Как разбудить в себе Шекспира. Драмтренировка для первой пьесы - Юлия Тупикина

ДУДЬ. Ну, они могли бы увидеть это каким-то образом…

ФАРАОН (перебивает). Кто? Меня? Увидеть?

ДУДЬ. Я знаю операторов, которые не работают с нами, поэтому я не знаю, насколько им можно доверять, а-а-а-а, которые должны были снимать с тобой какой-то видос, но застали тебя с парой корешей обдолбанными в хлам, и что-то белое было на столе. Оператор пиздит?

ФАРАОН. Когда? Нет, в моей жизни не было таких ситуаций.

ДУДЬ. Никогда?

ФАРАОН. Не.

ДУДЬ. То есть щас ты не занимаешься саморазрушением?

ФАРАОН. Ну, саморазрушение разное бывает. Но вообще, нет.

Давайте проанализируем, что делает этот диалог смешным? Во-первых, то, как Дудь, словно какой-нибудь Том, гоняется за Фараоном, словно каким-нибудь Джерри, стремясь его «поймать» – добиться признания в том, что Фараон употреблял или употребляет наркотики. Наш Джерри «убегает» весьма неискусно, неуклюже и наивно. Как мы это поняли? По множеству противоречий в диалоге, по маске «дурак», которую с самого начала надевает Фараон, прикидываясь непонимающим, по его повторам, по длинным «телегам», которые он прогоняет, стремясь заговорить зубы Дудю, увести его от темы, и по тому, как у него это не получается, и Дудь продолжает задавать свои вопросы не в бровь, а в глаз, вытаскивая козыри из кармана в виде свидетельств. Все эти приметы делают Дудя победителем в поединке – косвенным образом Фараон признается в том, что наркотики присутствовали в его жизни. Такой вывод делает зритель, исходя из всех примет.

Итак, что же нужно, чтобы сочинить комедийный диалог? Нужно снять очки заготовленных представлений и увидеть/услышать/почувствовать смешное, нелепое, забавное, что есть вокруг нас, даже посреди самой серьезной жизни, и даже посреди откровенно невеселых обстоятельств. Нужно заметить все противоречия, поймать их и не упустить. Нужно помнить про принцип контраста – и совмещать самые несовместимые вещи. Зная, что все не то, чем кажется, нужно спросить себя: а как на самом деле? И тогда появится комедия.

Мы уже говорили о том, как важна образная речь, со всеми ее метафорами, метонимиями и синекдохами, для создания хорошего диалога. Теперь остается поставить рядом три восклицательных знака: она очень важна. Собственно, образная речь – это один из приемов создания смешного. Например, давайте придумаем, как можно сказать «никогда», не говоря «никогда»? Сразу приходят на ум пословицы и поговорки: после дождичка в четверг, когда рак на горе свистнет. Вместо того чтобы сказать «никогда» (на просьбу Дага записать его на встречу с шефом Эйприл), Эйприл из сериала «Парки и зоны отдыха» приводит три иносказания:

ДАГ. Можно перенести?

ЭЙПРИЛ. Пятидесятое июня подойдет?

ДАГ. Простите?

ЭЙПРИЛ. Или, может, заглянете еще раз сегодня в два шестьдесят пять? Он будет у себя.

ДАГ. Что за дела?

ЭЙПРИЛ. А потом его можно будет застать разве что двутырнадцатого мартобря. Записать вас, сэр?

В романе «Трое в лодке, не считая собаки» Джером К. Джером сравнил медленную езду коня со скоростью передвижения малоподвижных людей, и это делает фразу смешной: «Наш рысак уже несся во весь опор, развивая скорость до четырех миль в час и без труда оставляя за флагом всех безногих калек и тучных леди». А помните, как он описал хулиганский характер собаки главного героя? Вместо того чтобы просто сообщить нам, что Монморанси не ангел, автор создает множество сценок: «Но после того как мне пришлось уплатить за десятка два умерщвленных им цыплят; после того как мне привелось его, рычащего и брыкающегося, сто четырнадцать раз вытаскивать за загривок из уличных драк; после того как некая разъяренная особа женского пола принесла мне на освидетельствование задушенную кошку, заклеймив меня именем убийцы; после того как сосед подал на меня в суд за то, что я не держу на привязи свирепого пса, из-за которого однажды морозным вечером он целых два часа просидел в холодном сарае, не смея оттуда высунуть носа; после того как я узнал, что мой же садовник, тайком от меня, выиграл пари в тридцать шиллингов, поспорив о том, сколько крыс моя собака задавит в определенный срок, – я начал думать, что, может быть, все-таки ее вознесение на небеса несколько задержится».

Умение видеть смешное делает драматический сериал «The end of the f***ing world» достаточно комедийным, чтобы стать по-настоящему классным. Во втором сезоне влюбленный в Алиссу Джеймс хочет сообщить, что то письмо о своей нелюбви, которое он написал ей, было написано под диктовку ее мамы, что он был вынужден там написать совсем не то, что на самом деле чувствует и хочет. Для создания смешного авторы используют закадровую речь (ЗК).

ДЖЕЙМС. Алисса, я тебе отправлял письмо…

АЛИССА. Какое письмо?

ДЖЕЙМС (ЗК). Когда я понял, что она его не получала, у меня будто камень с души упал.

АЛИССА. А, да, то письмо…

ДЖЕЙМС (ЗК). Вернулся он тяжелее, чем был.

Обратите внимание, как образно говорит Джеймс – именно возвращение камня делает этот фрагмент диалога забавным.

«Какая майка уродливая. Дай поносить». Что делает это высказывание смешным? Противоречие, которое по сути – нарушенная логика, неожиданность. Высказывание противоречиво, а значит, оно представляет собой головоломку, задачку для ума, которую мы и пытаемся разгадать. Мы пытаемся понять подтекст: какое предложение правдивое? Первое? Но тогда чем является второе – это издевка? Сарказм? Или правдивым является второе – и тогда первое вранье?

Вернемся к героям «The end of the f***ing world». Алисса нашла себе нового парня: кажется, он туповат, но она хочет влюбиться и сбежать с ним в самостоятельную взрослую жизнь. На свидании она рассказывает ему о драматических и трагических событиях, которые разрушили ее прежнюю жизнь.

АЛИССА (ЗК). И я обо всем ему рассказала.

ТОДД. Черт!

АЛИССА. Да.

ТОДД. Фахитас куриные любишь?

АЛИССА (ЗК). Он все понимает.

Смешное в этой сцене достигается с помощью сочетания трагического с фахитас: драма с трагедией, являясь «высокими», оттенены «низким» – едой. И все это усилено закадровым голосом Алиссы, которая врет даже себе, убеждая себя, что Тодд – подходящий парень.

В главе про карнавал мы выделяли следующие контрастные пары: смерть-жизнь, высокое-низкое, верх-низ. Эти пары очень хорошо работают для создания комедийного контента. Собственно, из пары смерть-жизнь и родилась черная комедия. Давайте вспомним все фильмы, анимационные фильмы, пьесы, прозаические тексты с веселыми похоронами, смешной смертью, падениями, травмами – это и есть черная комедия, и она очень популярна, мы смеемся, чтобы не бояться.

В скетче «Монти Пайтон» про мертвого попугая смешное главным образом строится на высмеивании смерти. В зоомагазин заходит покупатель, который жалуется на то, что полчаса назад ему продали мертвого попугая. Продавец отрицает эту смерть.