Песнь Серебряного моря - Надежда Черпинская

речь и видел, как наяву, пред собой сияющее дивным светом лицо Экталаны.

– Глаза как море, говоришь? – хмурясь, перебила его Сальяда. – Постой, постой… Может, я спятила, но сдаётся мне, я поняла, о ком ты. А не слишком ли высоко ты метишь? Ты хоть понимаешь, что ты замахнулся на самое драгоценное сокровище Элтлантиса? Ты себя с ней сравнивал? Извини, тут без личной неприязни, не обижайся, но ты просто глупый смертный мальчишка! Ты не плох… для человека, но она же – бессмертная княжна, эльфийка, пророчица, единственная дочь Великого князя! Ты ей не пара, Орлёнок! Пойми, тебе не на что надеяться!

– Я, между прочим, принц! – возмутился Литей. Глаза его яростно сверкнули. – Я из рода Ринай.

– Ой, не смеши меня – принц! Ты же сам понимаешь, что я права. Ничего тебе не светит, – упрямо доказывала Лигерэль.

– А тебе, значит, светит? – совсем по-детски, обиженно крикнул Литей и вскочил. – Ты достойна Великого князя? Ты лучше, чем его жена Элинэль? Тебе и подавно нечего ждать!

Он замолк, увидев, как засверкали глаза Сальяды. Казалось, сейчас она бросится на него и, несмотря на ранение, придушит собственными руками, но вместо этого она вдруг рассмеялась как-то грустно, обречённо.

– А ведь прав ты, братишка-динэ! Выходит – мы с тобой на равных. Не нужна наша любовь никому, не нужно наше поклонение. Значит, просто будем любить ради самой любви, так ты говоришь, да? – Она помолчала и добавила: – Странно, я думала, что у меня не может быть ничего общего с Динэ, а оказалось... Мне даже есть чему поучиться у гиэ харго ланхо[1]. Выходит, ты лучше меня, человек? Ты умеешь любить, и ты умеешь прощать… Чтобы прощать, надо быть очень сильным.

Вновь воцарилась тишина, только звенели сияющие на солнце перекаты Серебряной.

***

– Ладно, нэрэди![2] Пора уже в путь! Смотри, как я буду делать, и повторяй! – велела наконец Лигерэль.

Зачерпнула в ладони, сложенные ковшиком, и зашептала, вглядываясь в прозрачную, как хрусталь, ледяную воду:

– Камаэ, камаэ, камаэ, Мраго, Мраго, Мраго![3]

Литей сделал то же самое, только усиленно, как прилежный ученик, твердил: «Камаэ, Эллил!»

– Ну и что, они придут? – с надеждой спросил Дарген.

– Подождём – увидим, – пожала плечами Сальяда.

Литей приготовился ждать, он уже запасся терпением, зная своенравие своей молодой лошадки, но как раз в этот миг где-то рядом раздалось приветственное ржание, и к реке выскочили две лошади: белая и чёрная, как день и ночь.

– Умеешь ездить без седла? – поинтересовалась Лигерэль, когда Литей помог ей подняться и подойти к её коню.

Теперь Соколица любовно поглаживала Мраго по бархатной морде. Литей тоже был рад видеть свою Эллил. Да и путь на лошадях займёт намного меньше времени.

– Доводилось иногда, – ответил он на её вопрос.

Помог Лигерэль сесть на Мраго, потом взобрался сам. Лошади медленно тронулись в путь.

– Сальяда, а как по-эльфийски любовь? – спросил вдруг Литей.

– Аэоло, – ответила эльфийка с грустной улыбкой.

– Аэоло… – мечтательно протянул Дарген Литей. – Как красиво звучит, правда?

– Да, красиво, – согласилась Соколица. – Только очень похоже на слово айэло – а это уже некрасиво, это значит страдание и боль.

***

Орлёнок и Соколица вернулись раньше других. Их выбежала встречать испуганная Экталана, вскрикнула, увидев залитую кровью Сальяду, потом ещё раз, когда перевела взгляд на Литея.

Соколицу Литей увёл в Белый Дворец. Экталана тут же принялась за её лечение. Вскоре раны как не бывало. Но от потери крови Лигерэль чувствовала сильную усталость.

– А ты цел? – обеспокоено спросила княжна у принца.

Тот кивнул поспешно и улыбнулся, сам не зная чему. После прошедшего дня так отрадно было видеть это милое, такое любимое лицо, и даже захотелось быть смертельно раненым, чтобы её заботливые руки излечили и его раны.

Лигерэль и Литей кратко рассказали Экталане обо всем, что с ними приключилось, упуская подробности, касающиеся их ссор и утреннего происшествия. А потом разошлись по своим шатрам – отдых им был необходим.

Вечером к Даргену прибежал Гларистар, поведал, что дозорные вернулись, им на смену ушли другие.

Его отряд никого не встретил, нашёл место, где крестьяне вырубили часть леса, но самих людей к их приходу уже не было.

Ильдэирин столкнулся на севере с весьма агрессивно настроенными охотниками. Те никак не хотели уходить без добычи и попытались драться с эльфами. К счастью для них, Ильдэирин оказался терпеливее своих западных соплеменниц – никого из людей не убили, но зато напугали изрядно.

Вернулся и Великий князь, обнаружив также следы пребывания людей, но не столкнувшись ни с одним из них. Вернулись амазонки Лигерэли, глаза их сверкали яростным блеском хищниц. И Сазарэль гордо заявила, то уничтожила двух разведчиков, третий, к её огорчению, успел скрыться.

– А ты, что такой тихий? Что с тобой-то приключилось? Экталана сказала, явился весь в крови! – допытывался Гларистар, и ясные его глаза смотрели с любопытством, совсем по-детски.

Литей откинулся на лежанку, завёл руки за голову, поглядел в потолок и расхохотался:

– Что со мной случилось? А меня сегодня чуть не убили, вот что случилось.

Гларистар выглядел озадаченным, но тоже не смог сдержать улыбку:

– А что же в этом смешного, приятель?

– Смешно то, что ты ни за что не догадаешься, кто меня хотел убить, – Литей выдержал таинственную паузу и продолжил сквозь смех, – Лигерэль!

– Что? – ужаснулся эльф.

–Да, да! Сама смертоносная Соколица Запада пыталась снести мне утром башку, а потом дважды чуть не погибла сама! Так что кровь была не моя, а её.

– Что? Ты её тоже пытался убить? – не понял опешивший Гларистар.

– Нет, её – не я, это люди, разведчики с Запада, – усмехнулся Литей.

В шатре на миг повисла тишина.

И Дарген вдруг добавил с совершенно серьёзным, пожалуй, слишком серьёзным лицом:

– А потом я убил человека…

И Гларистар уже не нашёл, что сказать. Он просто сидел молча и долго-долго смотрел на Литея своим кристально-чистым детским взглядом.

[1] Гадкого глупого мальчишки

[2] Хватит!

[3] Приди, приди, приди, Мраго, Мраго, Мраго!

Падение короля

Ещё на западе земное солнце светит,

И кровли городов в его лучах блестят,

А здесь уж белая дома крестами метит,

И кличет воронов, и вороны