Старший брат моего жениха - Лина Манило

— Я отвезу тебя, — говорит, а в голосе ни единой вопросительной нотки. Лишь мрачная решимость. — Такси ждет.

— Может быть, я сама? Позвоню Наташе, она поможет.

— Позвонишь, да? — усмехается, а я досадливо морщусь.

Точно, телефон ведь в сумке, а сумка у друга.

— Я тебя отвезу, — чуть тише, а сам Руслан уже слишком близко. — Просто расслабься, Кира. Я тебя не съем, хотя и очень бы хотелось.

— Но ты же не обязан.

— А кто сказал, что это обязанность? Нет, солнце, это лишь желание, мое желание. И оно такое огромное, что с ума меня сводит.

Его слова звучат двусмысленно, с оттенком порочности. И голос… он становится ниже, в нем дрожит легкая хрипотца, и я делаю шаг назад, не зная, куда деть руки. Хочу возразить, хочу оттолкнуть его, потому что слишком неловко себя рядом с ним чувствую. Стесняюсь, что ли, или просто головой тронулась — не знаю.

Мне противно от себя самой. Веду себя, как ребенок, честное слово. Человек просто подвезти предложил, а я строю из себя не пойми кого. Тьфу на тебя, Кира. Стыдно такой быть.

— Ладно, уговорил, — киваю и все-таки отхожу в сторону.

Энергетика Руслана такая мощная — ураган.

Руслан улыбается, жестом указывает в сторону припаркованной в больничном дворе темно-серой иномарки с шашечками на крыше, но ноги меня не несут к ней.

— Может быть… может быть, прогуляемся? — выдавливаю из себя, потому что вдруг понимаю, что не хочу садиться в машину. Страшно.

— Как хочешь, солнце.

— Не называй меня так, — прошу, а Руслан пожимает плечами.

— Разве ты не солнце? — удивляется и замолкает. Снова достает сигареты, а я трогаю его за локоть.

— Ты слишком много куришь, я заметила.

— А что еще ты заметила? — усмехается, но пачку все-таки прячет.

Дальше мы просто идем, и я оставляю его вопрос без ответа. Мы вообще не разговариваем, словно случайные попутчики. Меня тревожит эта ситуация — Руслан слишком взрослый, совершенно мне непонятный, будто бы другая планета. Он не похож на Егора, папу моего или любого другого парня, с которым приходилось общаться. Взрывоопасный, шальной, несдержанный, надежный… В нем столько всего перемешалось, что разобраться в этом ребусе мне не под силу, понять его не получается.

Зачем он тратит свое время на меня? В больницу приехал, идет вот со мной до самого общежития. Не верю, что ему заняться нечем, кроме как гулять с второкурсницей.

“Ты скучная, скучная”, — звенят в голове слова Егора, и я смаргиваю наваждение. Я не позволю этой отраве уничтожить меня. Егор может что угодно обо мне говорить и быть как угодно прав, я не поддамся. Не дождется, козел.

— Я уже и не помню, когда просто гулял, — говорит Руслан, когда впереди виднеется наш студгородок. — Вот так вот, без машины, просто пешком, без особенной цели и никуда не торопясь.

— У тебя, наверное, дел много, а я тебя гулять заставляю.

— Дел много. Просто доху… много, в общем.

Я смеюсь, а Руслан пожимает плечами и улыбается.

— Прости, я иногда матерюсь. Я вообще плохой мальчик.

— Верю.

Возле входа в мою общагу останавливаемся, а Руслан поддевает пальцами мой подбородок и наклоняется низко-низко, почти касаясь губами моего уха. Это уже не впервые, и каждый раз я на пару мгновений теряю дар речи, себя теряю.

— Через два часа я буду ждать тебя в “Покрышкино”, — обдает горячим дыханием с примесью табака и мяты. — Знаешь, где магазин находится?

— А Егор… он там тоже будет? — нервничаю, потому что идея увидеться с бывшим меня точно не устраивает. — Не хочу и не буду его видеть, ясно?

Толкаю его в грудь, а внутри закипает злость.

— Если это такой хитрый братский план, чтобы помирить нас, то не выйдет. Я Егора ненавижу, ясно? Так что не пытайся даже.

— Если бы я хотел вас помирить, то прислал бы Егора в больницу с твоей сумкой. Ясно?

Он складывает руки на груди, смотрит на меня сверху вниз, а на губах ни тени улыбки.

— Но мирить вас мне не хочется. Я эгоист и собственник.

И я верю, что мирить нас — не сфера его интересов. Тогда что? Неужели?..

Ох ты ж…

— Ты меня путаешь, — бурчу, отводя взгляд, а Руслан смеется. Тихая вибрация его смеха проходится по моей коже, и приходится сжать руки в кулаки, чтобы переключить на что-то внимание.

— Приезжай в мой магазин, я тебе сумку отдам, — уточняет, а я киваю.

Все-таки там еще будут люди, это нормально. Нейтральная территория — то, что нужно. А все остальное — ерунда, мне просто показалось.

— Хорошо, приеду, — улыбаюсь вежливо и уже было хочу повернуть ко входу и сбежать, но Руслан успевает перехватить меня за руку.

Не крепко, но как-то… властно, что ли. Будто бы имеет на это полное право.

— Что бы тебе не сказал Егор, не верь ему. Ты солнце и только это помни, хорошо? И пироги у тебя вкусные. Испечешь для меня с мясом?

Я не знаю, что сказать, но в носу почему-то щипит. И только могу, что кивнуть и, вырвав руку, проворно сбежать.

Кира

Сто?ит только войти в нашу комнату, как Наташа напрыгивает на меня, как сбежавшая из цирка обезьянка, стискивает в крепких объятиях и тычется носом мне в шею. Бухтит, что я безответственная и должна была сразу все ей рассказать.

— Я тебя потеряла, даже Егору пришлось звонить, — тарахтит, когда удается выпутаться, а у меня только от одного упоминания имени этого козла портится напрочь настроение. — Волноваться начала, когда ты и ночью не вернулась. Да я чуть с ума не сошла от тревоги!

У нее осуждающий взгляд и нахмуренные брови, сжатые в тонкую нитку губы и упертые в бока руки. Сейчас она мне напоминает маму, которая всегда очень четко следила за тем, чтобы я вовремя приходила домой, хорошо кушала, отлично училась и не расстраивалась по пустякам.

— Наташ, честно, вот вообще не было ни единой причины волноваться. Зачем ты этому… Егору звонила?

Я не нахожу для него ни единого приличного слова, и от Наташи это не ускользает.

— Иди сюда, подруга, — берет меня за руку и тащит к кровати. — Рассказывай, что между вами произошло. И еще хотелось бы знать, где ты ночь провела и половину дня?

— Вот ты липучка, — смеюсь и плюхаюсь на любимую кровать, самую удобную на свете. — Любопытная липучка.

— Зубы не заговаривай, — хмурится и тычет пальцем мне в плечо. Именно в то, которым я стукнулась.

Я морщусь, а Наташа щурится подозрительно, задумчиво жует нижнюю губу и ждет, когда же я залью ее потоками откровений.