Песнь Серебряного моря - Надежда Черпинская

облику Лигерэли – высокая, сильная, дерзкая, гордая. И Орлёнок из Даргкара поспешил встать на ноги, чтобы не взирать на неё снизу вверх.

– Идём! – велела Соколица.

Но тут же, вскрикнув, пошатнулась и упала как подкошенная. Из её ноги чуть повыше колена торчало оперение стрелы.

Рука Сальяды молниеносно дёрнулась к луку, но слегка шепелявый голос за спиной Литея холодно предостерёг:

– Нет, нет, нет, даже не пытайся это сделать! Одно движение – и тебе конец, цыпочка!

Дарген медленно обернулся, очень медленно, чтобы случайно не спровоцировать врага. Прямо за его спиной стоял высокий, обвешанный с головы до ног оружием воин лет сорока. В том, что это был воин, а не крестьянин или охотник, сомневаться не приходилось.

В руках у него был арбалет, метивший в застывшую, стоя на коленях, эльфийку, но его ложе легко могло упереться и в грудь Литею.

Ещё один – бородатый, широкоплечий, приземистый мужичок – отбросил прочь лук и вынул из ножен тяжёлый, двуручный меч, подошёл ближе и встал между Литеем и Сальядой. Дарген отметил про себя, что оружие его не слишком годилось для пешего воина, но тяга к двуручникам была присуща многим знакомым Литея – дань моде и попытка показать себя героем, силачом, словом, порисоваться, привлечь внимание.

Впрочем, возможно, незнакомец ещё недавно восседал на лошади, а рубить с седла таким мечом было куда удобнее, чем коротким, лёгким клинком.

Расстояние между Литеем и бородачом было небольшим, а в спину дышал арбалетчик.

– Так-так-так, стрекоза, отлеталась! Ладно, с девчонкой ясно – эльфийка, – все тем же гадким, шлёпающим, каким-то лягушачьим голосом сказал коренастый, – а собаке – и смерть собачья. А вот ты, что делаешь в этом лесу, а, мальчишка?

– Я – эльфийский пленник, – недрогнувшим голосом соврал Литей.

– Пленник, значится, кхе-кхе, – воин усмехнулся. – Что-то ты не больно на пленника похож… Меч вона на боку! Чего же у тебя его не отняли, а?

– Ну и что, подумаешь, меч, а у неё вон сколько оружия-то! – не отступил Дарген. – Я пока меч выхвачу, она меня на кусочки изрубит. Они, эти твари проклятые, знаете, какие шустрые!

– Да уж шустрые и хитрые, – согласился незнакомец, – только и ты, вижу, не лыком шит! Скажи-ка мне, будь добр, если ты у них пленный, что же ты не сбежал, когда она в пропасть упала, а доставать её полез?

– А толку-то бежать? – играл свою роль туповатого простачка Литей. – Всё равно словят. Удрал уже сегодня утром… Знаешь, как они мне за это бока намяли! Их же тут много. Куда сбежишь-то? Они же, твари проклятые – шустрые! А эту, если бы не вытащил, так они бы, поди, решили, что это я её со скалы… Подумать страшно, что бы со мной тогда сделали. Что я, враг себе, что ли?

– А где они тебя поймали, и на кой ты им, вообще, сдался? – продолжил свой допрос коренастый.

Литей тянул время, надеясь, что Лигерэль что-нибудь придумает, но у той не было шанса даже шевельнуться под прицелом арбалетчика.

– Да ясно где… На дороге и словили, твари проклятые! Я и опомниться не успел. Они ведь шустрые, сами знаете…

– Да знаю, знаю! Вот заладил, – заворчал воин. – Ты им на что?

– Чего вы серчаете? – пробубнил Литей. – Не знаю я, не докладывались они мне. У энтой вон спросите! Может, какой рытуал учинять собрались… с энтим, как его заразу… человеческим зверствопрыношением!

– Ладно, ясно всё с тобой, – буркнул коренастый. – Ларго, как разумеешь, врёт он, али нет?

– Да кто ж его поймёт, – пробасил за спиной арбалетчик, – может, и врёт, а, может, и не врёт. Как тут разберёшь? Поди, не брешет – что ж ещё человеку делать в эльфийском лесу, кроме как, в плену быти?

Литей тупо замотал головой, подтверждая слова арбалетчика.

– Значит, говоришь, много их тут… И сколько же? – размышляя о чём-то, вновь спросил бородатый.

– Да кто ж их знает? – пожал плечами Литей. – Всех не сосчитаешь, шустрые ведь твари. Да я, по правде, и чисилов больше трёх-то не знаю.

– Поспешать надо! – пробасил арбалетчик. Голос его выдавал тревогу, хотя, учитывая положение вещей, переживать следовало не ему, а Сальяде и Литею. – Прикончи ведьму, и пойдём ребят отыщем! Им наша помощь надобна.

– Сами справятся! Втроём всё-таки, чай, не дети малые. Куда спешить-то? Я ещё свою душеньку не потешил, веселья хочу. Уж она у меня покорчится, прежде чем сдохнуть!

Шепелявый улыбнулся притихшей Сальяде своим мерзким бесформенным ртом, утонувшем в клочковатой бороде. Глаза его злобно сверкнули.

– Некогда, слышь, некогда! – заторопил Ларго. – Прирежь девку! Или дай, я болт пущу, и пойдём! Чую, ребятам помощь требуется.

– Ладно, не зуди! – сплюнул коренастый, сунул меч в ножны, схватил одной рукой Сальяду за чёрные пряди, запрокинул голову назад, в другой у него сверкнул кинжал. – Смотри, парень, сейчас твоему эльфийскому рабству конец придёт! Готовься в путь за Море, цыпочка!

И тогда Литей сделал то, что он сам от себя не ожидал – не думал даже, что сумеет такое сделать – ни физически, ни морально…

Рука его уже несколько секунд сжимала рукоять меча, и сейчас он молниеносно выдернул его из ножен, одновременно локтем двинул в челюсть высокому Ларго.

Тот отлетел назад, выронил арбалет. Сорвавшийся с него болт умчался куда-то в заоблачную даль.

Дарген шагнул вперёд, делая широкий взмах рукой, коренастый, так и не успев донести свой кинжал до горла эльфийки, обернулся на шум. Меч с чавканьем врезался в его тело, незамедлительно рухнувшее к ногам принца. Кровь фонтаном брызнула Литею в лицо, залила глаза. И он застыл потерянно, отёр машинально лицо, поглядел на окровавленные руки, зловещий алый меч и бездыханного воина в багровой луже у своих ног, и в глазах стало темно, будто ночь подкралась незаметно.

– Зарди! – воскликнула всё ещё сидящая на земле Сальяда.

Он её эльфийского словечка не понял, а о надвигающейся со спины опасности догадался скорее по её бледному лицу. Принц успел ещё обернуться и увидеть, как арбалетчик с разбитым в кровь лицом, поднявшись, вновь заряжает своё смертоносное оружие…

Но в этот раз Лигерэль его опередила: её выхваченный из-за пояса кинжал сверкнул в воздухе серебристой молнией и