Северная сторона сердца - Долорес Редондо

— Заместитель инспектора Саласар разговаривала в Техасе с местной женщиной-полицейским, которая сообщила, что они составят подробный перечень найденных в доме вещей, а затем поместят их на государственный склад, пока их не потребуют потенциальные наследники.

— Хорошо, — сказал Дюпри, взглянув на часы, — мы займемся этим, как только закончим с детективом Нельсоном. Капитан обещал, что перезвонит через две минуты. Агенты Эмерсон и Такер присоединятся к нашему разговору из Тампы.

Капитан был человеком слова и в назначенное время соединил их с агентом Брэдом Нельсоном. Дюпри быстро обрисовал ему ситуацию:

— Дело об убийстве семьи Эндрюс имеет много общего с серией семейных убийств, которые мы расследуем. С этого момента оно переходит к ФБР. Ваш бывший капитан из Галвестона прислал нам все материалы следствия и предложил сотрудничество; мы надеемся, что вы тоже присоединитесь… Само собой разумеется, вы ни с кем не должны обсуждать содержание этого разговора.

— А с кем я, по-вашему, собирался его обсуждать? Ладно, делайте что хотите, — ответил Нельсон пренебрежительно, — это уже не мое дело. Вот уже как несколько месяцев. И не забудьте сообщить об этом Джозефу Эндрюсу, пусть он теперь вас достает.

— Детектив, говорит заместитель инспектора Амайя Саласар.

Детектив Брэд Нельсон смиренно выслушал ее версию. И да, они видели проклятую скрипку, устало ответил он. Скорее всего, это был элемент декора, не используемый по назначению. Скрипка — не та улика, которую убойный отдел может рассматривать как доказательство чьего-то присутствия на месте убийства и самоубийства. Они не нашли ничего постороннего; ни волос, ни отпечатков пальцев, ни следов какого-либо другого рода. Ничего, указывающего на то, что там побывал посторонний. Скорее всего, скрипка была частью реквизита для спектакля, в котором играла мать, или их младший сын начал брать уроки музыки.

— Детектив Нельсон, это агент Джонсон. Вы знали, что миссис Эндрюс была дизайнером интерьера и что она лично занималась оформлением нового дома?

— Приятно познакомиться, агент Джонсон. Да, Джозеф говорил нам, что его мать не потерпела бы, чтобы какая-то скрипка нарушила «эстетическое единство» ее творения, а младший брат был равнодушен к музыке, и последнее, чего от него можно было ожидать, — это уроки игры на скрипке… Но есть и другие причины, по которым инструмент мог оказаться в их доме. Вспомните, что сам Джозеф с ними тогда не жил. Любой член семьи мог принести скрипку домой, и он не знал бы об этом. Тем более что мать играла в театральной труппе.

— Уверения одного из членов семьи в том, что предмет не из его дома, должны были заставить вас усомниться. Даже если он там не жил, он знал своих родных лучше, чем кто-либо из присутствующих, — заметил Джонсон.

— Согласен. На следующий день я отправил техника взять отпечатки со скрипки… Но там ничего не было.

— После того, как вы разрешили бригаде чистильщиков навести в доме порядок, — подчеркнул Дюпри.

Амайя посмотрела на своего шефа. Его кажущаяся мягкость легко могла ввести в заблуждение.

Детектив Нельсон презрительно фыркнул — звук прозвучал в динамике телефона подобно грому.

— Послушайте, я знаю, что вы пытаетесь помочь парню. Мне тоже его жаль; я понимаю, что ему пришлось пережить, и по-прежнему отвечаю на его звонки. К сожалению, я видел много похожих случаев. Он, единственный выживший из всей семьи, чувствует на себе гнет двойной вины: с одной стороны, его с ними не было, с другой — он отрицает случившееся. Он хватается за соломинку, и я знаю, чем это кончится: если он не примет того, что случилось, в конечном итоге сам разобьет себе голову. Поэтому я отправил команду повторно — не потому, что мы что-то не сделали, а чтобы раз и навсегда покончить с его сомнениями. Мы уже обработали место преступления: взяли образцы волос, слюны, крови, мочи. Изучили следы выстрелов и пули. Я отправил команду повторно, чтобы снять отпечатки со скрипки и успокоить парня. Но ничего не изменилось: мы не нашли ни единого доказательства того, что в доме кто-то был, помимо членов семьи. Револьвер лежал рядом с рукой отца. На его коже остался след от выстрелов. Найденные пули выпущены из этого револьвера. Все ясно как день.

— Вы можете сказать, что именно это была за скрипка? — спросила Амайя.

В голосе Нельсона прозвучало облегчение:

— Это я выяснил, да. После сцены, которую парень устроил из-за нее, мне стало недостаточно отпечатков пальцев, и я попросил полный отчет. Обычная учебная скрипка, какую обычно покупают подростку, которому приспичило учиться играть. Изготовлена в Соединенных Штатах, продается во всех магазинах музыкальных инструментов, стоит примерно семьдесят долларов. Мы проверили кредитные истории семьи, чтобы узнать, не была ли она куплена в последнее время. Ничего нет, но это небольшие деньги, и за скрипку могли заплатить наличными.

— А смычок вы нашли, детектив? — спросила Амайя.

— Смычок? — В голосе Нельсона звучало недоумение.

— Это такая тонкая, слегка изогнутая палочка, концы которой соединены пучком конских волос; те касаются скрипичных струн и извлекают звук.

— Я знаю, что такое смычок, — раздраженно ответил он.

— Ну и что? Вы нашли его?

Нельсон снова фыркнул, прежде чем ответить:

— Нет, не нашли, но я не понимаю, какое это может иметь значение…

— Расскажите мне, как исчезла скрипка, — попросила Амайя.

— Она не исчезала, ее украли, — сердито ответил детектив. — И это случилось уже после того, как лаборатория обследовала ее повторно, так что если вы пытаетесь связать одно с другим, то заблуждаетесь. Как я уже говорил, после урагана окна были забиты досками, и, боюсь, не слишком умело. В последующие дни патруль обнаружил, что одна из досок частично снята со скобы; все указывает на то, что под ее тяжестью забитые кое-как гвозди выскочили. В доме было фото- и компьютерное оборудование, однако ничего не пропало. На кухне нашли открытую пачку печенья; исчезли хрустальный кубок, чаша для ключей, тоже хрустальная, и скрипка. Любой местный мальчишка, взволнованный известием о преступлении, увидев открытое окно, мог поддаться искушению и залезть в дом. Такой мальчишка наверняка и забрал эти несчастные четыре безделушки, среди которых не было ничего ценного. Так что не пытайтесь ничего усложнять…

— Детектив Нельсон, — перебил его Джонсон, — молодой Джозеф Эндрюс настаивал на том, чтобы увидеть тела членов своей семьи; мы знаем, что вы пытались заставить его отказаться от этой идеи. Джозеф сказал, что его отец ежедневно тренировался, а характер у него был таков, что он непременно дал бы отпор преступнику. А еще он сказал, что на лице отца были многочисленные следы, соответствующие ушибам, полученным в результате драки. Упоминает он и сломанный ноготь. Судя