След крови - Китти Сьюэлл

— А она не слишком худенькая? — спросила Мадлен у повитухи. — Кажется такой крошечной.

— Да она замечательная толстушка, мой цветочек. Добрых четыре килограмма! Сейчас принесу из машины весы.

Росария взяла Мадлен за руку и поцеловала.

— Я молилась бронзовой статуэтке Пресвятой Девы, чтобы она дала тебе силы. И она услышала мои молитвы. Ты прекрасно потрудилась. Не хотела тебе говорить, но сверкнула молния — и ребенок появился на свет.

Несмотря на очередной приступ боли, Мадлен усмехнулась.

— Ой, мама, перестань. Молния? Я не видела молнии.

— Твоя мама права, — подтвердила повитуха. — Сверкала молния. Возможно, гроза собирается. Посмотрите на малютку, она знает, где мамина грудь.

Росария крепко держала Мадлен за руку.

— Твоя малышка рождена под покровительством Чанго, дочка. Она будет крепкая духом.

Мадлен видела, как повитуха смотрит на ее мать, без сомнения, задаваясь вопросом, кто эта красивая женщина в цветастой одежде со странной прической.

— А кто это Чанго? — поинтересовалась она.

— Повелитель грома и молнии, — горячо ответила Росария.

— Понятно, — протянула повитуха, отворачиваясь, чтобы скрыть улыбку. — А твоя дочь сама как молния. Она озаряет все вокруг, когда счастлива. Чанго! Вот я скажу… — Она похлопала Мадлен по плечу. — Вот увидишь, цветочек. Это значит, что малышка в хороших руках.

— У Мадлен есть мать, чтобы вести ее по жизни. — Росария прижала тонкую смуглую руку к сердцу. — Это могла бы быть и моя дочь. Мне всего лишь тридцать семь.

Повитуха и Мадлен обменялись понимающими взглядами. Мама пережила три выкидыша и все еще пыталась забеременеть. Больше всего на свете она хотела еще одного ребенка.

Снова приступ боли, а после этого на нее, словно толстое одеяло, навалились усталость и изнеможение.

— Позови папу, немедленно. Он должен ее увидеть.

Росария наклонилась к крошечной девчушке и поцеловала ее влажный лобик. Потом подошла к двери и негромко позвала мужа с первого этажа. Невилл нервно топтался в дверях.

— Я не буду заходить, малышка, — заявил он. — Меня тошнит от вида крови и всего этого. Но ты молодчина. Когда здесь все вымоют, я приду и посмотрю.

— Папа, не будь смешным, — сказала Мадлен. — Это твоя первая внучка.

Огромная фигура Невилла нависла над ней.

— Свят-свят! — воскликнул он, отшатнувшись. — Ты уверена, что не нужно вызвать «скорую помощь»?

Он был чрезвычайно брезглив и лишь мельком взглянул на покрытый слизью комок на руках дочери. Потом погладил Мадлен по голове.

— Меня ждет большая толстая кубинская сигара, — вздрогнув, заявил он и провел по лицу рукой. — И хорошая порция коньяка. Слушайте, больше я этим любоваться не намерен!

— Он шутит, мама, — успокоила Мадлен, когда отец вышел.

— Мужчины! — воскликнула повитуха.

Росария выглядела обескураженной. Она подошла к маленькому алтарю в углу комнаты и зажгла свечку. Там уже были цветы и чаша с водой из Флориды. Она склонила голову и зашептала молитву, обращаясь к идолу, прислоненному к священным камням. Повитуха не знала, куда девать глаза.

— Иемайя, — умоляла мама, — благослови это дитя! — Потом она повернулась к дочери: — Магдалена, почему бы не назвать девочку Майей, в честь Иемайи, матери всех богов?

— Нет, — ответила Мадлен, глядя на младенца.

Это чудо — ее дочь!

— Ее зовут Микаэла.

Она не могла поверить собственным глазам, но здравый смысл и логика возобладали над шоком от увиденного — даты рождения Рэчел. «Соберись, — приказала она себе, — не будь смешной!» Дата рождения — всего лишь сумасшедшее совпадение. Рэчел никто не удочерял. А даже если бы и удочерили, какова вероятность, что они обе стали бы жить в Бате? И еще сомнительнее — чтобы они встретились вот так!?

Мадлен закусила губу и покачала головой. Простое совпадение! Она вернула бумажник в сумочку Рэчел и без сил опустилась в кресло, чувствуя вину за свой поступок. Рыться в личных вещах клиента… Раньше она ничего подобного себе не позволяла.

Она повернула голову и взглянула на часы. Пять минут почти прошли. Мадлен попыталась унять разыгравшееся воображение. Несмотря на то что умом она понимала, что подобное невозможно, кровь прилила к лицу, а на глаза навернулись слезы. Когда же это прекратится, эти безнадежные фантазии? Ведь не может это продолжаться вечно! Сколько раз она рисовала в своем воображении, фантазировала… Девушки на улице, в барах, с детскими колясками, официантки, кассирши, телеведущие. Одна девушка, молодая художница, с которой она познакомилась на выставке, подходила по всем параметрам: по внешнему виду, жестам, по манере говорить, — но увы! — опять ошибка. Мадлен тогда чуть не попала в очень глупое положение. Подобное не должно повториться!

Закрыв глаза, она глубоко вздохнула, ожидая, пока вернется ее пациентка и одновременно пытаясь унять неистово бьющееся сердце.

Рэчел опустилась в кресло и тревожно спросила:

— Теперь, когда я приняла решение, о чем еще говорить?

Мадлен, продолжая дрожать и слегка задыхаясь, долго, изучающее смотрела на нее. Кто на самом деле эта женщина? Почему она пришла? Она заставила себя собраться с мыслями и на время забыть о том, что сделала и узнала пять минут назад. Ее долг — полностью сосредоточиться на проблемах пациентки. Рэчел достигла важного поворотного момента, и наконец открылась возможность для углубленной терапии. Как это ни парадоксально, но в момент, когда они действительно могли продвинуться дальше, пациенты ощущали, что некая цель достигнута, и у них снижалась мотивация к продолжению сеансов психотерапии.

— Рэчел, послушайте… Вы, вероятно, решите, что в данный момент это не имеет особого значения… Но вы же понимаете, что я слишком мало о вас знаю. Понять, почему вас вовлекли в подобную оскорбительную связь, было бы легче, если бы мы обсудили…

— Ну вот, приехали, — безрадостно усмехнулась та. — Снова все сначала! На колу висит мочало…

— Но это необходимо, — заверила ее Мадлен. Почему в присутствии Рэчел она ощущает себя такой беззащитной? — Расскажите мне о вашем детстве. Каким оно вам запомнилось?

— Каким запомнилось? О господи… — Рэчел задумчиво посмотрела в окно. — Значит, вот чего вы хотите: чтобы я поплакалась вам в жилетку, как меня обижали в детстве?

— Ну, о чем рассказывать, всегда выбираете вы сами. Но почему бы вам хоть раз не уступить мне? Я бы хотела продвинуться дальше, погрузиться в понимание…

— «Погрузиться в понимание?» — передразнила Рэчел ее американизм и весело засмеялась.

Она так редко смеялась искренне, от души. Опухшая губа треснула и начала кровоточить. Рэчел взяла из коробки на столе бумажную салфетку и промокнула ранку. Несмотря на отеки и треснувшую губу, она продолжала смеяться, открывая крепкие зубы и сморщив нос. У нее были необычные глаза, на такие глаза сразу обращаешь внимание — раскосые, глубоко посаженные. Мадлен пристально смотрела на нее.