След крови - Китти Сьюэлл

— Кто ты? — прошептала Мадлен.

Когда Рэчел ушла, она, с облегчением вздохнув, опустилась в кресло: пришло время выпить чашечку кофе. Ее мозг оцепенел, тело словно окостенело. Однако что-то все же происходило у нее внутри. Что-то, давно превратившееся в лед, начало таять. Ее мир дал трещину. Но она была не в том состоянии, чтобы анализировать катаклизмы внутри себя самой.

Она представила лицо Форреста.

— Мне страшно, — прошептала она. — Форрест? Ты меня слышишь?

Все годы своего брака они не теряли надежду, надежду на то, что однажды найдут Микаэлу, надежду на то, что когда она повзрослеет, то внесет свое имя в список детей, которые ищут биологических родителей. Свои имена они уже внесли туда. Шли годы, и они все чаще проверяли, не захотела ли Микаэла найти своих родителей. Но все время получали один и тот же ответ: ваша дочь на связь не выходила; никто не знает, где она; может быть, уехала за границу, вышла замуж, даже умерла.

И может быть, вот она! Возможно, Мадлен наконец ее нашла. Призрак прошлого в облике ее пациентки, озлобленной женщины, изуродованной и физически, и морально… Влияние Форреста могло бы предотвратить ее самоубийственные порывы и оградить от опасной компании. Это Мадлен виновата. Дважды она бросала ее, дважды лишала Форреста отцовства. Его, кто так хотел иметь детей. Никакими заботами о пациентах или одиноких заключенных, никакими благими делами она не искупит свою вину перед людьми, которых любила.

Раздался звук открываемой двери, и она услышала в коридоре голос Джона. Его пациент как раз уходил. Ей надо поговорить с Джоном. Он единственный, которому она может доверять. Мадлен вскочила с кресла и бросилась к его кабинету. Постучала. Когда она заглянула внутрь, Джон уже разложил на письменном столе свой обед. Он поднял глаза и смущенно улыбнулся.

— У меня всего пятнадцать минут до прихода Эдны Розен. Мне необходимо подкрепиться.

Пятнадцать минут. Мадлен уже пожалела, что пришла. Как она может выплеснуть свои сомнения относительно личности Рэчел на старину Джона, который даже не в курсе, что когда-то она родила ребенка? Сначала она должна рассказать ему всю правду.

— Что случилось? Не стой в дверях, — Джон взял с полки тарелку. — Проходи, милая, присоединяйся.

Ангус, близкий друг Джона, каждый день вставал ни свет ни заря, чтобы приготовить ему обед, достойный самого короля. В черной миске был салат с огромными кусками брынзы, ломтиками вяленых помидоров и блестящими маслинами. Джон принялся накладывать это великолепие в тарелку.

— Джон, не нужно. Я не голодна.

— Ты должна быть голодной, как сто волков. Присаживайся! — пригласил он, подталкивая к ней салат и доставая из ящика еще одну вилку. — Я заметил, что ты исхудала. Посмотри на эти брюки. Раньше они обтягивали твою задницу. Мне так нравилось, как они сидят на тебе.

— Твоими бы устами… — улыбнулась она, пораженная, что голос звучит так обыденно.

На стол упал луч солнца, и оба взглянули в окно на плотную завесу облаков, которые разошлись так изящно, что через узенькую трещину животворный свет проложил к ним дорогу.

— Ой, посмотри на это. Солнце! — с чувством воскликнул Джон, вонзая зубы в кусок лаваша. — Какие планы на завтра?

— Эдмунд Фьюри. По пятницам я встречаюсь с Эдмундом.

Джон сделал глоток из бутылки с минеральной водой «Аква Либра» и передал ее Мадлен.

— Ах да, конечно. Твой приятель-убийца. А что ты делаешь на выходных?

О господи! Впереди подобно страшному зверю замаячили майские праздники.

— Я, как обычно, поеду к Росарии. Заберу ее на денек из больницы. Она уже… давно никуда не выходила.

Джон перестал жевать и посмотрел на Мадлен.

— Понятно. А потом?

Их взгляды на секунду встретились, и Мадлен отвела глаза. Почему она не признается? Почему просто все не расскажет? Потому что это нечестно по отношению к Джону, по отношению к Эдне Розен. Как Джон сможет сосредоточиться на проблемах пациентки, после того как она сообщит не одну, а сразу две ошеломляющие новости? Она попросит его задержаться после работы. Да, это самый лучший выход: вести себя естественно и рассказать все позже.

Джон водрузил на нос очки и, нахмурившись, посмотрел на Мадлен.

— А когда закончишь заботиться о других, то чем займешься?

— Думаю, воскресенье посвящу муравьям. Понимаешь, я задумала новую серию картин. Это всегда захватывает, — с трудом выдавила она из себя.

— А люди? — спросил Джон. — Я имею в виду нормальное человеческое общение.

— Может быть, заведу интрижку и подцеплю какого-нибудь парня. — Она затолкала в рот большой кусок брынзы, хотя в горле стоял ком, который она уже отчаялась проглотить. — Просто чтобы удовлетворить сексуальное желание. Потом, может быть, пойду в бар выпить с девчонками… Возьму из приюта бездомную собаку, чтобы было кого приласкать, с кем поговорить.

Джон шутки не оценил. Он подался вперед и через стол схватил ее за руку.

— Эй, да что с тобой? Что происходит?

Мадлен чуть не разразилась потоком признаний, едва сдержав порыв излить душу. Она судорожно попыталась проглотить кусочек сыра, потом отставила тарелку и сделала глоток воды из бутылки.

— Устала. Плохо сплю. Беспокоюсь о маме, вспоминаю прошлое.

Озвучив причины, Мадлен поняла, что сказала чистую правду. Разве не было у нее ощущения надвигающейся катастрофы? Странные намеки матери, ее собственное растущее беспокойство… Может быть, карты предсказали ей встречу с дочерью? Она боролась с искушением, не желая принимать эти странные мысли.

Джон подтолкнул к ней тарелку.

— Ты сейчас говорила искренне? Дело не в этом придурковатом искателе костей, нет? В этом Гордоне? Да, да, я помню, — отмахнулся он, заметив, что она хочет возразить, — ты решила послать его подальше. У тебя имелась веская причина.

— Нет! — выкрикнула Мадлен, напугав не только Джона, но и сама испугавшись. — Дело не в нем. С Гордоном покончено.

Джон взглянул на нее, на его лице была написана тревога. От этого искреннего участия у Мадлен ком встал в горле. Она почувствовала, как по щеке сбегает предательская слеза.

— Мэд, ради всего святого…

Джон вскочил, обежал стол, опустился на одно колено и обнял ее.

— Послушай! На выходных ты поедешь на дачу со мной и Ангусом. Он накормит тебя как следует и даст снотворное. Он не может обойтись без темазепама, но я уверен, что мне удастся уговорить его поделиться парой таблеток, и ты хоть пару ночей отоспишься.

Мадлен шмыгала носом, чувствуя себя полной идиоткой.

— Ты полагаешь, это хорошая мысль? — прошептала она. — Ангус меня не любит.

— Он просто тебя не знает, глупышка. Он ревнует, потому что видит, что я без ума от тебя. У него предвзятое отношение к американцам. Но если ты дашь ему шанс узнать тебя получше, то он будет сражен наповал. — Джон потянулся к коробке с бумажными салфетками, вытащил целую кипу и принялся вытирать ей слезы. — Поверь мне, вы станете такими друзьями, что водой не разольешь.