Участие Российской империи в Первой мировой войне (1914–1917). 1915 год. Апогей - Олег Айрапетов

Одесса – Севастополь – Тверь – Царское Село. «Впечатление от поездки в Галицию было чудное, – вспоминал В. Ф. Джунковский. – Государь был бодр и остался всем доволен. Верховный главнокомандующий тоже. Осталось впечатление, что Галиция закреплена за нами навсегда, никто не допускал мысли, что мы все это отдадим так скоро»51.

12 (25) апреля, находясь на станции Броды, Николай II подписал высочайший рескрипт на имя Николая Николаевича: «Ныне лично посетив освобожденную от австро-венгерского владычества Галичину и убедившись в блестящем порядке и заботливости, положенных в основании управления завоеванного Нами края, Я, глубоко ценя Вашу деятельность, а равно крупные заслуги Ваши перед Престолом и Россией и желая явить Вам новое доказательство душевной Моей признательности, жалую при сем и препровождаю Георгиевскую саблю, бриллиантами украшенную, с надписью «За освобождение Червонной Руси»52. Текст рескрипта завершался словами: «Пребываю к Вам навсегда и неизменно благосклонный». Главнокомандующий армиями Юго-Западного фронта также не был забыт: генерал Иванов получил высочайший рескрипт и бриллианты к имевшемуся у него ордену Святого Александра Невского53.

Главковерх торжествовал. «Все было для всех неожиданно, – заявил он великому князю Андрею Владимировичу 18 апреля (1 мая) 1915 г. – Никто до последней минуты не знал. Это всегда все портит. Генерал-губернатор Бобринский был у меня за несколько дней, и я ему ничего не сказал, а за сутки телеграфировал, что Государь будет у него. Все путешествие прошло очень гладко. Государь остался доволен всем. Все вышло так удачно»54. В действиях Николая Николаевича не было ничего необычного, успехи на фронте он приписывал исключительно себе, поражения – тем, кого он считал своими противниками. Трудно удержаться от мысли о том, что эта операция Верховного главнокомандующего на «домашнем фронте» была подготовлена лучше, чем иные наступления на врага внешнего. Не чурался великий князь и других форм околоправительственной интриги. Поездка императора в Галицию была только одной из страниц этой борьбы. Главнокомандующий лично сопровождал монарха, а по возвращении последнего в Барановичи (это произошло накануне дня рождения Николая II, 5 (18) мая 1915 г.) началось наступление Николая Николаевича на его противников в правительстве. Оно совпало с событиями в Галиции, откуда только что вернулся император.

После Перемышля немцы считали, что союзная Австро-Венгрия находится в кризисном состоянии, ряд ее армий на Восточном фронте, по мнению Большого Генерального штаба, доживал свои последние дни. Русское вторжение на Венгерскую равнину могло привести к распаду этой страны, а следовательно, ее необходимо было спасать1. Сделать это, по мнению Э. фон

Фалькенгайна, необходимо было до того, как в войну вступит Италия. Попытки немцев убедить Вену уступить что-либо из пограничных территорий итальянцам не увенчались успехом, и после этого переход бывшего союзника на сторону Антанты уже не вызывал в Берлине сомнений. В связи с этим германское Верховное командование отказалось от своих первоначальных планов в пользу пассивной обороны в Карпатах с целью сэкономить силы для нанесения удара по Сербии. Центр тяжести переносился на русский фронт2.

Положение австро-венгерской армии было чрезвычайно тяжелым, но и русские войска также находились далеко не в блестящем состоянии. Они понесли большие потери, в результате которых сил армейского корпуса едва хватало для прикрытия фронта длиной в 30 км. Снарядный запас составлял только 200 выстрелов на орудие. Сильных резервов за тонкой линией русской обороны не было. Усугубляло положение и то, что части, привыкшие к победам, без особого внимания относились к укреплению собственных позиций, смотря, например, на колючую проволоку как на препятствие для своего будущего наступления, а не как на способ обороны. Сказывались и местные условия. Окопы в районе Горлице, на участке будущего прорыва, были отрыты «для стрельбы стоя со дна окопа». Углубить их не было возможности из-за высокого уровня грунтовых вод и мягкого лессового грунта.

Саперам приходилось постоянно вести борьбу с оползанием окопов во время весенних дождей. Естественно, при таких условиях не могло быть и речи о создании надежных укрытий от артиллерийского огня. Русское Верховное командование, кроме того, не имело достоверной информации о том, куда перебрасываются немецкие дивизии с того же Северо-Западного фронта. До начала своего наступления противник предпочитал держать их в ближайшем тылу3.

На участке будущего прорыва находился вытянутый на 30 км русский 10-й корпус, лишенный резервов и тяжелой артиллерии. Русская военная разведка упустила сосредоточение германо-австрийского кулака. Правда, со второй половины февраля штаб 3-й армии генерала Р. Д. Радко-Дмитриева информировал Н. И. Иванова и его нового начальника штаба В. М. Драгомирова о сосредоточении противником тяжелой артиллерии на участке фронта 3-й армии, но к этой информации не прислушались. А. А. Брусилов перед встречей с Верховным главнокомандующим и императором в Самборе получил письмо от Р. Д. Радко-Дмитриева, который просил обратить внимание командования на угрожающее положение на участке его армии. А. А. Брусилов отказался, сославшись на плохие отношения с Н. И. Ивановым, и посоветовал обратиться к генералу Ю. Н. Данилову4.

В это время Ставка продолжала надеяться на возможность продолжения Карпатской операции. Сам Николай Николаевич (младший) в апреле 1915 г. более всего был занят организацией поездки императора в Галицию. Тем не менее опасения за растянутый почти на 600 км Юго-Западный фронт и надежда на то, что в ближайшее время ему все же удастся продолжить наступление в Венгрию, привели к переброске сюда 3-го Кавказского корпуса. Генерал Н. И. Иванов расположил его в тылу 9-й армии, очевидно, надеясь использовать этот резерв для возобновления боев в Карпатах5. Расчет австро-германского командования строился именно на предположении о том, что русские войска будут и дальше втягиваться в горы.

Общий план германо-австрийского контрнаступления первоначально был предложен Ф. Конрадом фон Гётцендорфом. В начале апреля 1915 г., после непродолжительного обсуждения, для прорыва был выбран участок между Верхней Вислой и подножием Бескид, в районе Горлице – Тарнов6. Удар должен был отсечь армии Юго-Западного фронта, пытавшиеся прорваться на Венгерскую равнину7. План был хорош. Чем глубже русские войска погружались в Карпаты, тем опаснее для них становилась угроза окружения, избежать которой в случае прорыва они могли только путем спешного отхода с занятых с таким трудом позиций. 12 апреля план прорыва 11-й германской армии был представлен Вильгельму II. В тот же день кайзер утвердил его, а 13 апреля Э. фон Фалькенгайн известил об общем замысле предстоящей операции Ф. Конрада фон Гётцендорфа и пригласил его приехать в Берлин для более детальной проработки плана8. Для своего наступления немцы, по свидетельству Э. фон Фалькенгайна, выбрали именно тот момент, когда русские войска были уже расстроены9.

Уже вечером 13 апреля последовало согласие австрийской стороны. «Предложенная вашим сиятельством операция, – писал Ф. Конрад фон Гётцендорф, – соответствует моим давнишним желаниям, не осуществившимся за недостатком сил. Необходимо введение возможно более крупных сил, чтобы обеспечить успех»10. 14 апреля начальники австрийского и германского Генеральных штабов встретились и после непродолжительного совещания пришли к полному согласию. Первоначальной задачей наступления было признано вытеснение наших войск из Западной Галиции и снятие угрозы Венгрии11. «Планы начальника австро-венгерского Генерального штаба генерала Гётцендорфа, – вспоминал М. Гофман, – поскольку мне с ними приходилось иметь дело, были все хороши, чего отнюдь нельзя сказать о планах нашего Верховного командования; несчастье этого гениального человека состояло в том, что у него не было аппарата для осуществления его планов»12. И вот теперь у него появился такой аппарат. В обстановке совершенной секретности была собрана 11-я армия, в которую вошли лучшие соединения германской армии: Гвардейский, 10-й армейский, 41-й резервный и Сводный корпуса13.