Ведущая на свет - Вера Волховец

— Я ни к кому не подкатывала, — возмущенно вспыхиваю я.

— Ну да, и с Миллером у тебя нет никакой интрижки, и серафимьей кормежкой от тебя за три фута несет совершенно случайно, — Дэймон пренебрежительно дергает плечом, а затем кривляясь кладет мне в руки наряд, демонстративно поправляет помятый уголочек и снова падает на диван, — гуляй, святоша, так и быть.

Бесит. Как же он меня бесит — никаких слов не хватает. Вот так сходу взял и облил грязью. Наряд я складываю, убираю во внутренний карман жилета. Голос Дэймона догоняет меня у самой двери.

— Только ищеек свободных кроме меня все равно нет. И до ночи не будет.

Эти его слова звучат как-то пусто и глухо. Даже по-человечески.

Мои пальцы стискиваются на ручке двери. Других и вправду нет?

— И с чего мне думать, что ты не врешь?

— Ни с чего, — бесстрастно откликается Дэймон, — ни с чего, святоша, не думай. Шуруй, ищи идиота, который согласится выйти с тобой в Лондон. Уверен, сборщица душ из тебя такая же паршивая, как и экзорцистка.

Болевой прием…

— Да, да, ты столько раз запиналась, что под конец я мог тебя с себя сбросить пять раз, — Дэймон язвительно ухмыляется.

— Но не сбросил…

— На Поле мне тогда перехотелось, — Дэймон кривит губы и передергивает плечами, — терпел. Нет, убедительность неплохая, пронимает глубоко, но ты такая тормозная… Я чуть не уснул. Если б можно было уснуть, когда у тебя плавят мозги.

Ну… Это звучит на самом деле убедительней похвалы Джона.

— Ты не будешь на меня бросаться в мире смертных?

Дэймон смотрит на меня как на идиотку.

— Я только после экзорцизма, киса, — говорит, скрещивая руки на груди, — я сейчас настолько похож на человека — самому противно. Так что нет, не буду. В конце концов, твой Миллер за это спустит с меня шкуру, разве нет?

Даже если и да, я не хочу об этом узнавать уже по факту. Не могу себе позволить провести пару недель в Лазарете. Так ведь можно очнуться и узнать, что либо Генри вновь поймали и отправили на поле, либо все, я могу собирать свой узелок в Ад.

Но… Если вдуматься — Дэймону после его обострения паек из амброзии нужен не меньше, чем Генри. Ничто лучше голод демонический и не утоляет. И пусть его ему выдадут. Так, глядишь, и полегчает. Может, и характер перестанет быть таким гадским. Хотя… Это я размечталась…

Если прикинуть — то очень вероятно, что и сорвало его из-за того, что совсем опротивела пресная кормежка. Демоны очень зависят от собственного питания. Но поблажек им и не полагается. Так же как и всем остальным работникам Лимба, пайки из амброзии им полагаются только за работу в смертном мире.

— Ну, пошли, — тихо вздыхаю я, и у Дэймона даже лицо дергается.

— Серьезно? — недоверчиво переспрашивает он. — Ты возьмешь в наряд меня?

Кажется, с его «обаянием» уговорить на сотрудничество ему удавалось далеко не каждого сборщика душ.

— Ну, других же ищеек нет, — я пожимаю плечами, — идем, правда. Оформим на тебя путевку, возьмем пайки и ключи и погнали.

Вот вечно я так. Мало мне своих проблем — надо найти еще одну. Сто первую! Сама на себя не нарадуюсь!

— Ты об этом пожалеешь, — непонятно зачем предупреждает меня Дэймон. Навык дипломатии — грандмастер.

— Я в этом не сомневаюсь, — обреченно откликаюсь я.

— Киса, а ты можешь шевелиться побыстрее? Хотелось бы закрыть этот ордер до завтрашнего утра. По-моему, большей копуши во всем Лимбе нет.

Вы хотели узнать чуть больше о характере Дэймона Мэтьюса? Ваши вопросы исчерпаны? Или вам нужно еще? Так я с удовольствием вам наябедничаю. Еще он в дополнение ко всему этому трепу как нарочно гоняет меня с одного края улицы на другой, и обратно. И снова… Короче, у меня уже ноют ноги и болит голова. И руку, в которой я держу хрустальный шар-концентратор, уже сводит от напряжения.

— Ты не боишься, что тебе накапает за оскорбления? — наконец не выдерживаю я, когда он в очередной раз начинает распинаться, что не видел более тормозной девицы, чем я, ни при жизни, ни уж тем более после неё.

— Это не оскорбления, это твой диагноз, киса, — Дэймон невозмутимо ухмыляется.

— Интересно, какой тогда у тебя диагноз, — тихонько бурчу я, и я прекрасно вижу, что Дэймон меня слышит. Только пропускает эту мою шпильку мимо ушей. Нет, не затыкается. Жаль. Я уже было понадеялась, что у него проснется совесть или хотя бы он не захочет нарываться. Ведь для демонов Исправительного Отдела это чревато.

Нет, все-таки Генри приятнее… Вот как ты ни крути, пусть он рот через раз открывает для очередной пошлой шутеечки, Дэймон по сравнению с ним просто невыносим. И ужасно несправедливо, что ему амнистия и испытательный срок полагаются, а Генри — нет.

— Киса, ты б о своем осуждении думала, а то за три квартала им разит, — хмуро замечает Дэймон, — ты не я, у тебя за такие вещи вообще-то штрафы.

— А у тебя нет? — огрызаюсь я.

— А у меня важно, чтобы общая арифметическая динамики по кредитному счету была положительной, — парирует Дэймон, глядя на меня с самоуверенной улыбочкой, — но ты не волнуйся, выход в смертный мир хорошо оплачивается.

— И ты можешь трепать мне нервы, ни в чем себе не отказывая, я поняла, — я тихо вздыхаю, затем передергиваю плечами, чтобы сбросить напряжение, скопившееся между лопатками.

— Какая ты умная, киса, — елейным голоском замечает Дэймон, — теперь сделай три шага влево, клок души там, а с твоей меткостью даже из пушек стрелять нельзя, все равно промажешь.

Нюанс работы сборщика растерзанных душ в том, что я не вижу и не чувствую, где витают клочья растерзанной, попавшей диким демонам души. Дэймон — чует. Но дай ему в руки шар концентратор — и ни один клочок души в него не влетит. Что-то есть в ауре демонья, что не дает в их руках работать концентраторам. Поэтому сборщики, если они специализируются на душах разорванных, всегда ходят с напарником демоном, который держится на расстоянии и сообщает о направлении движения.

Нет, одно хорошо — в шар-концентратор нити разорванной души слетаются быстро, ориентирует меня в радиусе разрыва души Дэймон старательно. Все-таки его сильно припекло без работы, паек он отрабатывает. Если так задуматься, я после пары недель постного режима буду вести себя немногим лучше — там на стену лезешь от тоски.

— Эй-эй, полегче, киса, — язвительно выдыхает Дэймон, — я что, слишком хорошо себя веду, что ты вдруг начинаешь мне сочувствовать? Ты очень хочешь, чтобы я вел себя хуже?

— Куда уж хуже, — скептично отзываюсь я, — ты вообще можешь не считывать мои эмоции хотя бы пять минут?

— Даже если бы и хотел, не стал бы, — Дэймон разводит руками, — нюх завязан на дыхание, киса, прикинь, мы с тобой оба дышим. Как думаешь, сколько я протяну без воздуха? Ну, я-то долго, а мой демон? И как долго после этого протянешь ты, кисуля?