Как разбудить в себе Шекспира. Драмтренировка для первой пьесы - Юлия Тупикина

МАШКА. Это че? Колофелин, типа?

ВЛАДИК. Клофелин. Это Яга с шампанским.

МАШКА. Коктейль?

ВЛАДИК. Коктейль.

МАШКА. Вкусненько.

ВЛАДИК. Ну да.

МАШКА. Сам придумал?

ВЛАДИК. Ну да.

МАШКА. Блин… Прикольно…

Молчание.

МАШКА. А в той комнате Сашка уже уснула? Надо проверить.

ВЛАДИК. Не надо.

МАШКА. Владик, отпусти.

ВЛАДИК. Да че ты.

МАШКА. Ну отпусти.

ВЛАДИК. Вот еще выпей.

МАШКА. Не хочу.

ВЛАДИК. Да все.

МАШКА. Налей.

ВЛАДИК. Держи.

МАШКА. Себе?

ВЛАДИК. Вот.

МАШКА. За что?

ВЛАДИК. Ну, не знаю… За тебя?

МАШКА. Это банально.

ВЛАДИК. Что не банально?

МАШКА. За соловьев на зеленой ветке!

ВЛАДИК. Че?

МАШКА. Ну соловьи. Чтобы они дольше пели. Ну и всегда, типа, пели.

ВЛАДИК. Окей.

По коротким робким фразам мы видим настроение и страх обоих подростков, их неопытность и неловкость, попытки настроиться на романтический лад.

Подумайте о том, что в вашем диалоге могло бы стать маркерами достоверности. Тренируясь слышать живую речь, записывать ее, коллекционируя слова и фразы, вы увеличиваете достоверность диалогов ваших пьес.

Ответы невпопад, попытки перевести тему, игнор, параллельные реплики и «каждый о своем» – приметы живой речи, создающие тот самый эффект асимметрии, нужный для увеличения доверия. Да, асимметрия – часть доверия, но давайте выделим ее, чтобы не пропустить.

Все мы помним классический пример из «Дамы с собачкой» Чехова, когда Гуров, выходя поздно ночью из клуба, сказал своему приятелю: «Если б вы знали, с какой очаровательной женщиной я познакомился в Ялте!» И его приятель ответил: «А давеча вы были правы: осетрина-то с душком!» Приятель не реагирует на реплику Гурова, как будто не слышит, да к тому же его ответ очень контрастирует со словами о любви – а мы уже говорили, как контраст важен для искусства.

В сериале «Kidding» («Шучу») жена (Дейдра) узнает, что муж (Скотт) изменяет ей с другим мужчиной. Происходящее для нее дико: она была уверена, что муж гетеросексуал и верен ей, к тому же она боится, что все это приведет к разводу и сделает их дочь Мэдди несчастной. Дейдра тайно расстраивает свидание Скотта, и он, не зная о ее вмешательстве, считает, что любимый его бросил. Это разбивает ему сердце, и он возвращается домой совершенно подавленный. Скотт входит в дом и начинается следующий диалог:

МЭДДИ. Привет, пап. У меня выпал зуб.

СКОТТ. Не поеду сегодня на работу. У меня грипп, мне плохо.

ДЭЙДРА. Где болит?

СКОТТ. По всему телу. Мне нужно в кровать, нужна жидкость. Не могу идти на работу сегодня, завтра или вообще никогда. Не хочу быть корпоративным турагентом. Почему я корпоративный турагент?

МЭДДИ. Ты плачешь?

СКОТТ. Это грипп.

ДЭЙДРА. Приготовлю суп.

СКОТТ. Говорят, что йогурт – это новый суп.

Обратите внимание на асимметрию этого диалога: отец не отвечает на первую реплику дочери. На вопрос Дейдры «где болит?» он отвечает слишком развернуто и переходит к декларации экзистенциального кризиса – это не симметрично вопросу. На его декларацию Мэдди отвечает репликой о его слезах – следующая асимметрия. На информацию о слезах Дейдра, как будто игнорируя их, формально реагирует только на мнимый грипп. На предложение супа Скотт придумывает мем. Все вместе – живо, достоверно и содержит нужную долю хаоса.

Комедия рождается из боли, это общеизвестный факт. А комедийный диалог рождается из гедонизма и радости жизни – когда ты умеешь наслаждаться «мусором» повседневной речи, подмечаешь оригинальный способ мышления собеседников, их маски, догадываешься об их целях, считываешь подтекст. Невнимательный человек не видит, что комедия вокруг нас, она всюду, даже ничего придумывать не нужно.

ДУДЬ. А что с наркотой?

ФАРАОН. Что с наркотой?

ДУДЬ. У тебя?

ФАРАОН. Что?

ДУДЬ. Ну…

ФАРАОН. Употребляю ли я наркоту?

ДУДЬ. Да.

ФАРАОН. Нет, не употребляю.

ДУДЬ. Вообще никакую?

ФАРАОН. Вообще никакую.

ДУДЬ. Даже траву?

ФАРАОН. Вообще никакую.

ДУДЬ. Как давно?

ФАРАОН. Очень давно.

ДУДЬ. «Очень» – это как давно?

ФАРАОН. Всегда.

ДУДЬ. Ты же щас врешь?

ФАРАОН. Нет.

ДУДЬ. А-а-а-а… (Пауза.)

ФАРАОН. Ну, я употреблял когда-то, там, в начале своего творческого пути. Знаешь, там, в последние годы, э-э-э, там, это употребление, оно ни к чему не приводило, кроме, там, какого-то само… ну, как в последние годы, ни к чему не приводило меня, кроме как к какому-то саморазрушению, потому что, просто в определенный момент я перестал чувствовать, что, вот, есть эта, грубо говоря, наркота почти вся, которую ты, грубо говоря, когда-то попробовал, и есть, грубо говоря, реальный мир. В один момент просто я понял, что есть очень четкая подмена реальности благодаря всей этой хуйне, а мне не хотелось подменять реальность, потому что в реальности гораздо больше всяких вещей, которые мне ценны и которые я хочу у себя иметь, чем в ее подмене. А потом я уже просто перестал видеть разницу между тем миром и этим, и она мне перестала быть нужна, вот и все.

ДУДЬ. Что это за наркота была?

ФАРАОН. (Пауза, шумный выдох.)

ДУДЬ. Кокаин?

ФАРАОН. (Пауза, пожимает плечами.)

ДУДЬ. Откуда… почему я часто слышу от людей, которые так или иначе пересекаются с тобой по самым разным поводам, что ты употребляешь не только траву, или употреблял, но и кокаин?

ФАРАОН. Блядь, да я не знаю, ну-у-у-у потому что… может быть, я это когда-то делал, может быть, люди строят такой имидж вокруг меня, потому что… им хочется это сказать, почему ты это слышал – я не знаю. Люди вообще довольно-таки завистливые существа и очень любят лить говно на других. Они же говорили – как можно верить этим людям – они же говорили про меня эту хуйню за спиной, а если они говорили эту хуйню у меня за спиной, то они уже пиздоболы сами по себе, потому что такие вещи либо говорят в лицо, либо вообще не говорят.