Блокада Ленинграда. Дневники 1941-1944 годов - Коллектив авторов

это время мы увидели много интересного. Карташовка расположилась вдоль важного шоссе, и по нему по несколько часов ежедневно двигались войска: танки, пушки, бойцы в кузовах грузовиков, пешем строю или подводах. Мы приветствовали красноармейцев, бросали им ветки сирени, они весело улыбались нам в ответ. У деревни движение приостанавливалось и возникала суета. Хозяйки стремились угостить бойцов. Кому молока, кому хлеба, кому просто воды.

Все это продолжалось недолго. Стали приходить неутешительные вести, потянулись беженцы из-под Пскова и Луги. Фронт неумолимо подходил к нашей деревне. Начались бомбежки в десяти, восьми, пяти километрах. Пришлось уезжать.

В городе несколько недель болталась без дела. Клара пошла на курсы медсестер. Я ходила в школу и помогала там. Потом перешла в райком ВЛКСМ. Там работала вместе с Диной, Тамарой и Леней. Поближе познакомилась с Диной, славной девочкой, простой и спокойной. С моей лучшей и самой близкой подругой Нелей виделась не очень часто. Ей приходилось много помогать маме, так как они собирались уезжать.

В первых числах августа приезжал Витя. Его произвели в лейтенанты. Он уехал в Москву, где получил назначение в Волоколамск, а оттуда в Рузу. Он нам все время писал, а теперь больше месяца писем от него нет.

В школе установили дежурство. Чаще всего я оставалась с Женей Баскаковым из восьмого класса. Очень славный мальчик, единственный из тех, кого я знаю, любит театр. Часами сидя на чердаке школы, мы болтали о книгах, театре, о себе.

Неля 8 августа уехала с семьей в Казань. Перед отъездом я два дня провела у нее дома. Жалко ей было уезжать из любимого города. Но мы надеемся, что все будет в порядке и скоро уехавшие смогут вернуться.

Ровно через месяц после ее отъезда 8 сентября нас впервые бомбили. Я на пару с Леней М. дежурила в школе. Мы беззаботно болтали и вдруг услышали нарастающий грохот зениток. Ничего подобного нам слышать не доводилось. Мы подошли к окну, было около пяти часов. На небе ни облачка, солнце клонилось к закату, но было светло. Мы поднялись на крышу. Город простирался перед нами. В небе были хорошо видны самолеты с крестами, в окружении разрывов зенитных снарядов. К сожалению, они не приносили вражеским машинам заметного вреда и те продолжали свой смертоносный маршрут.

Вглядевшись, мы увидели, как снизу поднимаются плотные клубы желтого дыма. Как я узнала позднее, это была дымовая завеса. К нашему великому огорчению, на его фоне появились, росли и множились султаны белого и черного дыма. Сомневаться не приходилось – это были пожары, возникшие от бомбежки. С этого дня началось: воздушные налеты, разрушенные дома, убитые и раненые.

Враг плотно окружил нас кольцом блокады. Нормы начали снижаться, и сейчас мы получаем совсем немного. Но ведь чем меньше мы будем получать, тем дольше протянем. Будем надеяться на хороший конец.

Я и Клара устроились в госпиталь на общественных началах и продолжаем работать там сейчас. Школы начали работать 3 ноября. Мы с Кларой проучились только неделю. Невозможно совмещать занятия в школе с работой в госпитале. Бросить госпиталь – значит остаться без обеда, а это худо. На пустой желудок немного выучишь. Мы с Кларой решили работать, а после войны продолжить учиться. Так и живем сейчас. Утром дома, днем в госпитале. Далеко ходить опасно, город не только подвергается налетам, но и обстреливается из дальнобойных [Л. О.][31].

В цехе стоишь в громадной очереди за супом. Холодно, цех горел, крыша раскрыта, воет ветер.

Вчера весь вечер стояла [и] всю ночь в очереди в магазин, чтобы получить что-нибудь на карточки. Получила на конфеты ириски, а на масло ужасный, но вкусный жир. Побольше бы его.

В цехе раздают обед. Из столовой приносят баки и по карточкам раздают суп – одна вода, но горячий и пахнет супом.

В общежитии холодно, работаю много, на Голодай ходить далеко, кругом все воруют. Пришлось приютиться у Вали [Н. О-ва].

17 ноября 1941 года

Сегодня я зачислен студентом 1-го курса морского военно-политического училища. 21-го к 12 часам [я должен] прийти на Мойку, 59 в комнату 8, имея при себе зубной порошок и щетку, но я не возьму порошка, так как его у меня нет. Надо открепиться в райкоме и справить все свои личные дела.

11-го числа я узнал, что есть шансы поступить в училище, и пошел в райком ВЛКСМ вместе с товарищами Ш-мко и К-вым. Там мы заявили секретарю товарищу Б-ву о своем желании. Он записал год [рождения], образование, спросил, где мы находимся, и велел подождать. Всего собралось человек одиннадцать. Немного погодя он нас вызвал к себе в кабинет и снова составил список. Поговорили кое о чем. Одного не комсомольца сразу приняли в комсомол. Потом все пошли в райком ВКП (б) беседовать с представителем от училища. Там одного человека не приняли, так себе ни рыба ни мясо.

Вернулись в райком, у нас записали, кто кем был, какую несли общественную нагрузку, где работали. Потом на бюро разобрали наши дела и решили дать рекомендацию для зачисления кандидатами в училище. Сказали, чтобы 12-го пришли за ними, а потом, имея при себе рекомендацию от райкома комсомола, справку об образовании, три фотокарточки, характеристику и биографию, явиться на Мойку, 59, комната 8. Я сфотографировался в моментальной фотографии, но фотографии вышли плохие, пришлось отдать другие имевшиеся у меня ранее.

13-го числа мы явились в место назначения. В комнате за столом сидел человек в морской форме. Ему я отдал имеющиеся документы, кроме характеристики. Ее я не мог получить, но все обошлось и без характеристики, так как я был охарактеризован в рекомендации. Моряки люди хорошие. Обошлись с нами хорошо и велели прийти 14-го к половине девятого на медкомиссию.

В этот день, да и дни до этого, я очень волновался, что не примут. Дома ничего не говорил. Но вечером приехал папа и, придя сюда, узнал, где я. Пришлось дома все рассказать. Да, еще в первый раз, придя на Мойку, мы заполнили анкеты. Собравшись к половине девятого, мы стали ждать. Немного погодя пошли на комиссию в порт или на наб. Чернышевского, 69, точно не помню. Прошел семь или восемь врачей – комиссия признала годным. Придя с комиссии, мы ждали до четырех часов и сдали испытание по текущей политике. Теперь нужно было пройти мандатную комиссию 17-го в 10 часов.

Эти два дня я волновался еще больше. Боялся, что последняя вдруг забракует.