Знак - Вероника Рот

Вообще-то Ризек избегал всего, что напоминало о его «слабости». Так называл судьбу, преследующую сына с колыбели, наш отец: пасть от руки одного из Бенезитов.

Даже обсуждать нечто подобное шотетам запретили под страхом тюрьмы, а то и казни.

А сейчас Ризек читал о судьбах, следовательно, пребывал не в лучшем расположении духа. Я поняла, что надо вести себя осмотрительно. Но сегодня мне не было дела до всяких тонкостей.

Ризек скрестил руки на груди и, склонив голову набок, сказал:

– Ты не представляешь, насколько тебе повезло иметь столь неопределенную судьбу. «Второе дитя рода Ноавеков пересечет Рубеж». А с какой целью? – Он дернул плечом. – Неизвестно. И пророчество никого в принципе не волнует. Вот уж повезло так повезло.

– Действительно, – я засмеялась.

– Именно поэтому ты обязана мне помогать, – продолжал гнуть свое Ризек, не обращая внимания на мой смех. – Ты вполне можешь себе это позволить. Тебе не приходится бороться с ожиданиями целого мира.

Ризеку уже давно не давали покоя различия в наших жизнях. О том, что я испытывала постоянную боль, не могла ни к кому прикоснуться и потеряла в жизни гораздо больше, чем он, Ризек, похоже, не задумывался. Он знал лишь одно: наш отец, вместо того чтобы подвергать меня испытаниям, просто не замечал меня, и моя судьба никого не побуждала усомниться в моей силе.

С точки зрения Ризека, мое детство было счастливым, и спорить не имело смысла.

– Ризек, что случилось?

– Ты имеешь в виду, кроме того, что Лети Зетсивис напомнила всем шотетам о моей жалкой участи?

При звуках этого имени я невольно поежилась. Мне вспомнилась еще теплая кожа умершей Лети. Задрожав, я обхватила себя за плечи. Снадобье Акоса не могло полностью подавить тени, их заторможенное движение под кожей отдавалось тупой болью.

– Но ты же был готов к такому раскладу, – заметила я, отведя глаза. – И теперь никто не осмелится повторить того, что она говорила.

– Дело совсем в другом, – отмахнулся Ризек, и в его голосе мне почудилось что-то от прежнего Ризека, каким он был раньше, когда отец еще не вонзил в него зубы. – Взяв за отправную точку признание Узула, я отыскал заслуживающий доверия источник. Колония диссидентов существует и, возможно, их даже несколько. И среди нас есть их шпионы.

Мое сердце екнуло. Неужели слухи о колонии подтвердились? Впервые слово «колония» не испугало меня, а давало что-то вроде надежды.

– Демонстрация силы, конечно, неплохо, но нам требуется кое-что еще. Никто не должен усомниться в моей власти, как и в том, что мы вернемся из Побывки еще более сильными, чем сейчас. – Ризек положил руку мне на плечо. – Мне нужна твоя помощь, Кайра.

Знаю я, чего тебе нужно, подумала я. Он хотел в зародыше подавить сомнения шотетов, пресечь любые тревожные шепотки.

А я стану его инструментом. Плетью Ризека.

На меня опять нахлынули воспоминания о Лети, и я на миг зажмурилась, избавляясь от них.

– Сядь, прошу тебя, – Ризек показал на одно из кресел перед экраном.

Это были старые кресла со стеганой обивкой из отцовского кабинета. Ковер шотетской работы, скорее – грубая циновка, сплетенная из травы. В комнате вообще не нашлось места для вещей, привезенных из Побывок. Отец ненавидел этот обычай, считая, что он унижает нас и со временем должен быть забыт. Ризек, вероятно, был с ним солидарен. Я – единственная в семье питала слабость к чужому мусору.

Я устроилась на краешке кресла. Строчки судеб не выходили из моей головы.

Ризек встал за соседним креслом, опершись о высокую спинку. Неторопливо закатал левый рукав, обнажая знаки. Ткнул согнутым пальцем в экран, увеличивая шрифт.

Судьбы рода Бенезитов следующие:

Первое дитя рода Бенезитов приведет своего двойника к власти.

Второе дитя рода Бенезитов будет править Туве.

– Я слышал, что второе тувенское дитя, – Ризек постучал по третьей строчке, костяшка его пальца коснулась слова «править», – скоро объявится. Я уже не могу игнорировать предсказания. Кем бы ни было дитя Бенезитов, она будет правительницей Туве, а потом станет причиной моей гибели.

Кусочки головоломки сложились воедино: судьба Ризека – пасть от руки одного из рода Бенезитов, а судьба Бенезитов – править Туве. Ничего странного, что он одержим Бенезитами, особенно сейчас, когда у него имелся свой личный оракул.

– Я собираюсь убить ее прежде, чем это случится, а оракул мне поможет, – добавил Ризек.

Я смотрела на экран. Меня всегда учили: судьбу не переспоришь, что ни делай, пытаясь ее изменить. А Ризек собирался скорректировать собственную судьбу, убив человека, который должен был убить его самого.

А еще мой брат обзавелся предсказателем, который советовал ему, как поступать.

– Быть такого не может! – вырвалось у меня.

– А почему, сестричка? – Ризек выгнул бровь. – Потому, что никто прежде не смог потягаться с судьбой? – Он вцепился в спинку кресла. – Ты сомневаешься во мне, Кайра? А ведь именно я обману свою собственную судьбу! Я, Кайра!

Он был в гневе.

– Да разве я в тебе сомневаюсь, Ризек? – заюлила я. – Просто никогда не слышала, чтобы такое кому-нибудь удавалось.

– Ничего, еще услышишь! – рявкнул он с перекошенным лицом. – И ты мне поможешь.

Мне вдруг припомнился Акос, благодарящий меня за то, что я обставила его каюту.

Он так спокойно держал меня за руку. И смеялся, когда мы гонялись друг за дружкой под синим дождем. Это были первые радостные минуты, которые я испытала после смерти матери. И мне хотелось, чтобы их было больше. А вот всей этой мерзости – меньше.

– Нет, – ответила я Ризеку. – Ничего подобного я не услышу.

Его угрозы рассказать шотетам об истинной причине смерти нашей матери, меня уже не пугали. Ризек допустил ошибку: признался, что ему нужна моя помощь. Я закинула ногу на ногу и сцепила руки на колене.

– Прежде чем ты примешься угрожать мне, Ризек, помолчи минутку-другую. Ты ведь не хочешь рисковать и потерять меня, правда? Ты же сделал все, чтобы меня боялись, верно? Не думаю, что ты будешь делать глупости…

Так вот в чем таился смысл нашей с Лети дуэли: демонстрация силы Ризека. Но в действительности сила принадлежала мне.

Ризек с детства учился подражать отцу, а тот прекрасно умел скрывать чувства. Считал, что выражение эмоций делает его уязвимым. Понимал, что, где бы он ни находился, за ним всегда наблюдают. За долгие годы Ризек существенно развил свое мастерство, но, разумеется, еще мог совершенствоваться.

Под моим пристальным взглядом его лицо искривилось в гримасе злобы… за которой легко просматривался страх.

– Ты мне не нужна, Кайра, – процедил Ризек.