Призраки Орсини - Алекс Джиллиан

– А еще говорят, что ты причастен к убийству Лайтвуда, который был твоим любовником.

– Он никогда не был моим любовником, – пожимаю плечами. Эми откидывает за спину светлую копну волос, одаривая меня скептическим взглядом.

– Ты же не будешь отрицать?

– Я бы назвал наши отношения иначе. И не скорблю о его гибели.

– Не сомневаюсь. Он был тем еще ублюдком.

– Ты его знала? – удивленно спрашиваю я. Этого в досье не было.

– Довелось, – по лицу женщины пробежала тень. – Каждый имеет право на свои секреты. Не так ли, Дино?

– Как твой муж относится к тому, что мы сейчас здесь… – многозначительно обвожу взглядом роскошный номер. – В приватной обстановке, пьем вино и выпытываем секреты друг друга? Это похоже на заговор.

– Я не заплачу, если ты убьешь Антонио. Мне порядком надоел этот старый извращенец, – улыбнулась Эмилия, сохраняя нейтральное выражение лица. Словно речь шла о погоде, а не о человеческой жизни.

– Это предложение? – изогнув бровь, интересуюсь я.

– Нет, так, мечты… – выдохнула женщина, снова поправляя волосы. Зеленые глаза окинули меня изучающим взглядом, не упустив ни одной детали. – Чем тебя держал за яйца Лайтвуд?

– Ты думаешь, я скажу тебе?

– Попытаться стоило. Ты мне нравишься, Орсини.

– Это мой бич, Эмилия. Я нравлюсь всем, – произношу я, с иронией.

– Только не говори, что не извлекаешь из этого выгоду, – Эми подносит бокал к губам, делая маленький глоток. – Наверное, ты был очень красивым ребенком, которого очень любили родители.

Я застываю, мгновенно напрягаясь всем телом. Сканирую взглядом безмятежные черты лица, пытаясь понять зачем она произнесла последнюю фразу. Запретная территория. Я не говорю о своих родителях, о своей семье и детстве. Я был слишком красивым мальчиком, и, может быть, поэтому не погиб вместе с ними. Только черта с два я благодарен за шанс на такую жизнь.

– У тебя есть дети? – спрашиваю я. Приходит ее очередь испытывающе и настороженно смотреть мне в глаза. Отводит взгляд, качая головой. – Ривьера не вечен, ты еще молода.

– Мне сорок три, Дино. Я старше тебя на… не буду даже считать насколько, чтобы не расстраиваться.

– Современная медицина способна творить чудеса.

– Но не всесильна, – горько усмехнулась она уголками губ. – И я не буду жить вечно.

– Тогда давай наслаждаться настоящим моментом, – улыбнулся я, наклоняясь, чтобы забрать у нее бокал. – Итак, чтобы вам хотелось, миссис Ривьера?

Ее длинные пальцы дотрагиваются до моего лица, скользят по моим скулам, очерчивая их, касаются губ.

– Я бы хотела сказать, что хочу, чтобы ты вызвал мне такси… – проговорила она, нажимая подушечкой большого пальца на мою нижнюю губу.

– Но не скажешь, – уверенно заявляю я, обхватывая ее запястье и убирая от своего лица. – Вопрос тот же, Эмилия. Чего бы тебе хотелось?

– Заученная фраза, Дино? – спрашивает она. Грациозно встает и, цокая каблучками, огибает стол и приближается ко мне. – У меня много желаний, – произносит Эмилия приглушенным шепотом, кладя ладони мне на плечи. – Вопрос в том, что ты мне можешь предложить…

Она снимает платье, глядя мне в глаза. Эмилия уверена в себе, и знает себе цену, осознает свою женскую привлекательность и понимает, что хочет и как. Может быть, в этом кроется причина моего влечения к ней с первого взгляда. Женщины, осознающие свои желания, не стесняющиеся их, и умеющие воплощать фантазии в реальность, удивительно хороши в постели. Жаль, что это приходит к ним с возрастом. Я всегда выбирал взрослых любовниц, за исключением Сары. Только так вышло, что чаще выбирали меня. Даже сейчас… Эмилия Ривьера меня выбрала.

Что я могу ей предложить?

Все, что угодно и в неограниченном количестве. Любая фантазия и потаенное желание, даже если кому-то покажется она грязной и пошлой. Я видел хуже и грязнее. Меня не стоит смущаться, и она знает об этом. Я могу показать ей самое дно бесстыдства и похоти. Я пробовал то, что вызвало бы отвращение у большинства из моралистов и праведников. И ей нравится. Мы похожи, идеально совместимы. «Мы могли бы быть отличной командой» – мелькает в подсознании. Не только в сексе.

Но я не верю ей. Я никому не верю, и было бы глупо жить по другим принципам, при моем-то опыте.

Она позволяет мне делать все, что я хочу, и не забывает говорить о своих пожеланиях. Эмилия совершенна. И я не лукавлю, когда говорю ей об этом.

Она просит много. Все, что я могу ей дать. Мне нравится не играть в романтичного героя, потому что были те, кто хотел меня им видеть и видели. Я готов сыграть любую роль, если это принесет мне выгоду или удовольствие. А совесть, стыд, моральные устои – кому они нужны? Мне нравится ходить по краю, играть в самые непристойные игры, и удивить или шокировать меня сложно. Я слишком много видел за свою недолгую жизнь. И научился включать только те эмоции и чувства, которые необходимы в данный момент. Нужно только нащупать почву. Как далеко она готова пойти, или есть ли грань для ее сексуальных фантазий.

Эмилия Ривьера – твердая «девятка» из моей десятибальной шкалы. Девяток в моей жизни было мало, и я помню лица каждой, но не имена, к сожалению. Я не ставлю «десять», потому как мне кажется, предела не существует. Или каждый раз я ищу чего-то особенного, пытаюсь допрыгнуть до планки, которую сам и поставил. Я не знаю, кто из нас кого трахнул, но мы использовали большую часть арсенала приемов, которые были у меня на особом счету, а потом она познакомила меня со своими… Я знал из короткого досье на Эми, что Антонио любит наблюдать за женой, старый извращенец-вуайерист. Но оказалось, что ей самой нравится, когда на нее смотрят, когда любовник не один. Любительница публичного группового секса. Нимфоманка с немного мазохистскими наклонностями, которая предпочитала жестко, много и без прелюдий. И не ограничивала ни себя, ни меня в способах и вариантах. Камасутра нервно курила в сторонке, пока мы пытались не свалиться с кровати, используя позу, которой в перечне не было.

Но, надо признать, свой бал до десятки Эмилия не добрала, потому что выдохлась первой. Наверное, еще один участник заскучал бы, в отличии от наблюдателя.

Мы договорились встретиться снова.

Андреа

Я открыла для себя новый закон, хотя для многих он покажется старым и сто раз проверенным, но я, в свои восемнадцать, столкнулась с ним впервые.

Если вы живете с мыслью, что жизнь – дерьмо, и хуже уже не будет – никогда, никогда даже мысленно не говорите этого, потому что жизнь докажет, что «хуже» – понятие безграничное. Вы знаете, что оптимизм наказуем? Вера в светлое будущее, в то, что завтра будет лучше, чем вчера? Я теперь знаю.

Моя черная полоса с гибели Марии началась больше года назад, и перед каждым новым оттенком черного, в который окрашивался еще один день, я думала, что достигла предела, что вот он – конец, разделительная полоса. Дальше свет. Но ни единого проблеска на пути, я словно иду на ощупь вглубь ада, заблудившись в черных лабиринтах. И, может быть, ищу вовсе не свет.