!» Тьфу ты…

Да и не будет никто их тут спрашивать. Если даже и захватят они «Муромца», то об этом сразу станет известно.

Такую-то махину незаметно не уведёшь! И сюда сразу телеграфом: «Встречайте!» И встретят… Ох, что ж делать-то?

Одно Котову было ясно: затягивать с похищением нельзя.

Никак нельзя. Это сегодня Авинов здесь стоит, а завтра перейдут белые в наступление, и где его искать прикажете?

Тяжкие раздумья Степана были прерваны гулом моторов — над Государевым Байраком кружил ещё один «Илья Муромец».

«Илья Муромец», а иначе — ДИМ. С полностью остеклённой кабиной, обтекаемый.

Плавно снижаясь, он пошёл на посадку и коснулся лыжами наста, только снег взвихрился.

Котов быстро сунул маузер под куртку, за пояс, и пошёл встречать залётных.

Он оказался ближе всех к прибывшему аппарату.

Томин с артофицером и механиком отбыли куда-то в штаб, текинцы в чёрных кожанках возились со своими бронеавтомобилями, не отвлекаясь на всякие аэропланы.

А «Муромец» оказался не из простых — это был личный аэроплан Корнилова!

На таком Верховный правитель летал в Царицын, в Баку, в Крым и Константинополь. Так это что же, сам Корнилов прилетел?!

Тогда почему моторы продолжают вращать винты? Ждут кого?

По трапу-лесенке спустился молоденький офицер для поручений с новенькими погонами подпоручика на чистенькой шинельке.

И с кобурой маузера на боку.

Комсомолец отдал ему честь и отрекомендовался:

— Подпоручик Котов. С кем имею честь?

Молодой порозовел, вытянулся и отрапортовал:

— Подпоручик Костенчик! У меня приказ: срочно доставить в Ставку Главнокомандующего офицера Дроздовского полка капитана Авинова. Где я могу его найти?

Котов похолодел. С пронзительной ясностью он понял, что судьба предоставляет ему второй шанс, упустить который нельзя ни в коем случае, ибо подобное сумасшедшее везение просто не повторится.

Сейчас или никогда. Сейчас!

— Пойдёмте, поручик, — легко выговорил Семён, — я провожу вас.

Костенчик доверчиво пошагал впереди Степана, а тот завёл порученца в пустующее станционное сооружение, да и долбанул по голове рукояткой пистолета.

Подпоручик стал валиться, но Котов поддержал его, чтобы шинель не испачкалась.

Скинув лётную куртку, он быстро натянул на себя чужую шинель, чуток жавшую в плечах, но ничего.

Документы где? Ага, вот они…

Приказ… Пропуск… Предписание с печатью… Замечательно.

Оставив собственный маузер за поясом, он нацепил ремень с трофейным оружием.

Найти Авинова было несложно.

Вот и он, беседует с седым солдатом-бородачом. Ну, Котов…

— Капитан Авинов?

Беляк повернулся, оглядел Степана.

— Да, это я, — спокойно признал он.

Котов лихо отдал честь и отбарабанил:

— Подпоручик Костенчик! У меня приказ: срочно доставить вас в Ставку Главнокомандующего! Аэроплан ждёт! Вот приказ.

Белогвардеец нисколько не насторожился, оживился даже.

Мельком глянув на роспись Корнилова, он кивнул на прибывший «Муромец»:

— Это по мою душу?

— Так точно, господин капитан!

— Что ж, я готов.

Тут старикан, подозрительно посматривавший на Котова, сказал:

— Ваш-сок-родь, может, и я с вами?

Авинов вопросительно посмотрел на Котова.

— Поручик?

— Ну не знаю…

— Это мой ординарец.

— Ну можно, наверное…

Офицер кивнул и подозвал одного из текинцев:

— Саид! Меня вызывают в Ростов. Передашь полковнику, ладно? Вот приказ.

— Ага! — с готовностью сказал текинец. — Ух ты! К Уллы Бояру?!

— Да, Батыр, да, — ответил Авинов, посмеиваясь. — Ведите, поручик.

И «поручик» повёл.

На борту «Муромца» их уже ждали.

Щуплый «штабс» задвинул за вошедшими дверь, моторы надбавили оборотов, и лишь затем члены экипажа разобрались, что в шинели их Костенчика другой человек. Но было уже поздно.

Выхватив свой «родной» пистолет, Котов перебросил его в левую руку, а правой достал трофейный маузер.

Затолкав штабс-капитана следом за всеми в кают-компанию, он приказал:

— Взлетаем! Живо! Иначе положу всех!

Перепуганный пилот дал газу, аэроплан покатился по снегу, разгоняясь.

Пилотскую кабину от кают-компании отделяла лёгкая перегородка с двухстворчатой застеклённой дверью, так что авиатора за штурвалом было хорошо видно.

Котов махнул маузером, показывая, куда стать долговязому артофицеру.

— Оружие на пол! Живо!

Два нагана, кольт и парабеллум загремели по полу.

— Ты и ты! — Степан ткнул сначала в Авинова, затем в его ординарца. — Сесть в кресла! Вы — на пол и не дёргаться! Учтите, я — пилот, так что без всяких штучек. Эй, командир! Скорость подходящая, взлетай! Ну!

«Илья Муромец» с рёвом устремился вверх.

— Курс на Харьков!

— Вот оно что… — протянул Авинов. — Да ты красный! Троцкий небось послал?

— Угадал, золотопогонник! Товарищ Троцкий поручил мне доставить твою тушку, и я это сделаю!

— Ядрёна-зелёна! — смачно выразился старик. — Я-то сразу гнильцу почуял. У всех ихних партийцев на морде скотство прописано! Хрен сотрёшь!

— Заткнись, — посоветовал ему Котов.

Он чувствовал, как его нервы натягиваются, словно струны на колки, вот-вот лопнут.

Руки ходили ходуном, но страха не было.

Некая весёлая бесшабашность переполняла его.

Всё удалось! Приказ выполнен! Ну ладно, ладно — выполняется.

Но выполняется же!

Минут двадцать, а то и все полчаса Степан простоял у двери в тамбур-кладовку, держа под прицелом экипаж и пленных.

Лишь потом до него дошло, что можно и присесть.

Он устроился у стенки, на ящике с патронами, и с облегчением откинулся к гудевшему борту. Хорошо в «Муромце» — отопление от моторов, не замёрзнешь…