Опасная ложь - Юлия Гетта

— Почему? — жалко выдыхаю, в тот самый момент, когда одно его колено перемещается между моих ног и грубо расталкивает их в стороны, не позволяя больше свести.

— Потому что хочу.

— Но я не хочу!

— Врешь…

Не вру. Я, правда, не хочу. Потому что знаю, что сгрызу себя потом за это, буду ненавидеть всю оставшуюся жизнь… Но для моего не к месту одичавшего либидо это недостаточно убедительный аргумент. Потому что мое белье мокрое насквозь, и Баженов знает это наверняка, еще даже не коснувшись его.

А мне хочется, чтобы коснулся. Я до сих пор помню тот оргазм, тогда, в машине. Таких у меня еще никогда не было, и вряд ли когда-нибудь будут, если сейчас мне хватит сил ему противостоять. А я не хочу противостоять. Ненавижу себя за это, и не хочу.



Я уже знаю, что он легко добьется желаемого, хоть все еще не могу с этим смириться. Но он не спешит. Смотрит в глаза слегка плывущим взглядом, будто изучает, или, скорее, предвкушает. Его зрачки расширены, заполнили собой почти всю радужку, из-за чего глаза кажутся абсолютно черными. Я вижу в них свое отражение, свой взгляд, точно такой же черный и безумный, как и его.

Он наклоняется к уху, обжигая его горячим дыханием, проводит языком по краю, целует висок, скользит губами по скуле, по линии подбородка, прихватывает за мочку, слегка втягивая её в себя, отчего тело прошивает волной остро-сладкой дрожи, и с моих губ срывается тихий стон.

— Что тебе мешает? — выдыхает в ухо, поглаживая теперь уже внутреннюю сторону бедер, но по-прежнему, не прикасаясь к самому главному. — Расскажи мне.

Я молчу, закусив губу, потому что ничего уже не соображаю от дикого возбуждения. Потому что, если скажу, он остановится, а я не хочу. Хочу, чтобы продолжал. Чтобы взял меня силой. Как в моих фантазиях. Как в моих снах.

Он читает мысли, или читает мой взгляд, потому что больше не ждет ответа на свой вопрос ни секунды. Снова закрывает мне рот грубым поцелуем, и я сдаюсь окончательно, сама льну к нему всем телом, забыв, что еще секунду назад собиралась давать отпор и отбиваться изо всех сил.

Вздрагиваю, когда его рука накрывает изнывающую промежность, и в следующую секунду грубо рвет ткань нижнего белья. Перед тем, как треснуть по швам, оно беспощадно впивается в кожу, но я практически не чувствую боли. Слышу, как шелестит упаковка презерватива, не сразу осознавая, откуда он появился в его руке. Он знал заранее. Он готовился. Он шел сюда за этим.

Не смотрю. Закрываю глаза, жадно хватая ртом воздух, потому что боюсь. Страшно боюсь, что этот сумасшедший дурман в моей голове на мгновение ослабнет, и я протрезвею. Не хочу трезветь. Только не сейчас.

Он берет меня, как есть, в миссионерской позе, грубым толчком заполняя сразу на всю длину. Низ живота прошивает острая боль от того, как глубоко врезается его член, и я неожиданно для самой себя громко вскрикиваю, резко распахнув глаза.

И вижу, что его веки, наоборот, опущены. А губы приоткрыты, и с жадностью втягивают воздух. На мгновение напрочь забываю о своих ощущениях, и как завороженная, слежу за его реакциями. Ему хорошо, и он наслаждается этим так, будто очень долго ждал. Будто очень долго хотел, и сейчас, в эту минуту, это единственное, что ему необходимо в жизни.

Проходит секунда, две, которые кажутся мне бесконечностью, прежде чем он открывает глаза и ловит мой взгляд.

— Больно? — в его голосе слышатся новые, незнакомые хриплые ноты, от которых у меня мурашки бегут по коже.

— Уже нет, — шепчу, не отрывая взгляд от его черных глаз. Не страшных, нет. Теперь я не боюсь их, теперь я тону в них. Доверяю им. Знаю, что потом сильно пожалею об этом, но сейчас по-другому никак не могу.

Он заводит ладонь мне под голову, и снова целует в губы. Жадно, горячо, заставляя каждую клеточку моего тела отзываться на его поцелуи и изнывать от желания. Его член, большой и твердый, нетерпеливо дергается во мне, заставляя шире развести ноги и бедрами податься на встречу. Рука на моем затылке сжимает волосы в кулак, тянет назад, разрывая наш поцелуй, и член толкается в меня сильнее, заставляя охнуть и закусить губу от переизбытка распирающих ощущений.

— Ты тесная. Очень, — хрипло произносит он, толкаясь внутри меня снова, и я не могу сдержать протяжный стон.

Он начинает двигаться в размеренном темпе, постепенно увеличивая скорость, и вскоре уже просто неистово вколачивается в меня, вырывая из груди громкие стоны на грани криков, заставляя впиваться ногтями в его крепкие плечи, и даже через ткань футболки вспарывать их до крови. Мне больно, но эта безумная, сумасшедшая боль дарит мне наслаждение. Вопреки здравому смыслу, я не пытаюсь закрыться от нее, не пытаюсь как-то отодвинуться, или свести ноги, чтобы ограничить глубину проникновения, а наоборот, еще больше раскрываюсь на встречу, хочу усилить ощущения, хочу, чтобы слезы выступили из глаз, и они выступают. Наверное, я мазохистка. Или этой болью пытаюсь искупить свою вину за близость с врагом. Но с каждым его новым неистовым толчком, с каждым острым, простреливающим низ живота ощущением, мне будто становится легче. А потом боль вдруг уходит, и на её место приходит нечто другое. Горячее, тяжелое, нарастающее с каждой миллисекундой напряжение, заставляющее меня запрокинуть голову, и, задыхаясь, жадно хватая ртом воздух, без конца шептать:

— Да, да, да… Боже… Да…

И, кажется, круче быть уже просто не может, но в этот момент, я чувствую его ладонь, что проталкивается между нашими телами, его пальцы, что ложатся на клитор и грубо массируют его, и все ощущения начинают просто зашкаливать. Боже… Откуда он знает, что надо делать именно так?! Он просто дьявол, дьявол…

А потом его толчки усиливаются и ускоряются до предела, и я умираю. Рассыпаюсь на миллионы осколков, забывая собственное имя, где я, с кем я, и все на свете становится таким не важным. Только мой кайф, спазмами выкручивающий все тело на грани потери рассудка. Только тот, что дарит мне его, и пространство, стирающееся до миллиметра между нами. Я точно знаю, что он шагнул за черту вслед за мной. Чувствую, как судороги разбивают и его тело, соприкасающееся с моим в эту минуту, как единое целое. И наши рты встречаются снова, с одинаковой силой впиваясь друг в друга губами, в диком желании продлить кайф, отблагодарить за него…

Мы не можем надышаться. И смотрим друг другу в глаза, оба охреневая от происходящего. Так не бывает просто. Я не знала, что может быть ТАК. И он, кажется, тоже не знал.



Мы лежим поперёк кровати лицами друг к другу, абсолютно голые и абсолютно вымотанные. За окном уже занимается рассвет, а мы ещё не спали. Все тело гудит от усталости, между ног саднит и пульсирует, сил нет даже пошевелить рукой, по крайней мере, у меня.

На постели кроме нас больше ничего нет. Одеяло, подушки, наша одежда, использованные презервативы и даже книжки с «Гарри Поттером» — все это валяется где-то на полу. Это была самая безумная, самая горячая ночь в моей жизни. После первых двух бешеных заходов, Баженов стал очень нежным и внимательным любовником. Он заставлял меня стонать и кричать от удовольствия много, много раз. Я даже не знала, что мой организм на такое способен. И даже забыла, что в доме находится ребенок, и чуть не задохнулась от стыда и неловкости, когда все-таки вспомнила об этом. Но, к счастью, Баженов быстро меня успокоил. Оказалось, что Мелания ещё утром улетела с одноклассниками в Китай на какую-то олимпиаду.